– Людмила Николаевна! – в голосе Листопадова появились по-настоящему угрожающие нотки. – Как хотите, а я ломаю дверь.

Татьяна, путаясь в одеялах, валяющихся под ногами, схватила с полки пачку «Геркулеса» и, растерзав ее, набила рот овсяными хлопьями.

– Мы-ма-да, – низким голосом попросила она, лихорадочно думая, как выйти из положения. Милка не простит ей, если все сорвется. – Ме ломайте.

Листопадов не послушался и ударил в дверь с гораздо большей силой и мощью, чем в первый раз. Татьяна тотчас же почувствовала себя одним из трех поросят, который не озаботился соорудить себе надежный дом.

– Вы не шмеете ломать эту дверь! – с возмущением закричала она, пытаясь подражать истерическим интонациям подруги.

– А почему это вы не можете открыть? – тоже закричал Листопадов.

– Я... Я... Потому што я жанимаюсь шекшом! – неожиданно нашлась Татьяна.

– Чем-чем?

– Шекшом.

– Это сексом, что ли? – Листопадов на какое-то время заткнулся, потом странным голосом спросил: – А с кем?

– Да вы што?! – вскричала Татьяна, чувствуя, что этого противного типа ничто не остановит. – Будете мне швечку держать?

«Геркулес» у нее во рту размок и превратился в отвратительную кашу. Предчувствуя, что Листопадов вот-вот разбежится и вышибет дверь с одного удара, Татьяна лихорадочно искала выход из положения. «Что, если мне раздеться догола? – придумала она. – Отойду подальше, встану в дверях кухни спиной к входной двери. Волосы у меня теперь как у Милки, издали не различишь. Конечно, я пожирнее, но разве в суматохе разберешь? Этот тип ворвется, увидит голую женщину, сразу же зажмурится или отвернется, я завизжу, и мы разойдемся, к обоюдному удовольствию».

Татьяна бросилась на кухню и прямо в дверях принялась стаскивать с себя одежду. На это у нее ушло довольно много времени, потому что проворством она никогда не отличалась. Листопадов медлил выбивать дверь, поэтому у нее были все шансы подготовить ему сюрприз. Обнажившись наконец, она схватила со стола чашку и принялась выплевывать в нее противный клейкий «Геркулес». В разгар этого увлекательного занятия ей снова послышался голос Листопадова, который очередной раз вопросил:

– Людмила Николаевна?!

Чтобы окончательно поразить Листопадова, дабы он воздержался от вышибания дверей, Татьяна между очередными плевками издала сладострастный стон. Листопадов молчал. Тогда она издала еще один стон и подумала: «Авось ему станет неловко, и он отвяжется!» Войдя во вкус, она принялась расхаживать голышом по кухне и стонать на все лады, громко дыша. Через некоторое время краем глаза она заметила в окне какое-то движение. Резко повернувшись в ту сторону, увидела, что на балконе стоит незнакомый мужик с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Сказать, что он был изумлен, значило ничего не сказать. На его лице был написан подлинный ужас.

Ахнув, Татьяна присела, закрывшись руками, потом встала на четвереньки и со скоростью застигнутого врасплох таракана заползла под кухонный стол.

– Убирайтесь! – крикнула она, высунув из-под стола голову и положив подбородок на подоконник. Поскольку форточка была открыта, мужик должен был хорошо ее слышать.

– А где Людмила Николаевна? – голосом полного дебила повторил свою коронную фразу Листопадов.

– Она... Она там... Она... Занята.

Листопадов попятился к перилам балкона и, достав сотовый, быстро набрал номер.

– Алло! – сказал он. – Борис? Это я. Значит, так. Лютикова дома. Они с подругой занимаются сексом. Нет, сам я не видел... Нет, внутрь меня не пускают. Помилуйте, они в таком виде... Не знаю, не знаю. Вроде бы подруга ушла, но, как выяснилось, это был просто обман. Она осталась, чтобы... Ну, вы понимаете. Нет, со мной все в порядке. Хорошо, буду ждать.

Он убрал мобильный и покосился на окна Лютиковой, покраснев до ушей.

Борис тем временем по пятам следовал за Милой. Все ее клиенты сосредоточились в одном районе, что он не преминул взять на заметку. Возможно, в этом кроется какой-то особый смысл? Наконец повеселевшая Лютикова свернула пустой пакет, где раньше лежали баночки, и засунула его в карман. Потом замахала рукой частнику и, наклонившись к открывшемуся окошку, назвала свой домашний адрес.

