— Миссис Родригес хочет поговорить с тобой, — пояснила Лора, называя настоящее имя «миссис Мексики». — Я сказала ей, что не в твоей власти принять решение об организации нового блока, но, похоже, она считает, что сможет оказать влияние на тех, от кого это зависит.

У Джин вырвался тихий стон. Она уже выбилась из своего утреннего графика, а теперь придется потратить еще час, если не больше, на разговор с мексиканкой.

Тем не менее, если эта женщина хочет оказать финансовую поддержку и может помочь решению этой проблемы, то почему бы и нет…

Джин вошла в палату и села на стул для посетителей у постели миссис Родригес.

— Я все выяснила насчет паровых ванн и саун, — начала она и углубилась в подробности проекта.

— Теперь я окончательно поняла важность всего этого, — сказала мексиканка, когда Джин закончила объяснения. — Я расспрошу своих подруг и знакомых, и мы постараемся суммировать все, что в наших обычаях связано с беременностью и родами. Можно начать с тех женщин, с которыми я познакомилась здесь. Они знают не очень много, но у моей новой подруги из Перу была книга на эту тему, изданная у нее на родине. Предоставьте это мне! — Она взмахнула украшенной бриллиантами рукой. — Сначала я соберу информацию, потом найду кого-нибудь, кто сможет обобщить все это, за плату разумеется. Мы сможем обойтись и без помощи администрации больницы.

Джин поблагодарила женщину и вышла из палаты.

Она ведь хотела поговорить с Майком о том, что одна из пациенток предлагает финансовую помощь, но почему-то это вылетело у нее из головы. И как это она могла забыть?

— Так я приеду сегодня вечером? — спросил он, столкнувшись с ней в коридоре.

Джин сначала отрицательно мотнула головой, потом утвердительно кивнула. Она сама не знала, чего хочет. С одной стороны, Майк обещал не торопить ее, с другой — она уже мечтала о том, как они опять окажутся вдвоем в ее узкой постели, после того как София уснет.

София! Он все еще ничего не знает. Паника охватила Джин. Как сказать ему? Этот вопрос мучил ее до конца дня.

Но в конце концов именно София спровоцировала признание. Вечером, желая произвести впечатление на своего нового друга, она принялась складывать и вычитать числа. Майк, удивленный ее способностями, задавал ей все более сложные примеры.

— Совсем неплохо для такой маленькой девочки, — сказал он, беря ее на руки и осторожно подбрасывая в воздух. — Сколько тебе? Три с половиной? Четыре?

— А вот и нет, а вот и нет! — воскликнула София, визжа от восторга. — Я уже большая. Мне пять лет, а на рождество будет шесть.

В воздухе повисла напряженная пауза.

— Пять! — эхом отозвался Майк. — Шесть на рождество!

Не надо было обладать особыми способностями, чтобы произвести вычисления. Он посмотрел на Джин поверх светловолосой головки Софии, и его лицо потемнело от гнева. С величайшей осторожностью он опустил девочку вниз, наклонился и поцеловал в щеку.

— До свидания, малышка, — негромко проговорил он.

Потом повернулся и пошел к двери.

Джин наблюдала за ним, затаив дыхание. Он не может так уйти! Он должен сказать что-нибудь! Хоть слово!

Она хотела окликнуть его, но губы не слушались ее. Майк вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. А Джин осталась стоять, прикованная к месту вопросом: неужели он во второй раз вычеркнул ее из своей жизни!

Майк не позвонил, чтобы сказать ей спокойной ночи.

Не было его и в кабинете, когда она утром пришла на работу. Джин сама не могла сказать, довольна она этим или нет. Нервы ее были напряжены до предела, не давая возможности сосредоточиться.

В десять он вошел в кабинет, бросил на нее беглый взгляд и сказал:

— Я прошу тебя принять участие в собрании, Джин.

В его голубых глазах не было ни тени улыбки, ни отблеска любви или желания, только холодная деловитость. Странное, тяжелое чувство свинцом наполнило грудь Джин. Она не могла понять, о чем думает Майк. Конечно, он не бросит Софию — теперь, когда узнал, что это его дочь. Но оставит ли он в своем сердце место для нее, Джин?

