— Не, я уже узнавала, я туда не прохожу. Только если на платный…

— Понятно… — растерянно протянула я.

— Значит, будешь учиться платно! — заявил вдруг Саймон.

Мы обе уставились на него во все глаза.

— Где я деньги возьму?

— Где она деньги возьмет? — завопили мы хором.

— Я дам деньги, — невозмутимо ответил Саймон нам обеим.

Я начала догадываться. Действительно, для него плата за обучение — ничто. И кажется, сегодня я навела его на мысль использовать деньги на благо людей.

— Ты хоть знаешь, сколько это стоит, благодетель? — хрипло возмутилась Надя. — Пятьдесят пять тысяч за семестр!

— Значит, сто десять тысяч год? — уточнил любимый. — Всего получается пятьсот пятьдесят тысяч за пять лет. Завтра принесу тебе деньги, внесешь сразу!

Надя смотрела на него ошалело. Постепенно до нее дошло, что Саймон не шутит.

— Я не смогу тебе их отдать, пока не начну работать… — опустила голову она.

Саймон, похоже, понял ее состояние.

— Надя, мне не надо ничего отдавать, — тихо возразил он. — Мне слишком легко достаются деньги, чтобы я мог ценить их. Но я могу радоваться тому, что ты учишься…

Надя помолчала, потом подняла голову. В глазах у нее стояли слезы.

— Спасибо… — прошептала она.

— Надь, мы будем вместе учиться! — завопила я. Подруга так и вспыхнула от радости. Кажется, она только сейчас это осознала.

…Вечером нас ждал еще один сюрприз. Проводив Надю до калитки, мы с Саймоном вновь сели на старый гамак. Обожаю по вечерам смотреть на звезды и слушать, как стрекочут цикады. Мы обнялись и замерли, глядя в небо. Было так хорошо и так спокойно, что я невольно подумала — хорошо бы время остановилось… Но вот с тропинки, ведущей на пляж, послышались знакомые голоса. Через минуту перед калиткой появились две фигуры — это были мама и папа. Отец заботливо поддерживал маму под руку. Мы с Саймоном притихли, чтобы не мешать им, и они, не заметив нас, прошли в дом…

Утром я нашла на кухонном столе записку от отца.

"Полина, я решил ваш вопрос — можете больше не прятаться. Прошу тебя об ответном одолжении — учись, не огорчай маму и не делай глупостей. Впрочем, кому я это пишу?

Целую, папа".

Ну вот! Я проспала и не успела попрощаться с отцом! Но тут же я утешила себя мыслью — раз они помирились с мамой, значит, он часто будет приезжать. А может, мама переедет к нему? Надо будет спросить у бабушки, какой прогноз. Вот уж кто все и всегда знает заранее… Положив записку в карман, я подошла к окну: так и есть, бабуля возится в саду. Я хотела выйти к ней, как вдруг в кармане шорт завибрировал телефон.

— Алло.

— Это Полина Романова? — раздался в трубке голос пожилой женщины. Ее легкий акцент казался смутно знакомым…

— Да, — ответила я. — Кто это?

— Это Элеонора Грасини. Надеюсь, вы помните меня, юная леди?

— Конечно, я помню вас… — ответила я, стараясь не выдать волнение.

— Полина, ваша история запала мне в сердце, — прочувственно сказала Элеонора. — Настойчивость, с которой вы искали своего возлюбленного, произвела на меня неизгладимое впечатление. С тех пор как вы посетили нас, я много думала о вашей истории. "А что если это не плод больного воображения? — спрашивала я себя. — Каково же тогда приходится юной леди?" Позвольте узнать, Полина, вы нашли своего друга?

Я заколебалась: сказать Элеоноре Грасини правду или нет. Зачем ей знать, нашла ли я Саймона? С какой целью она спрашивает? Однако любопытство взяло верх.

— Полина, вы слышите меня? — заволновалась на том конце Элеонора.

— Да, — тихо сказала я. — Я нашла его.

— О, как это прекрасно! Поздравляю вас, моя дорогая! Ну, раз так, это в корне меняет дело. Поверьте, ваша история любви никого из Грасини не оставила равнодушной! Мы хотим помочь вашему другу, Полина. По крайней мере, попытаемся сделать всё, что в наших силах. Вы сможете приехать к нам?

