Весной в Испании завершилась гражданская война — победой франкистов. В статье «Испанская загадка» Уэллс писал: «Авантюра Франко опустошила эту солнечную страну, и сегодня там царит тоталитарный террор, который ждет скорого отмщения. Почему наши так называемые демократические страны покинули в беде законное правительство?» От своих он и не ждал ничего хорошего — тори у власти, но как же США, ведь там такой правильный президент? В конце концов он объяснил поведение Рузвельта тем, что он был вынужден пойти на поводу у избирателей. «Я понимаю глубокую разницу между положением президента и своим. <…> Я могу безразлично относиться к тому, что не оказываю ровно никакого влияния на текущие события. Мне все равно, если на какое-то время я окажусь в меньшинстве, один против всего человечества, потому что в конце концов, если я нашел истину, она победит всегда, а если мне не удалось ее найти, я сделал все, что в моих силах. Но государственный деятель должен всегда держаться большинства». Многие современные историки считают, что республиканское правительство Испании было ничуть не лучше франкистского — политический спектр кругл, и «крайне левое» неотличимо от «крайне правого». Уэллс «левых» и «красных» не любил, но не применительно к Испании. Он считал, что Англия и США ее «подло предали», и это вкупе с разделом Чехословакии положило начало европейским бедам.
Еще в Австралии Уэллс начал писать трактат «Судьба Homo sapiens» (The Fate of Homo Sapiens: An unemotional statement of the things that are happening to him now, and of the immediate possibilities confronting him). Он вышел в издательстве «Секер энд Варбург» (Эйч Джи и в старости не изменил своему правилу метаться от одного издателя к другому) в 1939-м; в конце года там же было издано его продолжение — «Новое устройство мира» (The New World Order), а в 1942-м по совету Ричарда Грегори Уэллс соединил две части в книгу «Обзор Homo sapiens». Он ставил вопрос ребром: способен ли человек выжить как биологический вид?
«Нет никаких причин воображать, будто природа проявит к человеку больше снисходительности, чем она проявила ее по отношению к ихтиозавру или птеродактилю». Уэллс обращался к Дарвину: выживают лишь те виды, которые приспосабливаются к изменениям окружающей среды. Поначалу мы приспосабливались очень хорошо — «даже чересчур хорошо с точки зрения биолога», вследствие чего нас стало очень много и появилось такое явление, как массовая безработица, причем современные безработные, в отличие от древних, грамотны и активны. Временами эту проблему удавалось решить — безработные уезжали осваивать новые территории. Теперь им некуда деваться, и, чтобы реализовать свое недовольство, они становятся под знамена фашистов, коммунистов, националистов и прочих «истов»; так затеваются войны. «Лишние» люди ликвидируются, для восстановления нужны рабочие руки, и на некоторое время мир успокаивается, но вскоре все начинается снова. А между тем существует способ избежать войн — нужно всего лишь находить «лишним» людям применение во всемирном масштабе, заняв их реконструкцией городов и другими мирными делами. Но мы об этом думать не хотим. Мы необратимо изменили среду нашего обитания, но сами не желаем меняться. У нас бомбы, химическое оружие, нам достаточно пальцем шевельнуть, чтобы уничтожить всю планету, а мы продолжаем талдычить про «национальную гордость» и «извечные традиции» и играть в те же игры, что дикари с дубинками. После этой преамбулы Уэллс сделал обзор основных политических сил и идейных движений, существующих в мире на рубеже 1930—1940-х годов, и дал ряд предсказаний: Великобритания уступит лидирующую роль Штатам, Китай переймет все худшее от СССР и нацистской Германии, последняя же либо уничтожит весь мир, либо сама будет уничтожена, либо, что маловероятно, перестанет быть нацистской и утихомирится.
