Она тут же вспомнила свой разговор с этим колючкой-журналистом Фредом Гардинером, когда он рассказал о смерти своей невесты, а она призналась, что уже не любила Пэдди, когда он погиб. А вообще любила она его или Поля? Никто, кроме нее самой, не знал, как страдала ее гордость оттого, что она не могла стать счастливой в двух замужествах.

Но сейчас все будет по-другому. Бобби такой милый и, в отличие от двух других ее мужей, так ценит все, что она для него делает. Он никогда не отпускает колких замечаний, как Пэдди, а потом и Поль, насчет подарков. Таблетка начала действовать, прекратив ее размышления о том, что нужно купить Бобби те замечательные мягкие свитера, которые она видела в магазине.

Доктор Грейнджер позвонил, когда Фиона завтракала в постели. Доктор Лоррингэм сможет принять ее сегодня в 15.30.

— Вы действительно считаете, что мне следует пойти? Сегодня утром и следа не осталось от головной боли.

— Да, мисс Бартон, — значительно сказал Грейнджер.

Фиона пообещала не опаздывать и потянулась к кожаному ежедневнику. Она с Бобби сегодня обедает с ее американскими друзьями. Затем нужно отвезти их в ночной клуб. Фиона нахмурилась — в пять встреча с модельером Питером Балу. Надо примерить платье цвета орхидеи, которое она заказала на помолвку. На офтальмолога времени не оставалось.

«Я просто должна предупредить этого доктора Лоррингэма, что спешу, — решила она. — Да, ведь еще надо купить эти свитера для Бобби!»

Она шла в ванную, когда Бобби позвонил, чтобы узнать о ее самочувствии. Фиона заверила жениха, что чувствует себя прекрасно, но Грейнджер уже назначил встречу с доктором на сегодня. Может, Бобби придет в час и они пообедают вместе?

Она очень твердо отклонила его предложение сопровождать ее в клинику:

— Это касается только меня, дорогой. Если мне нужно посетить доктора, то я всегда делаю это одна.

— Ну вот и все, мисс Бартон. — Доктор Лоррингэм выключил мощный светильник и отвел ее назад в свой уютный, с дубовыми панелями кабинет. — Если вы присядете…

— Вы нашли, в чем дело? — нетерпеливо поинтересовалась Фиона.

— Да. — Его глаза-бусинки, не отрываясь, вглядывались в ее лицо. — Новости неутешительные.

— Вы хотите сказать, что мне придется носить очки постоянно? — встревожилась женщина. — Но правда, мистер Лоррингэм, я вижу сносно, если не считать чтения.

— Вы когда-нибудь думали, что головные боли могут быть результатом проблем с глазами?

— Ну да. Наверно, и доктор Грейнджер так считает, иначе не послал бы меня к вам. Пожалуйста, скажите, что не так с моими глазами.

Доктор попытался объяснить понятно и корректно: на обоих глазах сформировалась катаракта, требуется немедленная операция.

— Операция! — повторила она в смятении. — Это серьезно?

— Откровенно говоря, мисс Бартон, это ваш единственный шанс сохранить зрение.

Она с трудом выдавила:

— Операция поможет?

— Я искренне надеюсь на это.

— А если нет? — Она почувствовала, как ладони, затянутые в изящные замшевые перчатки, покрылись холодным потом.

— В таком случае мы вам больше ничем не сможем помочь.

— Вы хотите сказать, что я ослепну?

Он смотрел на нее не говоря ни слова. Его молчание подсказало ответ.

— Но я собираюсь выйти замуж на Пасху!..

— Боюсь, вам следует отложить свадьбу. — Лоррингэм говорил ласково и тихо. — Надеюсь, ненадолго.

Фиона молчала так долго, что врач забеспокоился. Она нетерпеливо махнула рукой:

— Я в полном порядке, спасибо. Задержка операции на несколько дней уменьшит мои шансы на выздоровление? Вы сказали «немедленно». Можно подождать до пятнадцатого?

Лоррингэм посмотрел на календарь:

— Осталось только три дня. Не страшно, если мы подождем так недолго…

— Тогда вы можете сделать все необходимые приготовления? — Фиона встала на ноги. — Я не хочу больше отнимать ваше время. Вы позвоните мне, когда…

— Я свяжусь с вами завтра утром.

