Ее рука безвольно выскальзывает из моей, и она уходит. Я смотрю ей вслед. Она поднимается по лестнице, понурив голову, без тени обычной грации и живости.

Лорд Шад! Неужели она о нем говорила? Нет, она, разумеется, ошиблась. Я с десяти лет на службе и повидал самых разных господ. Я прекрасно знаю, почему женщины, особенно хорошенькие, бывают вынуждены оставить место. Такое случается сплошь и рядом.

Лорд Шад у себя в кабинете, по уши в бумагах. Впрочем, в данный момент он пакует свои рисовальные принадлежности.

— Бишоп, ну что я такого сделал? Мой дом поел он плачущих женщин, и ни одна из них не желает со мной разговаривать. Ладно Гарриет, она пока не умеет, только кричит ночи напролет. Итак, он указывает на кипу бумаг, — это документы по перестройке дома. Строитель Булмерш со своими людьми будет здесь завтра. Пожалуйста, проследите, чтобы они снесли стену именно в той гостиной, и никакую другую. И что, черт подери, вы сделали миссис Марсден?

— Простите, сэр?

— Вы ее совратили?

— Милорд! Определенно, нет. Она боится домогательств другого человека, того, против кого она совершенно беззащитна.

Я жду, готовый к тому, что его сиятельство вышвырнет меня из дома, но вместо этого он кладет охапку кистей на стол и ледяным тоном приказывает:

— Сядьте.

Я сажусь. Он падает в кресло напротив меня и долго пристально меня изучает. Мне неуютно под его взглядом, а времени вполне хватает на то, чтобы живо представить свое позорное возвращение в Лондон, замешательство и разочарование родителей…

— Из ваших слов я могу сделать вывод, — начинает он после того, как я уже вообразил худшее, — что миссис Марсден решила, будто та самая нарядная шаль — это подарок от меня. Как так получилось, Гарри? Нет, не отвечайте, это я вам скажу как: вам не хватило ни мужества, ни здравого смысла признаться ей в своих чувствах.

Я крепко сжимаю кулаки. Впервые в жизни мне хочется кого-нибудь ударить.

— Я… я думал, она все поняла.

— Очевидно, нет, хотя все остальные поняли. Но кто я такой, чтобы вас судить? Все, кроме бедняжки Амелии, знали, кто ее настоящий отец, а теперь у меня по дому ходит еще одна несчастная особа женского пола и смотрит на меня исподлобья. Так что вы станете делать, Гарри?

— Не знаю, милорд. Она полна решимости уехать завтра.

Он стучит кулаком по столу.

— Так объяснитесь с ней! Назначьте помолвку. Вы, я так полагаю, намерены жениться?

— Разумеется, милорд. — Кажется, намерен. Я не задумывался об этом, делая ей такой подарок. — Я купил ей шаль, повинуясь минутному порыву, потому что она ей понравилась и еще потому, что подумал, что ей нужно что-нибудь нарядное, милорд. Я…

— Вы влюблены.

— Я…

— Идите, Бишоп, расхлебывайте кашу, которую заварили. Скажите, что она может отправиться с нами в Брайтон, если решит остаться у нас на службе. А это вот — свадебный подарок, на случай, если она откажется… — Он достает кошелек из мягкой кожи и вкладывает его в мою руку. — Пожалуйста, передайте это миссис Марсден, я не хочу, чтобы она уехала без гроша в кармане, если вы снова сделаете какую-нибудь глупость. Она может отказать вам потому, что вы не признались раньше. Я не очень богат, но я честен. Обо мне она может думать что хочет, но вы должны очистить свое имя.

— Благодарю, милорд.

Он обходит стол и хлопает меня по плечу:

— Я рассчитываю, что к моему возвращению все разрешится и дом останется цел.

— Что мы будем без вас делать? — Леди Шад в слезах. Она устроилась в постели с детьми и зачитанными до дыр «Путешествиями Гулливера». Когда я постучалась в спальню, она как раз читала вслух.

— Простите меня, — мямлю я, задавленная чувством вины.

Снова стук в дверь. Сгорбившись, входит Джон, за ним — собаки.

— И я не хочу, чтобы вы уходили.

Он падает на кровать. Собаки не отстают. Одна из них дотягивается до крошки Гарриет и тщательно вылизывает ее личико. Леди Шад прогоняет нахалку.

