Безусловно, редкий исторический прецедент: два знаменитых выдающихся военных деятеля не только сосуществовали бок о бок, служа на одном флоте и живя по соседству, но, справедливо оценивая свои достоинства, воздавали должное превосходству другого и были связаны долгими дружественными узами. Что это было именно так, свидетельствовали многие сослуживцы и друзья адмиралов, и нам ещё предстоит обратиться к их неоценимой помощи чуть позже… А здесь предоставим слово людям, которые с юных лет были связаны самой верной дружбой с Павлом Степановичем Нахимовым, и их мнение поэтому особенно ценно для биографа: ведь оно принадлежит «противной» стороне в той предпринятой интриганами попытке поссорить Корнилова и Нахимова. …Из дневника М.Ф.Рейнеке [93]: «Корнилов был у меня и рассказал, что из Питера от М. получил он весть, что Корнилов с Нахимовым в ссоре и что это вредит службе. Из числа первых вопросов Константина Николаевича [94]было: «За что Корнилов и Нахимов ссорятся?» и что это очень не нравится Государю. Думаю, что вести эти попали в Питер через наших морских курьеров. От Корнилова узнал я, что Павел, узнав эту сплетню, занемог от огорчения». …Из письма Н.Ф.Рейнеке контр-адмиралу П.Ф.Анжу [95]: «Полагаю, от приезжих отсюда курьерами офицеров, конечно, известны вам главные приготовления и занятия нашего флота, жаль только, что эти господа изволили разгласить небылицу, будто бы Павел не ладит с Корниловым. Обращаюсь к вам с просьбой — если услышите такие нелепые толки, то уверьте пустословов, что это наглая ложь. Для подкрепления справедливости моих убеждений, расскажу вкратце отношения Павла с Владимиром Алексеевичем, которые по близости моей к обоим им мне коротко известны. С самого начала вступления Корнилова в должность начальника штаба, когда он стал от Павла по чину гораздо дальше, и тогда Павел в пример другим оказывал не только должное уважение к его служебной власти, но и к его личности, а Корнилов, имея полную доверенность к откровенности Павла, умел ценить это и соблюдал самую благородную деликатность в служебных отношениях, не прерывая прежних дружеских связей. По смерти же М. П. [96]эти два человека ещё более сблизились и служили друг другу как бы пополнением к общей цели на пользу службы, о важнейших делах которой они часто совещались и, конечно, не обходились без споров; но эти споры при взаимном уважении и откровенности ещё более утвердили доброе между ними согласие. Да и может ли быть иначе между добросовестными людьми даже в мирное время, не только в настоящее военное [97], когда и враги должны забывать личность для общего блага». …Из письма П.С.Нахимова Н.Ф.Рейнеке: «И меня крайне огорчила эта сплетня или, лучше сказать, гнусная клевета. Напиши, дорогой мой друг, во-первых, что никто столько не ценит и не уважает самоотвержения и заслуг вице-адмирала Корнилова, как я, что он только один после покойного адмирала может поддержать Черноморский флот и направить его к славе; я с ним в самых дружеских отношениях, и, конечно, мы достойно друг друга разделим предстоящую нам участь». …Из письма П.В.Воеводского Н.Ф.Рейнеке: «Я говорю насчёт николаевских слухов, что Павел Степанович осуждает действия Владимира Алексеевича, даже при молодёжи. Он поручил мне передать вам, что это чистая и бессовестная ложь, распускаемая самыми беспорядочными людьми. С своей стороны я могу только сказать, что в настоящее время отношения дядюшки с начальником штаба самые лучшие. Со времени выхода «Константина» в море, последний живёт даже покамест в его доме…» …Из воспоминаний А.П.Жандра: «Нашлись люди, которые стали жужжать Нахимову, что Корнилов распоряжается его эскадрой, как своей, — и самолюбие флагмана, старшего в чине, заговорило на мгновение. Вот источник носившихся в то время слухов о несогласиях между двумя всеми уважаемыми адмиралами. По моей специальной обязанности я часто был послан к Нахимову, хорошо знакомому мне лично, и могу утвердительно сказать, что оба адмирала слишком горячо любили службу, слишком свято понимали свой долг для того, чтобы из пустого тщеславия не помогать друг другу в общем деле — пользе и чести России. Павел Степанович, считая впереди всего пользу Черноморского флота, всегда с радостью содействовал Корнилову. Таким образом дружеские отношения адмиралов укреплялись, и в продолжение всего лета 1854 г. Нахимов был принят как родной в семействе Владимира Алексеевича». Против Корнилова — человека чести, не терпевшего казнокрадов и бездельников, которые были, главным образом, среди офицеров береговой службы, особенно интендантского