— Тебе вовсе не обязательно приезжать. Я уже взрослая девочка и давно самостоятельно решаю свои проблемы.

— Я знаю, но мне хочется приехать. — Он не находил слов, чтобы объяснить, почему ему так важно быть здесь завтра. Ее безопасность — только часть правды. Максу хорошо рядом с Пейдж. В этом крылась главная причина. — Увидимся утром, — произнес он, не в силах разорвать нити притяжения, которые все сильнее и крепче опутывали их.

— Я буду ждать, — она поднялась из-за столика и, улыбаясь, стояла перед ним.

— Спокойной ночи, — сказал он, не двигаясь с места.

— Спокойной ночи, — ответила она тихо, не отрывая взгляд от его лица.

Медленно-медленно, как будто к каждой ноге была прикреплена пудовая гиря, он сделал шаг в сторону двери. Потом еще один. Макс уже коснулся спасительной ручки, когда совершил непростительную ошибку: повернулся и посмотрел на Пейдж.

Эмоции, которые весь вечер он так старательно прятал в самых отдаленных уголках своей души, вырвались наружу. Его чувство к Пейдж нельзя назвать вожделением. С вожделением Макс легко справился бы, преодолел его, сдержал. Это было что-то другое, что не позволяло оставаться вдали от нее ни единой минуты. Он замер в дверях, не в силах оторвать взгляд от чистых зеленых глаз, от ее прекрасного лица. Один поцелуй, всего один.

Макс с трудом повернул ручку:

— Спокойной ночи.

Он шагнул наружу, когда Пейдж сделала то, о чем он мысленно умолял секунду назад. Она крепко и нежно обняла его сзади.

— Я благодарна судьбе, что у меня появился такой друг, как ты.

У него не осталось сил бороться с самим собой. Дружеское объятие, лишенное даже намека на сексуальность, было подобно спичке, неосторожно брошенной в лесной валежник. Уже ничто не могло загасить пламя вспыхнувшей страсти.

Больше не рассуждая, он повернулся и приник губами к ее губам.

Пейдж жаждала этого поцелуя, но в первый момент не могла поверить, что Макс решился на поступок, который сделает очевидной сжигающую их страсть.

А Макс все длил поцелуй, заставляя Пейдж разомкнуть губы и принять его алчущий язык. Он глухо застонал, когда ответное чувство жаркой волной накрыло его. Пейдж привстала на цыпочки, скользнула ладонями по плечам и шее и сжала его голову, лаская пальцами темные волосы. Она прижималась к нему всем телом, будто боялась потерять навсегда, хваталась за него, как за ускользающую соломинку, — руки к рукам, грудь к груди, губы к губам.

— Мы не должны... — бормотал Макс, покрывая короткими жадными поцелуями ее шею, — не можем связывать себя...

Пейдж наверняка бы расстроилась, если б могла понять смысл произнесенных им слов, но сознание ее мутилось. Она улавливала только страсть, которая заставляла Макса задыхаться. Его голос дрожал, горячее дыхание обжигало нежную кожу, и сладкая истома разливалась от шеи к груди Пейдж.

— Не говори ничего, пожалуйста, молчи, — она искала его губы, чтобы поцелуем прервать бессвязный поток слов. И снова они неистово и исступленно целовали друг друга, забыв весь окружающий мир с его сложными проблемами.

Макс пришел в себя первым. Не в силах оторваться от Пейдж, он слегка откинул голову, поймав ее затуманенный желанием взгляд. Он заговорил, стараясь придать голосу убежденность, которой, увы, на самом деле не испытывал:

— Подожди, Пейдж, давай остановимся. Мы не можем начинать серьезные отношения.

— Давай начнем несерьезные. Мы же взрослые люди. — Страстное желание мерцало в глубине ее глаз.

«Только целуй меня еще, только останься здесь, я так хочу тебя», — она была готова шепнуть эти слова, но Макс опередил ее:

— Я против несерьезных отношений.

Господи, ну почему нужно объяснять сейчас, что она действительно не имеет права на любовный роман? Пока Брэд незримо присутствует в ее жизни, Пейдж не может влюбляться. Она старалась отыскать убедительные слова, которые заставят Макса остаться.

