— Вы предлагаете нам измерять интенсивность электромагнитного поля на месте происшествия?

— Нет. Я уверена, что данная сущность пребывает в указанном месте, — Сара повернулась к Девон, — и удерживает души Энни и малыша Берни. В таком случае остается одно — освободить их. Для этого нам необходимо попасть в дом.

У Девон словно железным обручем стянуло грудь. Она знала, что подобное предложение последует, и одновременно надеялась, что без этого можно будет как-нибудь обойтись.

— И когда же? — поставил вопрос ребром Джонатан.

— Я предпочитаю работать по ночам — тогда мои способности проявляются наилучшим образом.

Девон чувствовала себя отвратительно; сердце ее, казалось, готово было выскочить из груди. Заметив это, Джонатан обратился к Саре.

— Можете ли вы выполнить всю работу в одиночку? — спросил он.

— Да, это возможно. — Золотистые глаза Сары остановились на Девон. — Если таково ваше желание…

Девон облизнула пересохшие губы.

— Нет… Я хочу при этом присутствовать. Не просто хочу — я должна.

— Как мы сможем убедиться, что вы вступили в контакт с этой сущностью? — спросил Джонатан не без недоверия в голосе.

— Если призрак обладает силой и волей, чтобы удерживать души других людей при себе, то это означает, что могущество его велико. Такую силу не скроешь, и вы все увидите собственными глазами. Меня тревожит, однако, что проявления его могущества и злой воли могут оказаться чрезвычайно опасными.

— О том же самом предупреждал и доктор Линдерман.

— Он абсолютно прав. Возможна физическая демонстрация по крайней мере части его могущества. Об этом непременно следует помнить, особенно в том случае, если вы не передумаете…

— Это решено. Мы участвуем, — не терпящим возражения тоном сказала Девон. — Остается только договориться о времени.

Сара выдвинула один из ящиков стола, и резкий скрипящий звук, раздавшийся при этом, заставил Девон вздрогнуть. Сара между тем достала из ящика маленький черный календарь и быстро пробежала его глазами.

— Исходя из того, что мне известно по данному делу, с визитом в старый дом следует поторопиться. Пятница на следующей неделе вас устроит?

— Джонатан? — Девон повернулась к своему спутнику.

— Я позвоню миссис Микс и распоряжусь, чтобы она в этот день никого в гостинице не принимала. Предварительные договоренности с клиентами придется отменить.

— Хорошо. Стало быть, все вопросы урегулированы. — Сара записала дату в блокноте и поднялась.

Джонатан тоже встал и помог подняться Девон.

— Спасибо, что согласились нас принять, миссис Стоун, — сказал он.

— До свидания, Сара. — Девон прошла мимо Джонатана к двери, и он последовал за ней. Выйдя из кабинетика Сары, они двинулись по узким темным коридорам складского помещения магазина и оказались в торговом зале, как раз когда прозвонил колокольчик и в магазин ворвался Генри в засыпанном снегом пальто.

— Извините, мистер Стаффорд, случилось кое-что крайне неприятное. Это касается Алекса… Только что звонили из госпиталя.

Джонатан замер.

— Что такое?

— Репортеры налетели, вот что. Должно быть, пронюхали кое-что о призраках и о книге миссис Джеймс, вот и помчались в госпиталь к Алексу за разъяснениями.

— Он сам в порядке?

— Боюсь, что нет, сэр. Похоже, это его так потрясло, что парнишка свалился в конвульсиях.

— Боже мой, — прошептала Девон.

— Мне необходимо ехать к нему. — Джонатан решительно направился к двери, но Генри остановил его, положив руку на рукав его пальто.

— Боюсь, это еще не все, сэр. Ваша тетушка, сэр. У нее сердечный приступ. Ее отвезли в больницу Майстика.

— Когда это случилось? — дрожащим голосом осведомилась Девон, каждую минуту ожидая, что ее собственное сердце разорвется на мелкие кусочки — с такой силой оно колотилось о ребра. При звуке ее голоса Джонатан резко обернулся, и она замолчала, пораженная выражением его лица. При свете зыбкого пламени свечей казалось, что лицо это принадлежало не человеку, а демону.