управления, пользовавшегося покровительством Берха, — постоянно вели скрытую и открытую борьбу; его кипучая деятельность, неиссякаемая, как казалось, энергия, страстная нетерпимость к нерадивым и строгая требовательность не могли нравиться людям, у которых было «рыльце в пушку». Но те, кто, как он, самозабвенно отдавал всего себя делу на благо флота, уважали и даже восхищались им: «…Корнилов был не только уважаем своими подчинёнными за свои глубокие познания по всем отраслям морского и военного дела и за редкую справедливость к оценке подчинённых ему людей, но мы утвердительно говорим, что он был искренне любим всеми теми, кто сам честно служил…» «…Необыкновенная проницательность и быстрота соображения, отличное знание всех отраслей службы, практическое умение обходиться с людьми и управлять ими; деятельность, всегда приводившая всех в удивление; наконец, смелость и решительность — вот качества, в которых не отдать ему справедливости не могут и самые его противники». Ценил Корнилова и князь Меншиков, но очень своеобразно… …Из доклада А.С.Меншикова Николаю I: «7 августа 1851 г. Секретно. …Главным орудием покойного адмирала Лазарева ко введению тех усовершенствований по судостроению, вооружению и корабельной морской практике, которыми отличается Черноморский флот, был контр-адмирал Корнилов, даже и в то время, когда ещё не был назначен начальником штаба сего флота. Сие побуждает меня думать, что пока тот же Корнилов пользоваться будет одинаковым доверием и у другого главного командира, то существующий порядок не только сохранится, но и в успехах не остановится, а наипаче, когда и главный начальник флота опирается на введённый в одной части порядок, чтобы распространить его и на другую, как сие делает вице-адмирал Берх старанием дать более жизни хозяйственным распоряжениям. При просвещении современном он имеет ещё довольно сил для административных занятий, и посему мне кажется, что изменение личности Главного черноморского управления было бы теперь ещё преждевременно. Ежели бы военные обстоятельства потребовали действия всего Черноморского флота в совокупном составе, то, конечно, понадобится назначить оному особого предводителя и дать ход тем из младших адмиралов, в коих при физической бодрости окажутся как энергия, так и способности»(выделено мной. — С. А.). Подобные высказывания весьма странны в устах начальника Главного морского штаба [98], который, как никто другой, должен был быть осведомлён об административной и профессиональной несостоятельности М.Б.Берха по меркам именно «современного просвещения» — это во-первых. Во-вторых, светлейший князь Меншиков, будучи сам одним из умнейших и образованнейших людей своего времени, не мог, казалось бы, не понимать, что «назначить предводителя» из «младших адмиралов» даже с «энергией» и «способностями» — слишком запоздалая мера в случае «ежели бы военные обстоятельства потребовали действия всего Черноморского флота», да и обеспечить подготовку этих действий в «совокупном составе» — задача непосильная для «младшего адмирала», находящегося вне рычагов власти при бесполезном начальнике. И в-третьих: имея под рукой такого «младшего адмирала», который способен взвалить на свои плечи решение этой непосильной задачи (как показало вскоре время), князь Меншиков, почти что с нарочитым равнодушным безразличием, не называет Корнилова как возможную кандидатуру, а отмахивается подозрительно безлично «теми из младших адмиралов», оставляя блистательному профессионалу всего лишь «пользоваться доверием» у ничтожного Берха! вернуться Рейнеке Михаил Францевич(1801–1859), вице-адмирал (1855), выдающийся русский моряк-гидрограф. Весной 1814 г. поступил в Морской кадетский корпус, в июне 1815 г. был произведён в гардемарины, в феврале 1818 г. окончил Морской кадетский корпус по результатам экзаменов третьим и получил первый офицерский чин мичмана. Первое практическое плавание совершил на корабле «Берлин» в Финском заливе, затем неоднократно участвовал в плаваниях между Кронштадтом и Архангельском, во время которых занимался навигационными наблюдениями. В 1826 г. возглавил экспедицию для описи и промера Белого моря, продолжавшуюся до 1832 г. В 1831 г. по результатам работы экспедиции издал «Атлас карт Белого моря и Лапландского берега» (из 17 карт), а затем подготовил к изданию гидрографическое описание Белого моря и Лапландского берега (в двух частях). В течение 1833–1852 гг. участвовал в гидрографической экспедиции на Балтийском море в качестве начальника части съёмки и промера. Итогом этой работы явились карты Финского залива и Балтийского моря, которыми мореплаватели пользовались вплоть до Первой мировой войны. В 1850 г. Рейнеке был избран членом-корреспондентом Российской академии наук, в 1855 г. возглавил Морской учёный комитет. Скончался в 1859 г. Награждён орденами Святой Анны 1, 2 и 3-й степеней, Святого Владимира 2-й и 4-й степеней, Святого Станислава 1-й и 2-й степеней, Святого Георгия 4-й степени. Дружба П.