Но что такое другой конец; Галактика — плоский, в форме линзы объект. В поперечном сечении ее плоскости — это круг, а у круга нет конца — как поняла Аркадия. Мы — мы,Первый Фонд, — расположены на Терминусе, на краю этого круга. По определению, мы в конце Галактики. Теперь последуем по краю круга и найдем другой конец. Идем, идем, идем — и вы не найдете другого конца. Вы просто вернетесь к исходной точке…
И тамвы найдете Второй Фонд.
— Там? — повторил Антор. — Вы хотите сказать, здесь?
— Да, я хотел сказать «здесь»! — энергично воскликнул Дарелл. — Ну да, где же еще ему быть? Ты сам сказал, что если люди Второго Фонда — стражи Плана Селдона, непохоже, чтобы они находились в так называемом другом конце Галактики, где они были бы так изолированы — дальше некуда. Ты думал, что расстояние в пятьдесят парсеков более разумно. А я говорю, что это тоже слишком далеко. Что разумнее отсутствия всякого расстояния? И где они были бы в большей безопасности? Кто бы искал их здесь? О, это старый принцип, самое явное место вызывает меньше всего подозрений.
Почему бедный Эблинг Мис был так удивлен и лишен мужества своим открытием расположения Второго Фонда? Он отчаянно искал его, чтобы предупредить о приближении Мула, только обнаружил, что Мул уже захватил оба Фонда одним ударом. И почему сам Мул потерпел неудачу в своих поисках? Если кто-то ищет непобедимую опасность, он вряд ли бы искал ее среди уже завоеванных врагов. Поэтому мастера Разума спокойно смогли подготовить свои планы, чтобы остановить Мула, и достигли цели.
О, это до ужаса просто! Мы здесь, с нашими планами и схемами, думали, что сохраняем секретность… тогда как все это время находимся в самом сердце и ядре наших врагов. Смешно!
Скептическое выражение не сходило с лица Антора:
— Вы искренне верите в эту теорию, доктор Дарелл?
— Я искренне верю в это.
— Тогда любой наш сосед, любой человек, проходящий мимо по улице, может быть сверхчеловеком из Второго Фонда, наблюдающим за моим разумом и чувствующим пульс моих мыслей.
— Именно так.
— И нам все это время разрешали продолжать без помех?
— Без помех? Кто сказал, что без помех? Ты сам показал, что Манна изменили. Почему ты думаешь, что мы послали его на Калган полностью по собственной воле, или что Аркадия послушала нас и последовала за ним по ее собственной воле? А? Вероятно, нам мешали без передышки. И в конце концов, почему они должны делать больше, чем могут? Им гораздо выгоднее ввести нас в заблуждение, чем просто остановить.
Антор погрузился в размышления, после чего у него на лице появилось недовольное выражение:
— Как хотите, но все это мне не нравится. О вашем приборе не стоит и думать. Мы не можем всегда оставаться в этом доме, как только мы выйдем — мы пропали, зная то, что сейчас услышали. Если вы не сконструируете маленькую машинку для каждого жителя Галактики.
— Да, но мы не совсем беспомощны, Антор. У этих людей — Второго Фонда — особый разум, которого нет у нас. Это их сила, но и слабость тоже. Например, есть ли какое-нибудь оружие, которое было бы эффективно против нормального, зрячего человека, но которое было бы бесполезно против слепого?
— Конечно, — быстро сказал Манн. — Свет в глаза.
— Точно, — сказал Дарелл. — Хороший, сильный, слепящий свет.
— Ну и что из этого? — спросил Тербор.
— Но аналогия ясна. У меня есть Статический Прибор. Он устанавливает искусственный электромагнитный образец, который для разума человека Второго Фона все равно что луч света для нас. Но этот прибор — калейдоскоп. Он перемещается быстро и непрерывно, быстрее, чем получающий разум может уследить. Так вот, представьте мерцающий свет, который, если длится довольно долго, вызывает головную боль. Теперь усиливаем этот свет или электромагнитное поле до тех пор, пока оно не станет слепящим — и потом наступит боль, нестерпимая боль. Но только у тех, у кого определенный разум, не у всех.
— В самом деле? — сказал Антор с энтузиазмом. — Давайте опробуем его?
— На ком? Конечно, я не испытывал его. Но он будет работать.
— Так, где у вас управление полем, которое окружает дом? Я бы хотел посмотреть.
