— Когда-то «Вилла Данте» имела большой штат прислуги, — сообщил американец, допивая остывший кофе. — Сейчас это немыслимо — в наше время, когда все здоровые и крепкие мужчины уехали. Вот почему здешнее население состоит из стариков, женщин и детей.

— Я это заметил, но предположил, что мужчины на работе.

— Здесь поблизости негде работать, поэтому все трудоспособные мужчины в возрасте от пятнадцати до пятидесяти, что по здешним меркам считается старостью, уехали в Милан или даже в Америку на заработки, оставив здесь матерей и жен. Но не сестер, потому что многие из них тоже отправились в большие города искать работу. Возьмите, к примеру, Доменико, — продолжил американец, кивнув в сторону их юного проводника, который болтался в дверях. — Десять лет, хотя он на них не тянет из-за скудного питания. Внук Пьетро и Бенедетты. Да-да, вы совершенно правы: они муж и жена. Их единственный сын, отец мальчика, уехал в Милан на заработки. Его мать, никчемная потаскуха, если верить Пьетро, три года назад сбежала с солдатом — тоже история весьма знакомая. Так что Доменико утром ходит в школу, а днем валяет дурака, и это продолжится до тех пор, пока мальчишка достаточно не подрастет и тоже не покинет Сан-Сильвестро, чтобы искать работу.

Хотя Джордж ростом был выше своего спутника, на обратном пути ему приходилось удлинять шаги, чтобы не отстать от Люциуса.

— Вы дозвонились до доктора Кальдерини?

— Да. К счастью, в Ла-Специи только один адвокат с такой фамилией. Я было подумал, что нам придется пройтись по целому списку.

— А как бы он узнал, что вы приехали, если бы вы не смогли с ним связаться?

— Думаю, у Бенедетты есть свои каналы. Так или иначе, он сегодня приедет, только чуть позже. Судя по голосу, прыткий тип.

— Прыткий? — усмехнулся Джордж. — Сами сможете судить, когда с ним встретитесь. Мне кажется, он наслаждается таинственностью всех этих манипуляций.

— Будем надеяться, что узнаем разгадку нашей тайны. Выясним, зачем нас сюда созвали и какое отношение имеет к нам Беатриче Маласпина.

Сонную послеполуденную тишину нарушил рев автомобиля доктора Кальдерини.

— Неужели вы не лопаетесь от любопытства? — спросила Джессика, когда женщины вслед за Джорджем и Люциусом поспешили к дверям, чтобы поприветствовать адвоката. — Все ваши вопросы наконец получат разрешение.

— Поживем — увидим, — хмыкнула Марджори.

— О, только не надо больше никаких предвидений, — поморщилась Делия.

— На сей раз это не предвидение. Просто я все логически обдумала. Судя по всему, Беатриче Маласпина была очень непростой женщиной, а следовательно, не стала бы созывать нас всех сюда только для того, чтобы адвокат просто зачитал нам завещание и попрощался. Кроме того, этот господин адвокат скользкий как угорь. Разве похоже, что он приедете какими-то прямыми и ясными ответами? Сомневаюсь.

— Люциус все из него вытрясет, — выразила уверенность Делия. Как бы американец ни действовал ей на нервы, но если она когда-нибудь встречала человека, способного обращаться с таким скользким адвокатом, это был именно Люциус.

Наследники собрались, с подобающей случаю церемонностью, вокруг стола в столовой, под изображением пляшущих богов на потолке. Джессика выказала намерение покинуть собрание, но Делия сказала «нет», указав, что в этом случае ей придется потом представлять подруге подробный отчет обо всем, что здесь происходило.

— Ну, если никто не возражает… — Джессика осталась. Адвокат был сама обходительность. Он имел при себе портфель из блестящей кожи, который открыл со всей надлежащей церемонностью. Делия подумала, что адвокаты всего мира устроены одинаково — будь то в Италии, Англии или Франции.

— Согласно инструкциям покойной Беатриче Маласпины, — начал Кальдерини, — все вы четверо надлежащим порядком прибыли на «Виллу Данте». Все вы упомянуты в ее завещании, все являетесь наследниками и наследуете ее имущество.