Отдельная глава «Судьбы Homo sapiens» посвящена перспективам Homo в СССР; перспективы туманные, но скорее оптимистичные. Да, сейчас все скверно, сталинский строй — не социализм, а автократия. Но русские по натуре «храбры и безответственны», любят бунтовать, они ругали царя, так что нет оснований думать, что они не посмеют ругать Сталина; они будут критиковать его и коммунистов, и те исчезнут. Основание для такого оптимизма Эйч Джи видел в… творчестве Зощенко. «Я не могу представить, что нацистский режим допустил бы хоть на мгновение те популярные рассказы Майкла Зощенко, в которых недостатки советского режима подвергаются веселой насмешке. Смех может разрушить тюрьму; это средство освобождения». Смехом разрушают тюрьмы Набоков в «Приглашении на казнь» и Умберто Эко в «Имени Розы»; в действительности от смеха пока не пала ни одна тюрьма, но кто знает, не случится ли этого когда-нибудь? Что же касается Зощенко, то Уэллс зрил в корень: пройдут годы, и советская власть осознает, что Михаил Михайлович представляет для нее угрозу…
Что ждет Homo sapiens в целом? Если мы не желаем приспосабливаться к новым условиям, будет так: очередная ужасная война, а после нее, чьей бы победой она ни завершилась, — усиление диктаторских режимов по всему миру. Почему? Да потому, что диктатуры лучше приспосабливаются. Они насаждают коллективизм, вещь хорошую, но используемую ими в дурных целях, и становятся сильными, в то время как цивилизации, основанные на демократии и индивидуализме, слабеют. «Демократическая свобода намного более уязвима, чем рабство; ее труднее достичь и труднее поддерживать». Если мы все же хотим приспосабливаться, тогда «единственный эффективный ответ тоталитарному коллективизму со стороны свободных стран — научный социализм», ибо он уничтожит безработицу, корень всех зол. Русские сделали свою революцию плохо; мы, свободные народы, можем сделать ее хорошо, то есть — «на основе Социализма, Образования и Закона». И тут Уэллс переходит к своей новой идее: чтобы коллективистские государства не были тоталитаристскими, чтобы демократические страны были по-настоящему демократическими, нужно одно: принятие и соблюдение Всеобщей декларации прав человека.
Документ под таким названием был принят девятью годами позднее, чем написана работа Уэллса, 10 декабря 1948 года на Генеральной Ассамблее ООН [115]; нельзя сказать точно, кто его «придумал». Его источниками были и древнеримское законодательство, и английская Великая хартия вольностей 1215 года, и американская Декларация независимости 1776-го, и Конституция США 1787-го, и французская Декларация прав человека и гражданина, и документы Международного комитета Красного Креста, и «14 пунктов» Вильсона, и действовавшие конституции различных государств, включая СССР, и послание Рузвельта конгрессу США от 6 января 1941 года, и принятая в том же году по инициативе Рузвельта и Черчилля Атлантическая хартия. Бывший президент Панамы Александро Альварес, один из учредителей Американского института международного права, еще в 1917 году разработал проект Декларации международного права, который включал раздел по правам личности. Русский юрист А. Н. Мандельштам (эмигрировавший во Францию после революции) работал в Институте международного права и был инициатором учреждения в 1921 году Комиссии по изучению средств защиты меньшинств и прав человека; в 1929-м комиссия приняла Декларацию прав человека. В начале 1940-х эта идея витала в воздухе, повсюду творилось такое попрание человеческих прав, что смотреть на это было невозможно. Непосредственная инициатива в постановке вопроса о разработке декларации исходила от американских учреждений — Института права, Комиссии по обеспечению мира, Группы планирования. Текст декларации готовила международная рабочая группа, она начала заниматься им в январе 1947-го, когда Уэллса уже не было на свете. В числе разработчиков декларации он не значится, но он успел сделать для ее принятия немало.
Положения будущей декларации, которые он изложил в «Новом устройстве мира» и затем повторил в ряде статей, в основном совпадают с текстом Всеобщей декларации прав человека, действующей поныне, но порядок их другой. Наша Всеобщая декларация открывается параграфом «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства»; затем следуют параграфы о правах и свободах, жизни и личной неприкосновенности. В тексте Уэллса первым пунктом декларировалось право человека на «питание, одежду, медицинское обслуживание». Это подход социалиста. При принятии Всеобщей декларации разногласия между советской делегацией и другими возникло именно из-за этого — «наши» предлагали начать с материальных прав, а «они» считали, что это к делу не относится. (Поправки, предложенные СССР, в конце концов были приняты.) Дальше у Уэллса идут права на образование и свободный доступ к информации, на труд и зарплату, на неприкосновенность человека и его собственности и защиту от насилия, на свободное перемещение по миру; человек, если он не опасен для других и умственно полноценен, не может быть заключен в тюрьму более чем на установленный срок, который должен завершиться судом; он должен иметь право на защиту от клеветы; его нельзя подвергать пыткам и физическим мукам, включая насильственное кормление и насильственное лечение. Эйч Джи оговаривал, что это лишь наметки; в следующих работах он вносил в тезисы много дополнений и сопровождал их развернутыми комментариями.