«А я не поеду сейчас за ней! – рассудил Борис. – Вместо этого пойду-ка я к самому пугливому клиенту, тому, первому, Шпатцикову, и попробую взять его на понт». Он вернулся к двенадцатиэтажке, с которой начинались их приключения, и, гонимый возбуждением, взбежал по ступенькам наверх. Потом, недолго думая, нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – спросил его из-за двери уже знакомый дребезжащий голос.

– Это от Татьяны Капельниковой, – тотчас же выдал памятливый Борис. – Откройте, пожалуйста, Леопольд Вельяминович!

Через мгновение Шпатциков уже возник на пороге. Это был невысокий жилистый старикан с бородой-лопаткой и седыми усами, похожими на постриженную малярную кисть. На нем был длинный вытертый халат и шерстяные носки.

– Да? – спросил он, опасливо щурясь на молодого сильного Бориса.

– Леопольд Вельяминович, миленький! – сложив перед собой руки, чтобы обезоружить старикана, воскликнул тот. – Капельникова обещала мне помочь. Ну, тем же, чем и вам. Но только дома ее сейчас нет, а мне просто зарез. Не могли бы вы, как клиент, порекомендовать меня Людмиле Николаевне Лютиковой? Умираю, просто сил нет!

Шпатциков боязливо оглянулся назад и, петушиным шажком переступив на коврик, прикрыл за собой дверь.

– Понимаю, батенька! – сказал он, сочувственно похлопав Бориса по руке. – Ах, как я вас понимаю! Пока Людмила Николаевна не принесла мне это, я буквально на стенку лез. Поверите – ни сесть, ни встать, ни лечь. Хоть волком вой! И чего я только не перепробовал! Ну, из того, что продают в аптеках. Ничего не помогало! А это... Просто божественно! Такое чувство, будто заново родился! Вот вам адрес, переписывайте скорее с моей бумажки.

Борис, дрожа от предвкушения, взмолился с новой силой:

– Леопольд Вельяминович! А не могли бы вы прямо сейчас позвонить Лютиковой, а? Скажите, придет, мол, страждущий, Борис Иванов. Готов заплатить двойную... Да что там: тройную цену!

– Скажу вам по секрету: оно того стоит! Ни минутки не пожалеете! Уже через пятнадцать минут почувствуете себя на седьмом небе!

«Точно, нашего деда работа, – подумал Борис, распрощавшись со стариком, который пообещал в ближайшие полчаса дозвониться до Лютиковой. – Когда он берется за дело, так уж и делает на совесть!» Борис испытал даже некоторую гордость за деда. Правда, это чувство быстро ушло, уступив место другому, менее приятному. И чем приходится заниматься! Да уж, решать семейные проблемы – все равно что зубы лечить: очень надо и очень не хочется.

Вернувшись домой и обнаружив там совершенно потерянную Татьяну и выпотрошенную кладовку, Мила здорово испугалась.

– Таня! – закричала она. – Что случилось?

– Ничего такого, из-за чего стоит бледнеть.

– Ну, ты, мать, даешь! Нельзя же так пугать! Я уж было подумала, в дом залезли бандиты. В коридоре черт знает что! Кто кладовку выпотрошил? И почему «Геркулес» рассыпан по полу? Мышей приманивала?

– Ты не знаешь, что здесь было! – Татьяна, кряхтя, уселась на табурет. – Делай чай, я сейчас расскажу.

– Так ты не тяни, рассказывай скорее, я же волнуюсь!

– Листопадов мылился ворваться в квартиру, дверь ломал. Думал, тебя взяли в заложницы.

– Да ты что?!

– Я его не пускала, тогда он полез с балкона. Такой настырный, просто жуть!

– И чем дело кончилось?

– Чем, чем? – пробормотала Татьяна. – Увидел меня в натуральном виде и убежал.

– Так он догадался, что меня дома нет? – испугалась Мила.

– Не знаю. Я сказала, что ты принимаешь ванну.

– Ты с ним что, голая разговаривала?

– Голая, только из-под стола.

– А у меня, Таня, так все здорово! Благодаря тебе, конечно. Клиенты все меня встречали на «ура», я целую кучу денег заработала. Сколько ты хочешь: двадцать пять процентов? Или половину?