— Я надеялась найти здесь хоть немного покоя. — Леди Шад с ужасом обводит взглядом кровать, полную детей и собак. Она шумно сморкается. — Дело в том, дорогая моя Софи, что я не из тех женщин, которые предаются фантазиям о своих болезнях, но после рождения Гарриет я никак не оправлюсь. Надеюсь, морской воздух поможет мне восстановиться. Я думала, вы поедете с нами в Брайтон. Но если уж вы решили покинуть нас, то обязательно напишите, дорогая, сообщите, где вы будете, чтобы мы могли отписаться о том, как дела у Амелии в Бате.

— Боюсь, мэм, у меня нет никакой возможности остаться.

— Мне очень жаль. Полагаю, мне известно, что вас беспокоит.

Спокойствие, с которым она говорит о неверности мужа, меня поражает.

— Мэм, уверяю вас, я не давала ему никакого повода.

— Естественно, в этой ситуации вам нелегко. Жалко, что вы не поговорили со мной об этом раньше.

— Как я могла?

— Легко, я думаю. Гарри мне очень нравится, но ему следовало вести себя приличнее. Я или Шад переговорили бы с ним, если бы вы попросили.

— Гарри! — повторяю я.

— У него безукоризненный вкус. Шаль, должно быть, обошлась ему недешево, но она замечательно вам идет.

Господи, какая же я была дура! Гарри!

— Вы помолвлены? — продолжает леди Шад дружелюбным, но очень твердым тоном.

— Нет-нет, он ничего мне не предлагал.

— Я переговорю с ним об этом.

— Мэм, прошу вас, не нужно.

— Мама, почитай нам, — Джордж дергает ее за рукав.

— Где твои манеры, Джордж?! — Я делаю ему замечание, в точности как гувернантка.

— Мама, будь любезна, почитай, пожалуйста, — послушно поправляется Джордж и добавляет: — Мам, а миссис Марсден разрешает нам пачкаться. Она мне нравится. Скажи ей пусть останется.

Леди Шад протягивает мне книгу:

— Прошу вас, миссис Марсден, у вас такой приятный голос. — Она сталкивает собак с кровати и берет Гарриет на руки, чтобы мне хватило места на кровати.

Мы ужинаем в спальне, так как это одна из немногих комнат, не затронутых приготовлениями к отъезду. Джон уходит поужинать с Шадом и Гарри в кабинете его сиятельства. Амелия ужинает с мистером и миссис Прайс и их младшей дочкой.

После ужина слуги приносят наверх несколько ведер горячей воды, и леди Шад тщательно отмывает сыновей в лохани. После этого она дает им побегать по комнате голышом, а потом одевает в чистые ночные рубашечки, и они, похожие на двух маленьких ангелочков, забираются обратно в постель.

Гарриет просыпается и что-то тихонько воркует. Ей меняют пеленку, и она, будучи в добрейшем расположении духа, позволяет братишкам себя пощекотать.

— Это ненадолго, — вздыхает леди Шад. — В час ночи она проснется и будет вопить до рассвета. Вам повезло, что в том конце дома этого не слышно. Давайте-ка пошлем за другой бутылочкой вина.

Так под красное вино и главу-другую из «Путешествий Гулливера» мы по примеру детей засыпаем. Нас будит внезапное появление лорда Шада.

— Боже правый! — Он ставит подсвечник на комод и разглядывает оккупантов брачного ложа. — Все, брысь отсюда!

— Даже я, дорогой? — сонно бормочет леди Шад.

— Думаю, вы с детьми можете остаться. Миссис Марсден, мне, конечно, очень приятно обнаружить вас в своей постели, но я прошу вас забрать собак и уйти. Простите, если моя просьба показалась вам невежливой.

От его сиятельства слегка пахнет виски. Произнося свою краткую речь, он снимает фрак и жилет.

С тревогой понимая, что мой наниматель вот-вот разденется передо мной, я нашариваю туфли на полу возле кровати.

— Я поговорил с Бишопом начистоту, миссис Марсден. Надеюсь, вы передумаете увольняться. Желаю вам счастья и спокойной ночи!

Собаки зевают и потягиваются и решают проводить меня в спальню. Там они устраиваются на простынях и оставляют мне немножко места у края кровати. Они очень большие и беспокойные компаньоны (им снится погоня, и они часто скребут лапами одеяло), но в целом с ними уютно и спокойно, и в эту ночь — редкое дело! — мне не снятся кошмары о том, как я убила Джейка Словена.