— Одну минуту, — прервал законника Люциус. — У меня вопрос. Беатриче Маласпина была замужем?

— Да. Была. До замужества она носила имя Беатрис Стопор.

— Так значит, у нее не было ни детей, ни внуков? Зачем бы ей завещать что-либо группе незнакомых людей?

— Так вы незнакомы? — приподнял бровь Кальдерини. — Что ж, это меня не касается. Вы поименованы в завещании, и сейчас я это проверю, если вы будете так любезны мне позволить. Простая формальность: паспорта у вас при себе?

Делия и Марджори поспешили наверх за паспортами; Джордж и Люциус достали свои из карманов. Адвокат важно просмотрел документы, сверяя номера и даты, а затем картинным жестом вернул их владельцам.

— Прекрасно, — кивнул Уайлд. — С формальностями покончено. Итак, что вы имеете нам сказать?

Адвокат вскинул брови и поднял руки.

— Итальянский закон очень строг в том, что касается завещательных распоряжений, поэтому семья всегда имеет приоритетное право, и та часть имущества, которая перешла к миссис Маласпине по смерти ее супруга доктора Маласпины, отходит к его родственникам. — Адвокат пошуршал какими-то бумагами. — Там имеется племянник. Однако «Вилла Данте» всегда принадлежала ей, с тех самых пор как она унаследовала ее от своей матери. Беатриче Маласпина, как умная женщина, устраивала дела именно так, как того хотела, поэтому была вольна распоряжаться собственными владениями по своему усмотрению.

— Значит, в браке у нее не было детей? — спросила Марджори.

— Была одна дочь, которая вышла замуж и развелась. Она умерла бездетной во время войны. В Америке, как мне кажется.

Люциус начал проявлять признаки нетерпения.

— Так каковы же, наконец, завещательные распоряжения?

— Э-э, касательно именно того, что наследуете вы четверо, — этого я не могу вам сказать.

— Почему? — спросила Марджори, поедавшая адвоката пристальным, угрюмым взглядом.

— Потому что я этого не знаю, — ответил он с обворожительной улыбкой. — Видите ли, как будто бы существует некий аддендум, приложение — то, что вы, англичане, называете «кодицилл». То есть дополнительное распоряжение к завещанию, которое находится здесь, в этом доме. Согласно указаниям завещательницы все вы должны быть приглашены на «Виллу Данте». Если приедете — что и произошло, в соответствии с ее ожиданиями, — тогда вам предлагается остаться здесь в качестве гостей и отыскать кодицилл.

Последовала минута полнейшего ошеломленного молчания, которое, наконец, было нарушено взрывом хохота. Смеялась Марджори. Джордж снял очки и протер стекла, качая головой. Делия бросила взгляд за окно, в сад, пестревший солнечными пятнами и зеленью, которая день ото дня делалась все пышнее, и ощутила внезапную радость от того, что им не надо покидать виллу прямо сейчас, а можно побыть еще некоторое время.

Люциус был настроен по-деловому.

— То есть эта сумасшедшая женщина учредила поиски клада? Для людей, которых она не знает? Это что, какая-то шутка? Да нет, вряд ли; адвокаты никогда не шутят. О'кей, вы просмотрели все бумаги в доме? Должны были это сделать.

— Это было частью моих обязанностей. Все находится в совершенном порядке — у синьоры был дотошный и педантичный ум.

— Скорее коварный, если вы спросите мое мнение, — продолжил американец. — Итак, пресловутый кодицилл спрятан где-то в этой обширной резиденции, и ждет, когда мы его найдем. Так он может быть где угодно — в старой книге, за каким-нибудь живописным полотном.

— В своих инструкциях завещательница отмечает, что вы не найдете его, специально разыскивая, но что он обнаружится, когда придет время.

— Безумие в сочетании с мистицизмом.

— Я полагаю, — осторожно спросил Джордж, — Беатриче Маласпина была полностью в здравом уме, когда составляла свое завещание?

— О, никаких сомнений, абсолютно никаких, — заверил адвокат. — Ей, как вы, англичане, говорите, ума было не занимать. Она совершенно точно знала, что делает. Ну а теперь условия.