— Джинни? — ошеломленно произнес он, словно не веря своим глазам.

— Здравствуй, дорогой! — чуточку смущенно улыбнулась Джина. — Я как раз собиралась принять ванну. Но раз ты уже пришел, может, вместе пойдем под душ?

— Я бы охотнее выпил чего-нибудь, — ответил Стенли. — А что это так вкусно пахнет?

— Баранье рагу, абрикосовый пирог и домашний хлеб, — перечислила Джина.

— Если ты еще скажешь, что своими руками взбила сливочное масло, я буду сражен наповал! — воскликнул он.

— Это в следующий раз, — пообещала она, вытирая щеку тыльной стороной руки. — Я ждала тебя позже, — заметила Джина и тут же спохватилась: ее слова прозвучали как обвинение. Неужели ей теперь всегда придется узнавать о планах Стенли от Рози или Мейбл? И неужели он сам не мог догадаться позвонить и предупредить, что вернется раньше? — Поэтому и не успела привести себя в порядок, — добавила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. — Я так хотела, чтобы первый вечер в этом доме стал для тебя особенным! Ты застал меня в разгар приготовлений.

— А я думал, что мы перекусим сандвичами, — усмехнулся Стенли, заключая ее в объятия.

— Я решила, что мой вариант будет лучше, — сказала Джина. — Кроме того, советую тебе пользоваться моментом, потому что, когда я начну посещать лекции, ты поневоле перейдешь на сандвичи. А сейчас поцелуй меня так, как будто мы месяц не виделись.

Выполнив просьбу, Стенли шутливо пощекотал ее усами по носу.

— А может, нам действительно принять душ вместе? — задорно произнес он.

Подхватив Джину на руки, Стенли понес ее в ванную. Она обнимала его, предвкушая прикосновение к обнаженному телу теплых струй воды и крепких мужских ладоней.

Джина сидела в своем лимонном махровом халате и попивала вино, наблюдая, как Стенли расправляется с ужином. Его аппетит сам по себе служил похвалой ее кулинарным способностям. Впрочем, вечер получился совсем не таким романтическим, как представляла себе Джина. Любовь в душе скорее напоминала комплекс гимнастических упражнений и не доставила большого удовольствия. Вино и свечи, которые должны были служить фоном для спокойной неторопливой беседы, оказались полностью заслонены телевизионной программой, выбранной по желанию Стена. Джина с тоской поглядывала на проигрыватель и стопку пластинок, специально подобранных ею для сегодняшнего вечера.

— А что, Дан не ездил с вами на ферму? — попыталась она завязать беседу.

— Нет, — отвлекся от телевизора Стенли. — Мы с Харри решили не отрывать его от семьи.

— Рози просто боготворит «двух своих мужчин», как она выражается, — сказала Джина. — Ты считаешь, что это хорошо? — Она внимательно посмотрела на Бартона. — Тебе не кажется, что женщина должна заниматься еще чем-то, кроме ухода за ребенком и выпечки пирожков с вишнями?

Стенли дожевал кусок и отпил глоток вина.

— Не знаю, Джинни, — пожал он плечами. — По-моему, Рози относится к тому типу женщин, которые реализуют себя именно через благоустройство дома и создание уюта для любимого мужчины. Ты сама видела, что Дан обожает ее за это.

— Ты не понял, дорогой, — возразила Джина. — Речь не о Дане. Меня интересует, хорошо ли это для Рози.

Стенли лениво улыбнулся.

— Об этом я и говорю. Ты же видишь, она прямо светится счастьем. Потому мы с Харри и освободили Дана от поездки на ферму, чтобы он остался дома, с Рози и ребенком. Если это не хорошо для Рози, тогда я не знаю, что для нее хорошо.

Джина улыбнулась в ответ, но про себя подумала, что вот она сама вынуждена была провести первый вечер в этой квартире в полном одиночестве. Что есть такого в крошке Рози, что всё мужчины оберегают ее? Возможно, все дело в том, что она является типичнейшей маленькой женушкой? В таком случае я, очевидно, кажусь им сильной женщиной, не нуждающейся в мужском внимании и заботе, подумала Джина. Она вдруг порывисто поднялась и принялась убирать со стола. Почему-то когда Рози создает уютное гнездышко, Стенли восхищается ею, сердито размышляла Джина, а когда этим занимаюсь я, он даже внимания не обращает.

