После этого Гарри быстренько ретировался, так и не удовлетворив своего любопытства.
Потом Джеффри отвез их в отель, где остановилась Кэйси, и настоял на том, что сам заплатит за номер сестер. Кэйси не возражала. Она проводила тетушек в номер, выслушала их заверения, что все будет просто прекрасно, и, вконец измученная, пошла к себе.
Джеффри стоял у двери ее номера.
— По-моему, время бессильно перед ними, — вяло констатировал он.
Кэйси добродушно фыркнула.
— Они же монахини. — Она отперла дверь. — Полагаю, ты переночуешь в квартире при офисе?
Он стоял очень прямо, не шевелясь.
— Думаю, у меня не остается другого выбора?
— Ради соблюдения приличий, — ответила она, распахивая дверь, — нет.
— Понимаю, — сказал он сквозь зубы и вошел в номер вслед за ней.
— Нет, не понимаешь. Ты злишься.
Его глаза сердито сверкнули, и он захлопнул дверь.
— Я не злюсь! — Сделав три больших шага, он очутился лицом к лицу к Кэйси. — Ну ладно, черт побери, предположим, мне хотелось бы отвезти твоих тетушек в аэропорт и отправить в Вашингтон первым же рейсом. Но как ты думаешь, я могу это сделать?
— Они бы поняли…
— Ну конечно, поняли бы! — взревел он. — Ведь, как ты верно заметила, они монахини!
Неожиданно он схватил ее и впился в губы таким жадным и яростным поцелуем, что она чуть не задохнулась и вся затрепетала от нахлынувшего желания. Его руки ласкали ее спину; затем, легонько погладив по груди, он выпустил Кэйси из своих объятий.
— Приятных сновидений, — произнес он и ушел, оставив ее дрожащей от подступившего вдруг холода и ужасной пустоты внутри.
На следующее утро, когда Джеффри возил их осматривать достопримечательности Голливуда, Бел-Эйра и Беверли-Хиллз, сестры успели шепнуть Кэйси, что они уже разработали свой план и она может ни о чем не волноваться. Кэйси только и успела кивнуть в ответ. По поведению Джеффри никак нельзя было заподозрить, что он делает что-то помимо своего желания. Он даже великодушно подарил им с автографом свои записки о наиболее известных клиентах, когда вся компания вернулась в его офис. Сестры присоединили их к своей коллекции открыток, спичечных этикеток, салфеток и прочих пустяков, которые только попадались им под руку, чтобы сделать из всего этого альбом для своих воспитанниц.
Сославшись на дела, Джеффри оставил их, и Кэйси приготовила чай в жилой части его офиса. Когда за ним закрылась дверь, сестры посвятили Кэйси в свой план. Она попыталась отговорить их от его осуществления, но они заявили, что путь к отступлению уже отрезан. Ей оставалось только пожать плечами, оставить все на их усмотрение… и дать им возможность уехать из Калифорнии.
Кроме того, как объяснила сестра Джоан, план уже начал выполняться. Она налила себе чаю. Посмотрев на большие, толщиной в палец часы, висящие на поясе платья, сестра Джоан голосом, лишенным и тени театральности, объявила:
— Собственно говоря, сейчас все и произойдет.
— Да-да, — подтвердила сестра Джозефина и, наклонившись к племяннице, поцеловала ее в щеку. — Кэйси, дорогая, я думаю, мы готовы на все ради тебя!
— Но вы вовсе не обязаны…
— Разумеется, мы не обязаны, — прервала ее сестра Джоан. — Запомни, это была целиком наша идея.
— И мы с нетерпением ждем, когда она претворится в жизнь, — добавила сестра Джозефина.
Кэйси рассмеялась, пытаясь скрыть нервозность.
— Как-нибудь я заставлю папу рассказать, какими вы были в двенадцать лет.
И тут, минута в минуту по намеченному ими времени, вошел Джеффри и сообщил сестрам, что им звонит епископ Грэй и они могут поговорить с ним из его кабинета. Кэйси вскочила со стула и вскрикнула:
— Ты хочешь сказать, что отец в…
Но сестры тоже встали и, знаком успокоив Кэйси, удалились в кабинет гостеприимного хозяина.
Кэйси повиновалась, подумав, что ей надо привыкать к мысли, что ее отец потакает своим сестрам в этой авантюре. Джеффри внимательно наблюдал за ней, наливая себе чашку чая. Она откашлялась в слабой надежде успокоить бешено колотящееся сердце. Но ведь отцу Джеффри не нравился! Или это не так?