Стэн Роджерс вошел в кабинет, следом за ним появились Клер, Юджин Пауэлл и остальные. Джин ничего не оставалось делать, как взять блокнот и подтащить свой стул поближе к журнальному столику. Она не смотрела на Майка, но угадывала каждое его движение. Ее пальцы все еще помнили шрамы, оставшиеся на его теле после той аварии.

— Я хочу обсудить некоторые идеи, касающиеся нового блока и ухода за пациентками латиноамериканского происхождения, — начал Майк.

Джин заставила себя отвлечься от мыслей о его теле и сосредоточиться на том, что он говорит.

— Я понимаю, что вам редко приходится сталкиваться с ними, Юджин, поскольку вы работаете с частными пациентками…

— Вы не правы. На самом деле мне все чаще приходится обследовать женщин-иммигранток, — перебил его доктор Пауэлл. — Я даже начал учить испанский, но мне приходится пропускать половину занятий из-за вызовов.

Майк кивнул. Его лицо осунулось, словно он плохо спал.

Я не должна была позволять ему уйти вчера, подумала Джин. Надо было заставить его остаться и все обсудить. Но София не спала, а он был так потрясен своим открытием…

— Хорошо, тогда вы поймете, к чему я клоню, — продолжил Майк, возвращая ее к реальности. — Хотя руководство больницы еще не одобрило проект нового блока, я думаю, мы можем осуществить кое-что из предложений, проработанных Джин. Это касается амбулаторного наблюдения беременных. Большинство этих женщин приходят в один и тот же день. Почему бы нам не провести с утра групповое занятие с ними, а уже потом начать индивидуальный прием?

— Я могу договориться с Мэй из детского сада, чтобы в эти дни она назначала на дежурство няню, говорящую по-испански, — предложила Клер. — Как правило, эти женщины неохотно надолго уходят из дома из-за детей, которых не с кем оставить.

— Хорошая идея, Клер, — одобрил Майк и посмотрел на Джин. — Как нам лучше организовать занятия? — холодно спросил он.

— Я думаю, для начала следует напечатать брошюру на испанском языке, в которой бы объяснялось, почему так важно находиться под наблюдением врача во время беременности, что надо и чего не надо брать с собой при поступлении в больницу, как проводятся роды в наших условиях…

— Но они могут счесть наши методы настолько оскорбительными, что это оттолкнет их, — возразил он. — Разве таких случаев не было?

Джин кивнула, но Клер ответила за нее:

— Я думаю, нужно подчеркнуть, что мы постараемся учесть национальные обычаи наших пациенток. Надо указать, что им важно посещать занятия для беременных именно для того, чтобы мы могли выяснить их традиции и пожелания.

— Нужно написать об этом абсолютно определенно, — сказал доктор Пауэлл. — Что-нибудь вроде этого: «Нам будет трудно сделать все так, как хотите вы, если вы не расскажете нам об этом».

Все дружно закивали, и Джин поняла, что пора упомянуть о миссис Родригес.

— Пациентка, которая сейчас лежит в отделении у Лоры, хочет оказать нашему проекту финансовую помощь. — Она рассказала о паровых ваннах и саунах. — Я думаю, что сауна будет предпочтительнее, поскольку ее можно установить прямо в душевой кабине.

— Отлично, Джин! — сказал Стэн. — И когда же ее установят? Я и сам не прочь попариться после тяжелого ночного дежурства.

Джин улыбнулась.

— Пока непонятно, куда ее устанавливать. После того как Клер, Конни и Лора смогли сгруппировать пациенток из Латинской Америки в одной палате, я начала сомневаться, надо ли выделять под новый блок отдельное помещение? Может быть, следует рассматривать это скорее как концепцию?

— Я сам думал об этом, Джин, — сказал Майк, бросив на нее по-прежнему бесстрастный взгляд. — Разумно ли предоставлять в распоряжение рожениц-иммигранток целый отсек, скажем, крыло «А»? Или мы просто будем помещать их вместе туда, где есть свободные места? В этом случае они не будут полностью изолированы от других женщин, и это поможет взаимопониманию между представительницами разных национальностей, ведь, в конце концов, иммигрантки собираются жить здесь, у нас, и им необходимо как-то адаптироваться к здешним условиям, приобрести друзей. Кстати, ничто не сближает женщин лучше, чем проблемы маленьких детей.