— Я лишь хотела сказать, что ваша квартира, несмотря на то что над ней основательно потрудились дизайнеры, все еще похожа на дом.

Джонатан улыбнулся.

— Мне тоже нравится так думать. Я всегда любил Восток. Вполне естественно, что обстановка в моем доме отражает мои вкусы. Но у меня есть сын, чьи желания я тоже должен принимать во внимание, поэтому ему отведена комната для игр, где он может посмотреть телевизор и куда я захожу, чтобы расслабиться. Как вы понимаете, там все сделано так, чтобы было удобно ему.

— Ваш сын будет ужинать с нами? — Ни проблеска удивления в больших зеленых глазах при упоминании о сыне, Джонатан ничуть не сомневался, что она знает. Вопрос заключался в том, что именно знает эта женщина об Алексе.

— Сегодня его нет дома. — В сущности, его не будет еще довольно долго. Четыре дня в неделю Алекс проводил в клинике, но Джонатану не хотелось ей этого говорить. — Я решил, что нам проще поговорить в его отсутствие.

Девон прошлась по комнате, разглядывая коллекцию Джонатана. Мягкий свет золотил ее нежную кожу, придавая ей оттенок спелого персика. Джонатан втайне восхищался красотой ее ног и изящной линией груди. Когда Девон остановилась у его самой любимой картины, он не выдержал, подошел к ней и стал рядом.

— Этот рисунок тушью изображает Хотеи — одного из семи божеств, приносящих удачу. Он был сделан в» шестнадцатом веке Миямото Мусаси — великим японским фехтовальщиком и стратегом.

— Очаровательная работа.

Джонатан указал на другой, оправленный в тонкую позолоченную рамку, рисунок, находившийся рядом с первым.

— А вот эта работа девятнадцатого века изображает самого Мусаси. Как видите, он здесь занят тем, что отрабатывает фехтовальные приемы с помощью специального деревянного меча. Автор — Куниеси.

Девон пригубила вино.

— Хотя я изучала историю искусств в колледже, но боюсь, что в японской живописи я разбираюсь не очень хорошо.

Хозяин дома улыбнулся.

— В таком случае стоит положиться на инстинкт. Наслаждайтесь тем, что вам нравится. — Именно этим Джонатану и хотелось бы сейчас заняться. Насладиться роскошным телом Девон Джеймс.

Девон между тем снова оглядела рисунки и произнесла:

— Они все хороши — даже те, где изображаются сцены насилия. Я понимаю, отчего они вам нравятся.

— Я бываю в Японии по делам несколько раз в год и немного знаю ее культуру и обычаи. В определенном смысле они отличны от наших. Но иногда разницы не чувствуешь вовсе.

Девон собралась что-то сказать, но вдруг воскликнула:

— У вас ничего не горит?

— Черт! — Джонатан бросился на кухню, чтобы издать погибнуть тому, что еще можно было спасти. Так и есть — чайник выкипел. Джонатан собирался купить чайник со свистком вот уже два года, да так и не сделал это.

— Ну как? Все в порядке? — осведомилась Девон входя на кухню.

Джонатан торопливо снял с газовой плиты чайник и посмотрел в ее сторону. Господи, до чего же она ему нравилась. Красивая, уверенная в себе — но в чем-то незащищенная. Интересно, подумал он, что бы она сказала, если бы он сообщил ей, что хочет заняться с ней любовью?

— Это всего-навсего вода — мы заговорились, и она тем временем выкипела. Но ничего. Обед я приготовил заранее, так что волноваться не о чем. Почему бы нам не оставить на время выпивку и не поесть?

— Отличная мысль.

Когда они возвращались в гостиную, Девон задержалась в холле и заглянула сквозь приоткрытую дверь в кабинет Стаффорда.

— Это ваш сын? — спросила она, указывая на фото на стене. Фотография, видимо, была сделана, когда мальчику исполнилось три.

— Сейчас ему восемь, — довольно холодно заметил Джонатан. На фотографии были изображены они с сыном. При этом в руках у мальчика отливала яркими красками маленькая бейсбольная бита из пластика. Тогда у парня все было в норме. Теперь же в бейсбол он играть не мог.

— Я люблю детей. Мне бы хотелось с ним познакомиться.

— У вас нет своих детей? — осведомился Джонатан, хотя знал ответ заранее.

— Мой муж… Я хочу сказать, бывший муж… говорил, что еще не созрел для этого. Не хотел себя связывать.