Она со звоном поставила тарелки в мойку. Надо срочно переключить внимание на что-то другое, промелькнуло у нее в голове. Завтра все утрясется. Лекции, новые люди, учеба… Завтра все исправится.

Стенли ушел в клинику рано утром, поцеловав Джину на прощание и пожелав ей успехов на лекциях.

Чувствуя, что слегка нервничает перед началом учебы, она прошлась по квартире. Все вещи уже были расставлены по местам, осталось приобрести некоторые мелочи.

Джина немного постояла, оглядывая гостиную, потом тряхнула головой. Почему она до сих пор бездействует, если давно уже должна одеться и бежать на лекции? Ведь еще нужно выяснить, в каком корпусе будут проводиться занятия. Джина с досадой прикусила губу. Все это требовалось узнать еще вчера, но она занялась приготовлением ужина! Нужно было просто, сделать несколько сандвичей. Стен ведь сам сказал, что этого будет достаточно. Днем, когда после перерыва на ленч Джина шла в другой корпус, ей вдруг сделалось дурно. Она внезапно почувствовала сильную слабость и головокружение. Первая мысль Джины была о том, что она забеременела. Но это предположение показалось ей настолько невероятным, что она тут же отмела его и, присев на лавочку, переждала, пока прекратится головокружение и нормализуется сердечный ритм.

Позже, сидя в аудитории, Джина спросила себя, что она здесь делает, если ей так плохо? Неужели защита докторской диссертации имеет для нее такое большое значение? Впрочем, вскоре решила Джина, ничего страшного с ней не происходит, просто нервишки разгулялись. Слишком большую нагрузку пришлось выдержать за последние дни.

Когда лекция окончилась и профессор направился к двери, Джина как будто очнулась, выплывая из своих размышлений и осознавая, что не помнит ни слова из сказанного. Хорошо, что она догадалась захватить с собой диктофон и записала всю лекцию.

Чувствуя себя довольно паршиво, Джина взглянула на часы. Интересно, что сейчас делает Милли? И все остальные?

На следующей лекции, о детстве Чарльза Диккенса, Джина уже не переставала нетерпеливо поглядывать на часы. Преподаватель прохаживался перед аудиторией, но ей не доставляло никакого удовольствия смотреть на лысеющего человека средних лет в мешковатых брюках, блестевших на коленях. Рубашка из белого полиэстера казалась серой из-за частых стирок. Джина подумала о том, что Рози, наверное, знает, как вернуть рубашке первоначальную белизну. Интересно, задумалась Джина, чем сейчас занимается Рози? А Мейбл?

Она перевела взгляд на слушателей. Все они внимательно смотрели на преподавателя, ловя каждое его слово и не обращая внимания на его одежду. Что со мной происходит? — обеспокоенно подумала Джина. Не означает ли это, что я с самого начала не принимала всерьез получение докторской степени?

По окончании лекции она покинула аудиторию сразу же вслед за профессором. Свобода! Наконец-то я могу делать, что хочу, пронеслось в голове Джины, пока она усаживалась за баранку пикапа, на котором приехала на занятия. Она решила зайти в магазин, торгующий декоративными растениями, и отобрать цветы, чтобы украсить свое новое жилище. До возвращения Стенли еще оставалось достаточно времени, чтобы расставить горшки с растениями в подходящих местах, а также успеть приготовить тушеное мясо в горшочке. Стенли очень любил это блюдо. А тетушка Мегги не переставала повторять, что, если добавить в горшочек немного яблочного сока, подливка превратится в настоящую амброзию.

Стекла автомобиля были опущены, в салоне гулял легкий ветерок. Джина чувствовала себя прекрасно. Она не могла дождаться, когда приедет домой и сбросит тесные брючки с широким кожаным ремнем и узкие туфли, стоимостью в сотню фунтов. Нужно купить пару кроссовок, подумала Джина. И еще нужно не забыть приобрести несколько пачек стирального порошка. В Лондоне она редко занималась стиркой, предпочитая пользоваться услугами химчистки. Но сейчас нужно было заняться вещами Стенли.