— Нет! — Репортер закрыл объектив и собрался было убрать фотоаппарат.
Но Рив был непоколебим.
— Вытаскивай пленку, — повторил он.
— Я позову полицию, — насмешливо заявил фотограф, оглядываясь. — Новая конституция Инбурга гарантирует свободу печати.
— Но не свободу подкрадываться из-за угла, — заявила Анна, выходя из-за спины Рива. — Мне что, позвать постового?
Мужчина посмотрел на нее, потом на Рива. Он явно понимал, что помощь и поддержка в этом случае будут, конечно, оказаны не ему.
Рив не сводил с него взгляда и не опускал руки.
В конце концов, репортер усмехнулся, открыл фотоаппарат и достал пленку со словами:
— Вы ничего этим не добьетесь. Я вернусь в сопровождении десятков журналистов, которым захочется запечатлеть принцессу с новым бой-френдом.
— Ну, когда у нее появится бой-френд, наверное, можно будет сделать пару снимков — с ее разрешения. А сейчас у Ее Высочества есть дела поважнее. — Всем своим видом Рив давал понять, сколь жалким он считает собеседника. Лицо фотографа стало пунцовым, он повернулся и пошел, что-то бормоча. Риву было все равно, что он там бормочет. Он взглянул на Анну, на лице которой застыло выражение недовольства.
— Я и сама могла бы справиться. Я к этому давно привыкла.
Только не в мое рабочее время, подумал Рив. Впрочем, отец еще ничего не говорил ей об усилении мер ее безопасности.
— Считайте, что такова моя досадная американская привычка: всегда приходить на помощь, независимо от того, просят меня об этом или нет.
Она хотела что-то ответить ему, но тут заметила кого-то и кивнула ему в знак приветствия. Рив оглянулся и увидел возвращавшегося телохранителя.
— До свидания, мистер Стрэтон, — сказала она своим обычным холодным тоном.
Интересно, подумал Рив, этот тон у нее от природы или всех принцесс ему учат?
— До свидания, принцесса. Еще увидимся.
В ее взгляде блеснула тревога, но она быстро с ней справилась и поспешила к машине.
Рив смотрел на ее удаляющуюся фигуру и любовался ее властной походкой, легким покачиванием стройных бедер, прямой, как натянутая струна, спиной, стремительными движениями, которые ясно давали понять, что лучше не вставать на ее пути.
Через мгновение она была уже в машине, и водитель помчался по направлению к дворцу, находящемуся в нескольких милях езды отсюда.
Рив прислонился спиной к ограде. После встречи с королем Майклом и изучения плана дворца он приехал в Инбург, чтобы осмотреться на месте своей будущей работы. Чем больше он знал о ней и о местности, где ему предстояло работать, тем спокойнее себя чувствовал.
Единственная сложность в этом деле — сама принцесса Анна.
Он положил руку в карман и дотронулся до карточки, которая давала ему возможность получить пропуск на бал, устраиваемый в честь принцессы Алексис и ее американского жениха. Потом он провел пальцем по гладкой поверхности визитки, которую дала ему Анна.
Ему стало интересно, как она отреагирует, узнав, что ей придется сдержать свое обещание и «что-нибудь» сделать для него за спасение своего сына.
Надоедливый недотепа, думала Анна по дороге домой. Ее водитель и телохранитель, Питер Хаммет, был молчалив. Он часто посматривал в зеркало, в котором отражалось заднее сиденье. Ждет, что я буду его упрекать, подумала Анна.
Эстер, без сомнения, высказала ему прямо, что она думает по поводу его отсутствия, хотя Анна сама отпустила его на часок. Как фрейлина и подруга Анны и ее сестер, Эстер пользовалась привилегиями, одной из которых было разрешение открыто говорить то, что она думает.
Но Эстер не следовало быть резкой с Питером. Одной из причин, по которым Анна отпустила его, было желание убежать из дворца, вырваться на несколько часов из круга постоянных забот и суеты. Но самое главное — очень хотелось побыть с сыном, что редко ей удавалось с тех пор, как начались новый учебный год и приготовления к свадьбе Алексис. Она, правда, не была уверена, что в городе ее оставят в покое, ведь там было полно фотографов, но передышка была ей необходима — она могла, в кои-то веки, спокойно погулять с Джином Луисом в парке. Но все вышло не так, как она ожидала.