— Что плохого в том, если два человека, которые испытывают друг к другу симпатию, проведут время вместе?

Он в растерянности отступил на шаг.

— Я не знаю.

Пейдж обрадовалась. Его недоумение давало шанс. Еще не все потеряно. Макс не отрываясь смотрел ей в лицо и старался справиться с бушующими эмоциями.

— Ты совсем меня не знаешь, — серьезно сказал он.

Это была правда. Но за последние шесть месяцев Пейдж удалось выжить только благодаря интуиции. А она подсказывала, что Макс — хороший человек. Пейдж улыбнулась:

— Убил кого-нибудь?

— Нет, но...

— Изнасилования были?

— Нет, конечно!

— Ты женат?

— Нет. Пейдж, послушай...

— В тюрьме сидел?

— Нет.

— Собак любишь?

— Что? — Макс удивленно моргнул.

— Я спрашиваю, любишь ли ты собак? Шугар — член моей семьи, и я не смогу общаться с тем, кто не будет любить ее.

— Да, — Макс обреченно кивнул, — я люблю собак.

— Замечательно, — Пейдж улыбнулась. — Больше я ничего не хочу про тебя знать. Кстати, и в моей жизни есть много такого, что тебе неизвестно. Могу только сказать, что в тюрьме не сидела, никого не убивала и тоже очень люблю собак.

— И все-таки я думаю, ты не из тех девушек, которые заводят несерьезные отношения. И не стоит это делать сейчас: они принесут разочарование.

— Только в том случае, если мы сразу не договоримся о некоторых вещах. Что-то вроде основных правил, как при использовании газового баллончика. Соблюдая их, мы будем защищены от лишней эмоциональной зависимости. — Пейдж старалась говорить убедительно. Она тихонько постукивала по груди Макса в такт словам и поймала себя на мысли, какое удовольствие доставляют ей эти легкие касания. Как приятно чувствовать Макса рядом. Ловить его улыбку, слышать смех, ощущать заботу. И целоваться с ним до полуобморочного состояния.

Она заметила крошечную ворсинку, прилипшую к его футболке, и нежным ласкающим движением провела от груди к плечу, ощущая ладонью твердые, упругие мускулы. Макс замер, но ничего не сказал, и Пейдж позволила своим пальцам немного помассировать его плечо в том месте, где оно плавным изгибом переходило в шею.

— Я думаю, мы сумеем договориться о правилах, — медленно произнесла она.

— В чем они заключаются? — Вопрос был задан чуть прерывающимся голосом, и Пейдж поняла, что ее усилия не прошли даром.

— Например, правило номер один — не воспринимать происходящее слишком серьезно. — Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Макса в подбородок. — Возможно, его одного будет достаточно.

Когда губы Пейдж вновь коснулись его кожи, Макс почти простонал:

— Я не могу...

— Почему? Ты не хочешь? — Пейдж отступила на шаг и внимательно заглянула в его глаза.

— Хочу. Но... я боюсь причинить тебе боль. — У Макса был отчаянный вид человека, который из последних сил старается сохранить присутствие духа.

— Послушай, для этого существует правило номер два: то, что мы делаем по обоюдному желанию, не может причинить боль ни одному из нас. А наши желания совпадают, правда? — Пейдж казалось, что еще секунда, еще один маленький аргумент, и Макс отступит. — Мы можем поклясться в этом головой твоего брата.

И Макс действительно сдался. Он притянул Пейдж к себе:

— Если с собой я еще как-то могу справиться, то на борьбу с тобой меня уже не хватает.

— Моя спальня там, показала Пейдж.

Макс опять заколебался, и Пейдж испугалась, что он сейчас передумает. Она быстро поцеловала его в шею, замерла на мгновение, прижавшись полуоткрытыми губами к теплой коже, вдохнула легкий запах мужского одеколона, от которого слегка закружилась голова. Макс по-прежнему не двигался. Тогда Пейдж обняла его за талию и осторожными, но уверенными движениями вытащила футболку из-за пояса джинсов.

— Для настоящего мачо ты ведешь себя слишком нерешительно.

Макс тихо усмехнулся и слегка застонал, когда руки Пейдж скользнули под футболку и начали ласкать широкую грудь и плоский подтянутый живот.