— Но у вас, конечно, есть планы на будущее?

«Как там дела с жениховством Майкла Галвестона?» — так и хотелось ему спросить.

— Я недавно обручилась, но потом поняла, что это было ошибкой. Впрочем, надеюсь, со временем найдется подходящий человек и тогда я сделаюсь домохозяйкой. Знаю, что это сейчас не в моде, но я вообще довольно старомодна.

Джонатан мгновенно вспомнил о том, как мило она краснела. Мне нравится эта черта в женщинах.

— Так меня воспитали. Мои родители вместе уже тридцать пять лет, и мне бы тоже хотелось такой семейной жизни. — Девон улыбнулась краешками губ. — У нас с Полом ничего подобного не получилось, но я не теряю надежды. Кто знает… Вдруг где-нибудь, когда-нибудь…

У Джонатана эти мысли вызвали сочувствие и понимание. Пройдя в гостиную, он предложил Девон сесть на диван и сам примостился рядом. Ему очень интересно было разузнать, что стало причиной разрыва Девон и Майкла Галвестона.

— Как подвигаются ваши изыскания, связанные с семейством Стаффордов? — спросил Джонатан, хотя ему чертовски не хотелось затрагивать эту болезненную для них обоих тему. — Может быть, вы обнаружили еще парочку скелетов в шкафу?

Девон заговорила не сразу было видно, что ей трудно найти подходящие слова.

— Так далеко продвинуться мне не удалось. Зато я основательно поработала над вашим генеалогическим древом: начала с вашего пращура по имени Шеридан Стаффорд и добралась до нынешних времен. Но основные мои усилия были затрачены на изучение Стаффордов, проживающих в Коннектикуте.

Джонатан отхлебнул из своего бокала.

— Но вы так или иначе доберетесь и до меня, верно? Девон посмотрела ему в глаза.

— Да, у меня теплится подобная надежда.

Ничего у тебя не выйдет, — подумал Джонатан.

— Кажется, ваш бокал пуст, — сказал он. Девон опустила стакан на стеклянную поверхность журнального столика, внутри которого в прозрачном футляре стоял бронзовый котел двенадцатого века. — Почему бы нам не приступить к обеду?

— Должна признать, мне ужасно хочется есть. Сама то я неважный повар, поэтому очень рассчитывала на ваше угощение.

— Не сомневайтесь, оно вас не разочарует. — Стаффорд помог Девон подняться и почувствовал исходивший от нее запах цветущих апельсиновых деревьев; потом он коснулся рукой ее талии, как бы приглашая пройти с ним в сторону столовой. Она молча подчинилась и посмотрела на него проницательным, проникающим в душу взглядом. Девон и прежде замечала, что Стаффорду не очень-то приятно говорить о сыне. Впрочем, она замечала очень многое — если не все.

— И что у нас на обед? — спросила Девон. Джонатан оживился. Отодвинув стул с высокой покрытой черным лаком спинкой, он помог ей расположиться за длинным обеденным столом, потом исчез на кухне и вернулся с подносом, заставленным многочисленными блюдами, от которых шел пар.

— Обычай, завезенный с Востока, — подавать все кушанья разом. — Он открыл серебряную крышку и продемонстрировал Девон маленькие, искусно украшенные рисовые колобки и кусочки рыбы с водорослями. Все это перекочевало на многоугольную, крытую черным лаком тарелку, — Надеюсь, суши вам понравится.

— Мне и в самом деле нравится суши. Вы приготовили это сами?

Да. Этот вид приготовлен из копченого шпро — длинноперого тунца. А вот этот из магуро — желтоперого тунца. Я, конечно, мог приготовить сашими, но не был уверен, что вам понравится сырая рыба.

Девон улыбнулась.

— На самом деле, когда речь заходит о пище, я превращаюсь в настоящую авантюристку. — Она взглянула на великолепно оформленное блюдо: — Неужели вы и украшали сами?

— Да. Это был повод сбежать пораньше с работы. Такого рода занятия меня успокаивают. Но виновница всему — вы. Для себя я не стал бы стараться.

— Я польщена.

Жаль, что скоро восторги закончатся.

— Ваши слова мне в радость, миссис Джеймс. — Это было правдой. Стаффорд испытывал удовольствие от общения с этой женщиной куда большее, нежели следовало. Она была искренним и умным человеком и излучала душевное тепло, что явилось для него настоящей неожиданностью.