В дверях Фиона обернулась:

— Есть еще кое-что. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом. До тех пор… до тех пор, пока все не будет позади. Если я скажу моим друзьям, моему жениху, что собираюсь лечь в клинику для общей проверки здоровья, то, полагаю, вы с доктором Грейнджером сможете это подтвердить?

— Разумеется, если вы так хотите, — кивнул Лоррингэм. — И если вы не против моих слов, мисс Бартон, я не могу не выразить восхищения по поводу того, как достойно вы встретили это известие. Только не слишком ли вы надеетесь на свое мужество? Вам не кажется, что вы имеете право положиться в данной ситуации на близких — на вашего жениха, например?

— Я не хочу его беспокоить, — произнесла она, стиснув зубы.

— Может, ваша мать?

— Она в Штатах. Я никого не хочу посвящать в это дело. Так что, пожалуйста, доктор Лоррингэм, никому ни слова. И предупредите людей в клинике, чтобы они также молчали.

— Я поговорю с начальницей лично.

— Спасибо.

— Я провожу вас до дверей.

— Не беспокойтесь. Пока что я сама могу найти дорогу.

Она натужно улыбнулась и поспешно прошла мимо него в холл.

Фионе и в голову не пришло отменить встречу с дизайнером из-за страшного удара судьбы. Но ей хотелось побыть одной. Женщина отпустила шофера, заявив, что хочет прогуляться пешком. Она понимала: после операции шансы сохранить зрение — пятьдесят на пятьдесят.

Фиона закрыла глаза, пытаясь представить, что значит быть слепой. А когда вновь открыла их, то словно перенеслась в новый, волнующий мир. Какой ясный, чудесный день! Взглянув вверх, женщина подумала, что никогда не видела такого голубого неба, с маленькими облачками, похожими на клубы белого дыма. Она впервые заметила, как красивы степенные, ухоженные дома в георгианском стиле, стоящие по обеим сторонам улицы. Маленький мальчик вприпрыжку выбежал из дома в сопровождении гувернантки. Обычный мальчик, но Фиона жадно пожирала его глазами, любуясь круглой светлой головкой и маленьким крепким тельцем — «скольких еще детей мне суждено увидеть?» Она вдруг поймала себя на мысли, что внимательно изучает опрятную оливково-зеленую униформу гувернантки, как будто это какой-то странный феномен вроде летающей тарелки среди облаков. Затем Фиона подумала о платье, которое собиралась примерить, — из атласа оттенка цвета орхидеи, которое Балу создал специально для ее помолвки, о веселом коротком костюме алого цвета с воротником и манжетами из персидского ягненка, о бархатном платье шафранного цвета для коктейлей, которое было само простота и элегантность. Неужели это правда, что через несколько недель она сможет различать материи только на ощупь?

На Оксфорд-стрит Фиона увидела цветочника с корзиной, наполненной пушистой мимозой и цветущим миндалем. Она смотрела на цветы, словно не видела их никогда в жизни. Бедняжка была готова купить у старика всю корзинку, чтобы подольше насладиться зрительным образом весенних цветов. Но люди у Балу могли подумать, что миллионерша сошла с ума, если она вдруг появилась бы там с охапками мимозы и миндаля.

Самое главное, чтобы никто не догадался, будто что-то не так. Утаивая свой секрет, она избежит хотя бы ощущения того, что стала объектом жалости всех тех, кто так завидовал ее деньгам и внешности!

Я буду вести себя так, словно ничего не случилось. Устрою вечеринку, займусь свадебными приготовлениями… Я не стану заглядывать вперед. Если операция пройдет успешно, значит, чем меньше о ней будут знать, тем лучше. Если же нет, я не потороплю тот болезненный момент, когда Бобби нужно будет решать, захочет ли он жениться на слепой. Фиона не хотела даже пытаться представить, каково это жить в вечной темноте! Но она и не собиралась тешить себя фальшивыми надеждами. Лучше сразу привыкнуть к худшему.

Она не осознавала своего мужества, входя в салон Балу с надменной улыбкой. Фиона спокойно выслушала уверения ассистенток, что Балу займется ею через минуту; поболтала с модельером — тщательно, как всегда, обсуждая линию талии, которая, по ее мнению, была завышена, попросила сделать юбку пышнее. И все это время она осознавала, что может никогда не увидеть этих нарядов, за исключением платья из орхидейного атласа, которое успеют привезти до вечеринки.