Анна взглянула на сына, и сердце ее забилось сильнее. Как она любила его, своего бесстрашного малыша! Ей не следовало удивляться таким выходкам, как преследование бабочки на проезжей части. Ведь его отец — автогонщик. Он авантюрист по натуре, не может жить без приключений. Хорошо еще, что сын пока что бегает только за бабочками…
В памяти возникли картины прошлого. Шесть лет назад она развелась с Фредериком. Джин Луис был тогда совсем крохой, но состоять в браке с мужчиной, который предпочитал общество других женщин, было выше ее сил.
Анна глубоко вздохнула, глядя на ухоженные овощные поля и виноградники, которые обрамляли дорожку к дворцу. Какая чудесная будет картина, когда по ней в день своей свадьбы поедут в карете Алексис и Джейс! — подумала она.
Алексис призналась, что всегда мечтала выйти замуж в сентябре. Ей страшно хотелось совершить свадебную прогулку в карете через поля, готовые к уборке урожая. Она была уверена, что это у нее от прапрапрадедушки, который был фермером в Массачусетсе.
Несмотря на то, что ее младшая сестра нашла, кажется, свое счастье, Анна больше не верила в сказочные хэппи-энды. Она знала не понаслышке, как живут принцессы: их жизнь совершенно не похожа на жизнь сказочных принцесс. Быть принцессой — значит работать, и, как в любой работе, успех зависит от вложенного труда. Анна трудилась много, очень много. Может быть, ради того, чтобы Инбург достиг пусть скромного, но стабильного положения в мире. А может быть, она таким образом пыталась хоть немного загладить последствия той ужасной ошибки, которую совершила, выйдя замуж за Фредерика. Этот брак ошеломил не только ее семью, но и все население Инбурга. Прошлое не изменить, но теперь она точно знает, что не совершит больше подобной глупости. Последние несколько лет ей казалось, что она просто наблюдатель, а не хозяйка своей жизни. Она делала все, что от нее требовалось, почти не получая от этого удовольствия. Становилась циником. Почему-то это слово напомнило ей о человеке, с которым она только что познакомилась. О Риве Стрэтоне.
Он был не слишком приятным собеседником, со своими резкими замечаниями, его большие карие глаза, казалось, видели в ней больше, чем ей бы хотелось. Он был строен, широк в плечах. Густые волосы темного оттенка как ствол красного дерева. В одежде не было ничего примечательного: темные брюки, белая рубашка с расстегнутым воротом и куртка грязноватого оттенка. Внимание привлекало только лицо: правильные черты, прямой нос и на удивление полный, чувственный рот.
Он не был похож на туриста. Она хорошо знала, как выглядят туристы, так как туристический бизнес был главной статьей дохода Инбурга. Американские туристы особенно выделялись из-за своей привычки нагружать себя множеством разных вещей: рюкзаками, пакетами, фотоаппаратами, видеокамерами и бутылками с водой. У Стрэтона ничего этого не было. Трудно также поверить, что он приехал в Инбург, чтобы принять участие в церемонии венчания. И выглядит он слишком по-военному…
Впрочем, какая разница? Она, наверное, больше его не увидит. Она бесконечно благодарна ему за спасение сына, но он вряд ли позвонит, чтобы попросить об услуге. Он совсем не похож на тех, кто просит об услуге.
И это хорошо. Слишком много мужчин рассматривали женщин из семьи Кастэн лишь как средство для осуществления своих честолюбивых планов.
— Мама, смотри! — воскликнул Джин Луис, указывая на табун лошадей, пасшихся в поле. — Когда у меня будет своя лошадь?
— Возможно, после свадьбы Алексис.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но мать бросила на него строгий взгляд.
— Я поговорю с Бевинсом, он наверняка знает, где найти подходящую лошадку.
Джин Луис нахмурился. Он знал, что значит «подходящая».
— Ладно, — согласился он. — Только не забудь. — Он бросил на нее хмурый взгляд и отвернулся к окну.
