Но Тербор уселся на своей койке, и сон, в который он почти погрузился, был забыт. Он вспомнил очень хорошо свою последнюю встречу с Дареллом, за день, до того, когда была объявлена война, и он уезжал.

— Прим Палвер, — сказал он. Это было утверждение.

Типеллум помолчал и дал просочиться дыму из уголков рта.

— Да, — сказал он, — но как, о Космос, ты узнал?

— Неважно. Могу я увидеть его?

— Космос, откуда я знаю! Он у старика в каюте для допроса. Все рассчитывают, что он шпион.

— Скажи старику, что я его знаю, если он тот, за кого себя выдает. Я возьму ответственность на себя.

Капитан Диксил на флагмане Третьего Флота беспрестанно смотрел на Большой Детектор. Ни один корабль не мог укрыться, будучи источником атомного излучения, даже если он лежал инертной массой, и каждая центральная точка такого излучения была небольшой искоркой в трехмерном поле.

Каждый из кораблей Фонда был на учете, и ни одна посторонняя искра не могла проскочить. Потому и пойман был маленький шпион — коротышка, прикидывающийся нейтралом. На время этот чужой корабль вызвал движение в командирской рубке. Тактика нуждалась в изменении незамедлительно. А как иначе…

— Вы уверены, что все как надо? — сказал Капитан.

Командор Ценн кивнул:

— Я поведу свою эскадру через гиперкосмос: радиус 10.00 парсеков; зета, 268.52 градуса; пи, 84.15 градусов. Возвращение на базу в 13.30. Общее отсутствие 11.83 часа.

— Хорошо. Теперь мы будем рассчитывать на точечный ориентир возвращения, что касается пространства и времени. Понятно?

— Да, Капитан. — Он посмотрел на часы. — Мои корабли будут готовы к 01.40.

— Хорошо, — сказал Капитан Диксил.

Калганийская эскадра еще не была в зоне детектора, но скоро будет. Об этом поступила независимая информация. Без эскадры Ценна силы Фонда были очень сильно сокращены. Но Капитан был совершенно уверен. Совершенноуверен…

Прим Палвер печально посмотрел вокруг. Сначала на высокого тощего Адмирала, затем на других, всех в форме, а сейчас на этого последнего, большого и толстого, с расстегнутым воротником и без галстука, не похожего на всех остальных, который сказал, что хочет поговорить с ним.

Джоул Тербор говорил:

— Я точно знаю, Адмирал, что здесь дело гораздо серьезнее, и я вам говорю — если мне позволят поговорить с ним несколько минут, я мог бы разрешить теперешние сомнения.

— А что это за причина, по которой вы не можете задать ему вопросы при мне?

Тербор поджал губы, и вид у него был упрямый.

— Адмирал, — сказал он, — когда меня прикомандировали к вашим кораблям, Третий Флот получал превосходную прессу. Можете поставить людей за дверью, если хотите, и можете вернуться через пять минут. Но уж посодействуйте мне немного, и ваша общественная информация не пострадает. Вы понимаете меня?

Адмирал понял.

Потом, когда Тербор остался один, он повернулся к Палверу и сказал:

— Быстро… как имя девочки, которую ты похитил.

И Палверу осталось лишь вытаращиться на него и качать головой.

— Никакой чепухи, — сказал Тербор. — Если ты не ответишь, ты будешь шпионом, а шпионов в военное время расстреливают без суда.

— Аркадия Дарелл! — задыхаясь, ответил Палвер.

— Вот как! Хорошо. Она в безопасности?

Палвер кивнул.

— Лучше бы тебе в этом не сомневаться, или это для тебя плохо кончится.

— Она здорова и в полной безопасности, — слабо сказал Палвер.

Вернулся Адмирал.

— Ну?

— Этот человек, сэр, не шпион. Вы можете мне поверить. Я ручаюсь за него.

— Вот как? — Адмирал нахмурился. — Значит, он представляет сельскохозяйственный кооператив на Транторе, который хочет заключить торговую сделку с Терминусом по доставке зерна и картофеля. Ладно, но он не может уехать сейчас.

— Почему? — быстро спросил Палвер.