— Отец дал понять, чего он хочет? — спросила она с фальшивой озабоченностью.
— Кажется, что-то случилось с одной из твоих маленьких бандиток, — ответила Джеффри.
— Следи за собой, Колдуэлл, — сказала Кэйси, улыбаясь, — твои глаза становятся маленькими и отвратительными.
Он сердито взглянул на нее, затем со звоном поставил чашку на стол и подхватил Кэйси на руки. Он держал ее крепко, и прижатыми к его груди ладонями она ощущала сильное биение его сердца.
— Если бы я был Сэсом Рэсбоуном, я запихнул бы твоих теток в первый попавшийся самолет, покидающий Лос-Анджелес, нимало не беспокоясь, к каким чертям он направляется, лишь бы пункт назначения находился в другом временном поясе. А потом, моя дорогая, я занялся бы тобой!
Кэйси судорожно соображала, не подать ли ей знак тетушкам, чтобы они прекратили всю эту затею. Джеффри Колдуэлл был в не подходящем для одурачивания настроении, как бы хорошо он ни относился к сестрам.
Но на другом конце провода был ее отец!
— Джеффри, знаешь, они бы уехали…
— Если бы я попросил их об этом? Это не выход, Кэйс.
Он разомкнул объятья и начал мерить шагами небольшую комнату. Потом шутливо воздел руки к небу и фыркнул.
— Я хочу, чтобы вы, Кэйси Леонора Грэй, знали, что в течение последних двадцати четырех часов вы являетесь свидетелем беспримерного героизма с моей стороны. Уйти от тебя прошлой ночью было… — Он мрачно посмотрел на нее и закончил: — Скажем так — непросто.
Джеффри замолчал, неподвижно застыв на месте и пожирая глазами ее стройную фигурку. Она была одета в тот самый голубой сарафан, который был на ней в день, когда он прервал урок под кленом. Сколько всего произошло с тех пор! Ее грудь была так же красива, так же соблазнительна — может быть, даже соблазнительнее, потому что он уже видел ее обнаженной, прикасался к ней пальцами, губами, языком…
Кэйси наблюдала за ним, не двигаясь с места. Один его взгляд приводил ее в трепет. Она почувствовала, как все ее существо открывается навстречу ему, как твердеют и поднимаются соски, как пересыхает и сжимается горло.
— Осталось всего несколько дней, — произнес он хрипловатым низким голосом скорее себе, чем ей. — Черт побери, я все время забываю, что ты пробудешь здесь всего несколько дней! Кэйси, я просто не могу посадить тебя в самолет вместе с тетушками. Ты все время должна быть рядом, в пределах досягаемости…
Щелкнул замок, и дверь открылась. Кэйси увидела, как Джеффри Колдуэлл мгновенно преобразился в радушного и любезного, хотя в чем-то отчужденного хозяина дома. Страсть, бившая через край минуту назад, была зажата, словно тисками, и задвинута в самый дальний уголок души. С глаз долой — из сердца вон. Неудивительно, что он так преуспевает в своей деятельности!
— Кое-что произошло, — сообщила сестра Джозефина встревоженно, но без паники. Она никогда не поддавалась панике.
— Одна из девочек убежала из дома, — продолжила сестра Джоан. — Сегодня утром. Она сняла деньги со своего счета и оставила родителям записку, что никогда не вернется.
— О Боже, — произнес Джеффри испуганно. — Кто же это?
Под его пронзительным взором сестра Джозефина заколебалась, но сестра Джоан не стала медлить с ответом.
— Это Эмба.
— Не может быть! — выдохнула Кэйси.
Джеффри покачал головой.
— А я не удивляюсь.
— Она только начала привыкать к нашей школьной жизни, но, видимо, поездка домой на День Благодарения выбила ее из колеи, — объяснила сестра Джозефина. — Эмбе хотелось, чтобы ее жизнь была нескончаемым потоком удовольствий и приключений.
Кэйси тяжело опустилась на стул, будто пребывая в шоке. В каком-то смысле так оно и было. Она все еще никак не могла поверить, что ее отец состоит в сговоре с тетками.
— Она хотела поехать в Калифорнию вместе со мной, — вспомнила Кэйси. — Она считала это путешествие весьма увлекательным. Кроме того, она с такой безнадежной пылкостью была влюблена в Джеффри… Как вы думаете, это как-нибудь связано с ее побегом?