Я не верила своим ушам. Грасини хотят помочь? Значит, это действительно те Грасини? Но не могла же я спросить прямо: "Так это ваши предки превратили моего любимого в Морского?" Сейчас я понимала только одно: это наша последняя надежда. Будь что будет, я уговорю Саймона поехать!

— Элеонора, спасибо большое за участие, — сказала я. — Мы приедем.

— Отлично, — ее голос потеплел еще больше. — Мы будем ждать вас, Полина. И сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь…

Я присела на крыльце в задумчивости. Напрасно я уговаривала себя не радоваться раньше времени: сердце не желало слушаться. Оно билось с каждой минутой все быстрее, словно отбивая барабанную дробь. Когда у калитки появился Саймон, я так и кинулась ему навстречу. Я не дала ему войти и потащила к тропинке, ведущей на пляж.

— Ты не тайфунчик, ты самый настоящий ураган! — засмеялся любимый — А как же наша конспирация?

— К черту конспирацию! — я протянула ему письмо отца.

Саймон внимательно прочитал и вернул мне.

— Я очень благодарен твоему отцу, Полина… И наконец-то я смогу пользоваться машиной. Значит, в Сочи поедем на моем "Форде"! — довольно улыбнулся он.

— В Сочи? — переспросила я. Мысленно я уже была в Турции, у Грасини.

— Ну конечно! Надо же подать документы в институт! — терпеливо объяснял Саймон — И Надю возьмем с собой, я принес для нее деньги…

Ах да! Сочи… Институт… Надя… Усилием воли я вернулась в действительность.

— Конечно, надо подать документы… — согласилась я без всякого энтузиазма. — Но, может быть, сделать это потом… — И вдруг выпалила: — Грасини хотят помочь тебе!

Саймон пристально смотрел на меня потемневшими глазами. Он взял меня за плечо и больно сжал его, сам не замечая этого:

— Ты связывалась с ними?

— Нет, мне позвонила Элеонора. Она сказала, что наша с тобой история тронула ее и она хочет помочь! Они ждут нас!

— С чего это они вдруг стали такими добрыми? — жестко спросил любимый, еще сильнее впиваясь пальцами в мое плечо.

— Не знаю. Но вдруг это наш последний шанс?

Любимый молчал. Спустя несколько секунд я почувствовала, что его пальцы, стиснувшие мою руку, ослабли. Саймон долгим взглядом посмотрел мне в глаза и вздохнул. Я поняла — это значит согласие.

— Но я поеду один! — строго заявил он.

— Извини, любимый, они ждут нас обоих! — с наслаждением возразила я. Как все-таки хорошо, что я познакомилась с Грасини первой. Уверена, что будь его воля, Саймон никогда не взял бы меня с собой!

Саймон сокрушенно покачал головой и вздохнул: аргумент был весомый. Но тут же заявил непререкаемым тоном:

— Но документы подашь сегодня. Тем более все равно надо ехать в Сочи за билетами…

Я позвонила Наде. Она прибежала буквально через пятнадцать минут — без яркого макияжа, в скромной светлой юбке до колен и белой блузке она казалось гораздо моложе. Еще через пятнадцать минут к калитке подъехал синий "Форд".

Когда мы сказали бабушке, что едем в Сочи подавать документы в институт, она вся так и расцвела. Как бы между делом я добавила, что мы зайдем в турагенство — может быть, попадется недорогая путевка. Бабуля, как я и рассчитывала, пропустила это мимо ушей. У нее сегодня был слишком хороший день, чтобы обращать внимание на мелочи: дочка, похоже, помирилась с мужем, а внучка решила учиться. Чего еще желать?

В машине Надя то и дело искоса поглядывала на Саймона. Похоже, она не верила, что у него с собой деньги, и ее так и тянуло спросить об этом. Она вздохнула с явным облегчением, лишь когда мы остановились у белого, утопающего в зелени трехэтажного здания и Саймон передал ей увесистую пачку банкнот. Надя хрипло поблагодарила и засунула ее в свою черную бездонную сумку. Саймон оставил нас у входа, а сам поехал за билетами.

Институт встретил нас пустыми только что отремонтированными коридорами. Пахло краской и свежеположенным линолеумом. В приемной комиссии полная женщина в зеленом летнем платье пила чай, явно не ожидая никаких посетителей.

— Можно подать документы? — хрипло спросила Надя.