— Это все твоя вина! Я ведь предупреждал, что все именно так и обернется. Но у тебя была одна забота — любой ценой написать свою проклятую книгу! По твоей милости я напрочь забыл об ответственности перед близкими мне людьми. Я запустил свою работу, отказывался видеть очевидное, а вот теперь мой сын снова на больничной койке, и один Бог знает, что может случиться с тетей Стелл! — Джонатан повел рукой, словно клинком меча, указывая на висевшие на стенах то тут, то там плакаты всевозможных оккультных обществ. — Ты только посмотри на это! Что, спрашивается, я здесь делаю? Никогда — слышишь? — никогда мне не следовало мешаться в это дело! Ты разрушила мою семью!

— Выслушай меня, Джонатан! Я ни единым помыслом не покушалась ни на честь, ни на здоровье членов твоего семейства и ни в малейшей степени…

— Хватит! Ни единого слова больше — сейчас по крайней мере. — Он повернулся к ней спиной. — Я пришлю за тобой Генри как только мы доберемся до больницы. Он доставит тебя домой в целости и сохранности.

Губы Девон задрожали, но она усилием воли заставила себя посмотреть в отливающие стальным блеском глаза Джонатана.

— Прости меня. Может быть, настанет такой день, когда ты поймешь, до какой степени я сожалею о происшедшем.

Сердце у нее по-прежнему разрывалось на части, и ей только оставалось надеяться, что он не заметит ее неестественно расширившихся глаз и вздувшейся на шее вены, поднимавшейся и опадавшей в ритме бешено пульсирующей крови. Тем временем Джонатан уже шел к машине, и Девон едва удержалась от того, чтобы не броситься за ним следом, моля о прощении.

Однако вместо этого она лишь сказала, обращаясь к Генри:

— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, я доберусь до дому сама.

— Сэр? — Генри вопросительно посмотрел на Джонатана.

— Как ей будет угодно… — Даже не взглянув на Девон, он быстро сел в машину. Когда лимузин скрылся в снежной мгле. Девон понадобились все ее силы, чтобы сделать несколько шагов и выйти за пределы магазина. Она остановилась на краю тротуара и подняла руку, подзывая машину, а снежные хлопья кружились вокруг нее, словно рой рассерженных пчел, и неровные толчки сердца эхом отдавались в ушах.

Девон не помнила, кто и как довез ее домой. Единственной ее целью было побыстрее войти в квартиру и сразу же позвонить в клинику Вудленда.

— Просим извинить нас, — ответил ей женский голос, — по нам даны инструкции, запрещающие передавать кому-либо информацию о состоянии здоровья Алекса Стаффорда. — Женщина говорила вежливо, но было ясно, что никакие мольбы не смогут ее поколебать.

Девон нажала на рычаг и тут же отпустила его снова, чтобы с помощью справочной службы узнать номер телефона больницы в Майстике, куда перевезли тетушку Стелл. Там ей сообщили, что состояние здоровья Эстель Стаффорд Меридит близко к критическому и что пациентка проходит курс интенсивной терапии.

Закончив разговор, Девон некоторое время сидела, сжав руками голову. В ее ушах все еще звучал щелчок в телефонной трубке, разом отделивший ее от остального мира, а в душе царили чувство вины и полнейшая опустошенность. Боль, разом нахлынувшая на нее, была непереносимой.

Джонатан пытался ее убедить. Он пытался дать ей взятку. Он взывал к ее разуму. Он молил ее оставить это пагубное занятие, предсказывал, какие печальные последствия оно может иметь, в особенности для него и для его сына, — все напрасно. Она ничему не желала верить.

И вот теперь она его потеряла. Она знала наверняка, что он к ней больше не вернется. Девон неверным шагом побрела в спальню. Словно пойманная птица, бились у нее в мозгу слова Сары Стоун о выборе, который может изменить течение всей жизни. Если бы только ей было позволено вернуться назад и поступить иначе… Увы. сделанного не вернуть.

Девон уныло тыкала вилкой в горку безвкусного синтетического пюре, составлявшего часть готового обеда в пакете, украшенном надписью «Перед употреблением разогреть». Ей трудно было поверить, что именно сейчас люди по всей Америке, да и по всему миру, готовились отметить приход Нового года. Она даже не могла заставить себя хотя бы краем глаза посмотреть на демонстрировавшийся по телевизору торжественный вечер, где кружившиеся в танце пары торопили приход Нового года. Девон же знала одно: все это будущее обещало ей только новую душевную боль.