— Потому что мы в гуще сражения. Когда оно закончится… допуская, что мы будем все еще живы, мы доставим вас на Терминус.

Калганийский Флот, который заполнил космос, обнаружил корабли Фонда на огромной дистанции, и сам был обнаружен. Как маленькие светлячки друг у друга на Больших Детекторах, они сближались в пустоте.

И, нахмурившись, Адмирал Фонда сказал:

— Это, должно быть, их основные силы. Посмотрите на их количество. — Затем: — Мы их не остановим, даже учитывая группу Ценна.

Командор Ценн ушел несколько часов назад, при первом обнаружении приближающегося противника. Теперь уже невозможно изменить план. Он либо работал, либо нет, но Адмирал чувствовал себя вполне спокойно. Так же, как офицеры. Так же, как рядовые.

Снова светлячки.

Они вспыхивали четкими порядками, словно в смертельном танце. Флот Фонда медленно отходил назад. Прошло несколько часов, и Флот медленно отклонился, чуть выманив наступающего врага с его курса, потом еще.

В умах полководцев сражения был определенный объем пространства, который должен быть занят калганийскими кораблями. Из этого пространства уползали фондовцы, в него проскользнули калганийцы. Тех, что остались внутри, не тронули.

Все зависело от нежелания кораблей Правителя Стеттина самим проявить инициативу, от их желания остаться там, где не атаковали.

Капитан Диксил безразлично смотрел на часы. Было 13.10.

— У нас есть двадцать минут, — сказал он.

Лейтенант рядом с ним напряженно кивнул.

— Пока все идет хорошо, Капитан. У нас их заперто больше девяноста процентов. Если мы сможем держать их таким образом…

— Да! Если…

Корабли Фонда снова медленно двигались вперед, очень медленно. Не так стремительно, чтобы заставить калганийцев отступить, но достаточно быстро, чтобы только отбить у них охоту наступать. Те предпочли выжидать.

А минуты шли.

В 13.25 на семидесяти пяти кораблях Фонда прозвучал адмиральский зуммер, и они создали максимум ускорения в лоб калганийскому флоту, который был в три раза сильнее. Калганийские щиты вступили в действие, испустив лучи огромной энергии. Каждый из трехсот кораблей сконцентрировался в одном направлении, в направлении этих сумасшедших атакующих, которые подходили неумолимо и бесстрашно, и…

В 13.30 из ниоткуда появились пятьдесят кораблей под командованием Ценна в одном прыжке через гиперкосмос к рассчитанному месту в рассчитанное время — и направились в стремительной ярости на неприкрытый тыл калганийцев.

Ловушка сработала превосходно.

На стороне калганийцев все еще было численное преимущество, но они были не в том настроении, чтобы считать. Их первым движением было бежать, и порядок войск, однажды разрушенный, стал только более уязвимым, так как вражеские корабли создали путаницу на дороге друг у друга.

Через некоторое время это стало походить на крысиную охоту.

Их трехсот калганийских кораблей, ядра и гордости флота, что-то около шестидесяти или меньше, многие в состоянии почти безнадежном, добрались до Калгана. Потери Фонда составили восемь кораблей из общего числа в сто двадцать пять.

Прим Палвер приземлился на Терминусе в разгар торжества. Он нашел фурор отвлекающим, но, прежде чем покинуть планету, довел до конца два дела и получил одну просьбу.

Этими двумя делами были:. 1) заключить договор, по которому кооператив Палвера доставлял двадцать грузовых кораблей определенной пищевой продукции ежемесячно в течение следующего года по военным ценам без (спасибо недавней битве) соответствующего военного риска; и 2) передать доктору Дареллу пять коротких слов Аркадии.

На мгновение пораженный Дарелл уставился на него широко открытыми глазами, а потом обратился с просьбой. Он просил передать ответ Аркадии. Палверу ответ понравился, он был простой и имел смысл: «Теперь возвращайся. Никакой опасности больше нет».

Правитель Стеттин был в гневе и отчаянии. Наблюдать, как его оружие разрушается в руках; чувствовать, как крепкая структура военной мощи разрывается, словно гнилая нить, которой она неожиданно оказалась, — тут и флегма превратилась бы в бушующую лаву. И все-таки он ничего не мог сделать — и знал это.