С.Нахимова с М.Ф.Рейнеке началась ещё в Морском кадетском корпусе. Скреплённая родством душ и огромным взаимным уважением, она продолжалась до момента трагической гибели П.С.Нахимова в июне 1855 г. После окончания Морского корпуса друзья расстались. Рейнеке занимался описанием Белого моря, Нахимов отправился в кругосветное плавание, затем на театр боевых действий в Архипелаг. Редкие встречи в Кронштадте и Архангельске дополнялись активной перепиской. Благодаря ей известны многие детали кругосветного плавания на фрегате «Крейсер» в 1822–1825 гг., сражения в Наваринской бухте в 1827 г., службы на корвете «Наварин» и пребывания в Севастополе. Подробнейшие письма П.С.Нахимов отправлял М.Ф.Рейнеке из Германии, где он долгое время находился на лечении. Из этих писем можно почерпнуть много интересного о круге знакомых Павла Степановича, его интересах и наблюдениях, встретить откровенные высказывания, объясняющие его жизненную философию, узнать подробности жизни родных и близких (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003). вернуться Константин Николаевич,великий князь (1827–1892) — сын императора Николая I, генерал-адмирал флота. В 1852–1855 гг. товарищ начальника Главного морского штаба Е.И.В., с 23 февраля 1853 г. — главный начальник флота и управляющий Морским министерством на правах министра (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003). вернуться Анжу Пётр Фёдорович(1796–1869) — адмирал (1866), учёный-гидрограф. После окончания Морского кадетского корпуса в 1812 г. плавал на военных судах в Финском заливе, в 1820–1824 гг. возглавил Устьянскую (полярную) экспедицию для описания северного побережья Сибири и островов Ляховских, Котельный, Фаддеевых, Новая Сибирь. В 1826–1827 гг. участвовал в военно-учёной экспедиции, исследовавшей северо-восточные берега Каспийского моря и западный берег Аральского моря. В 1827 г. на корабле «Гангут» участвовал в Наваринском сражении. Затем плавал на Балтийском море. В 1844 г. был назначен капитаном над Кронштадтским портом, с 1849 г. — член Морского учёного комитета. В 1855 г. возглавил Департамент корабельных лесов, являлся членом совета Министерства государственных имуществ. Имел ордена Святого Георгия 4-й степени, Святого Владимира 4-й и 2-й степеней, Святого Станислава 2-й и 1-й степеней, Святой Анны 1-й степени, Белого орла. Обращение М.Ф.Рейнеке к П.Ф.Анжу в столь деликатном вопросе, как разговоры о противоречиях между В.А.Корниловым и П.С.Нахимовым, объяснялось огромным уважением, которым Анжу пользовался не только в среде морских офицеров, но и в кругах петербургской знати, близкой к императорской фамилии (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003). вернуться Морской штаб Е.И.В. (с 1831 г. — Главный морской штаб) создан 24 августа 1827 г. на основе Положения о предварительном образовании Морского министерства. В результате реформы морское управление было разделено на две части: Морской штаб и Морское министерство. В состав Морского штаба вошли канцелярия начальника штаба, Управление генерал-гидрографа, Управление дежурного генерала, Инспекторский департамент, Аудиториатский департамент, Учёный комитет, с 1831 г. — Строительный комитет. В Морском штабе было сосредоточено заведование строевой частью, личным составом флота и Морского ведомства, учебной частью в морских учебных заведениях. В ведении морского министра находились канцелярия, Адмиралтейств-совет, Управление генерал-интенданта, Управление генерал-штаб-доктора, Департамент корабельных лесов. С 1 сентября 1828 г. по 5 февраля 1836 г. Морским министерством управлял адмирал А.В.Моллер. В 1836 г. произошло окончательное образование Морского министерства: Главный морской штаб и Морское министерство объединились в одну структуру — Морское министерство, которое подчинялось начальнику Главного морского штаба (с момента своего создания и до 1855 г. им оставался генерал-адъютант князь А.С.Меншиков). В 1855 г. руководство возглавил на правах министра генерал-адмирал вел. кн. Константин Николаевич, ему помогал помощник в лице управляющего Морским министерством (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003). |