— Здесь. — Дарелл потрогал карман пиджака. Это был маленький предмет, едва оттопыривающий карман. Он бросил черный, усеянный кнопками цилиндр Антору.
Антор тщательно исследовал его и пожал плечами:
— Не чувствую никакой боли, когда смотрю на него. Послушайте, Дарелл, что я не должен трогать? Знаете, не хочется случайно отключить защиту дома.
— Ты не отключишь, — равнодушно сказал Дарелл. — Сама ручка заблокирована. — Он нажал на нее, та осталась на месте.
— А что это за ручка?
— Эта меняет скорость перемещения образца. Вот эта меняет интенсивность. Это то, о чем я говорил.
— Можно я… — спросил Антор, пальцы на ручке интенсивности. Остальные столпились вокруг.
— Давай, — пожал плечами Дарелл. — Это на нас не подействует.
Медленно, почти испуганно, Антор повернул ручку сначала в одну сторону, потом в другую. Тербор скрежетал зубами, а Манн быстро мигал. Это было так, будто они хотели своим несовершенным сенсорным аппаратом обнаружить импульс, который не мог на них подействовать.
В конце концов, Антор пожал плечами и бросил коробку управления назад, на колени Дарелла.
— Что ж, думаю, можно поверить вам на слово. Конечно, трудно представить, что что-то произошло, когда я повернул ручку.
— Естественно, Пеллеас Антор, — сказал Дарелл с натянутой улыбкой. — То, что я тебе дал, было макетом. Видишь, у меня есть другая. — Он откинул в сторону полу пиджака и взялся за копию коробки управления, которая свисала с ремня.
— Смотри, — сказал Дарелл и одним жестом повернул рукоятку интенсивности до максимума.
И со странным криком Пеллеас Антор упал на пол. Он катался в агонии, побелевшими пальцами хватаясь за волосы и вырывая их.
Манн торопливо отодвинул ноги, чтобы не прикасаться к извивающемуся телу, его глаза расширились от ужаса. Лица Семика и Тербора стали похожи на гипсовые слепки, одеревенелые и белые.
Дарелл, хмурясь, еще раз повернул ручку. И Антор один-два раза слабо дернулся и затих. Он был жив, его тело мучительно дышало.
— Поднимите его на кушетку, — сказал Дарелл, охватывая голову молодого человека. — Помогите мне.
Тербор потянулся к ногам. Они поднимали его, словно мешок с мукой. Затем, через несколько долгих минут, его дыхание стало спокойнее, и веки Антора затрепетали и приподнялись. Лицо было ужасно желтым, волосы и тело влажными от пота, а когда он заговорил, голос звучал надтреснуто и неузнаваемо.
— Не надо, — пробормотал он, — не надо! Не делайте этого больше! Вы не знаете… Вы не знаете… О-о-о!.. — Он протяжно, с дрожью застонал.
— Мы больше не будем этого делать, — сказал Дарелл, — если ты скажешь нам правду. Ты член Второго Фонда?
— Дайте мне воды, — попросил Антор.
— Принеси, Тербор, — сказал Дарелл, — и захвати бутылку виски.
Он повторил вопрос, влив виски и два стакана воды в Антора. Казалось, что-то расслабилось в молодом человеке…
— Да, — сказал он устало. — Я член Второго Фонда.
— Который, — продолжал Дарелл, — находится здесь, на Терминусе?
— Да, да. Вы правы во всем, доктор Дарелл.
— Хорошо! Теперь объясни, что происходило эти последние полгода. Говори!
— Я хочу спать, — прошептал Антор.
— Позже. Сейчас говори!
Неровный вздох. Затем слова, слабые и бессвязные. Остальные склонились над ним, чтобы уловить звук.
— Ситуация становилась опасной. Мы знали, что Терминус и его ученые точных наук интересовались моделями мыслительных волн, что наступило время для создания чего-то вроде Психического Статического Прибора. И росла враждебность по отношению ко Второму Фонду. Нам необходимо было остановить это, не разрушая План Селдона.
Мы… мы пытались контролировать развитие событий. Мы пытались присоединиться к ним. Это бы отвело от нас подозрения и ослабило напряжение. Мы проследили за тем, чтобы Калган объявил войну — чтобы еще больше отвлечь вас. Поэтому я и послал Манна на Калган. Мнимая любовница Стеттина — одна из нас. Она следила за тем, чтобы Манн содействовал нам в нужном направлении.
