Или старались забыть, несмотря на по-прежнему внушительные останки сводов, массивными руинами громоздящиеся к небу в горьком и величественном молчании.

С волнением в сердце смотрела Аркадия на металлический край горизонта. Деревня, в которой жили Палверы, была для Аркадии только кучей домов — маленьких и незатейливых. Окружившие ее поля были полосами золотисто-желтой, густой пшеницы.

Но там, сразу за видимой линией, находилась память о прошлом, все еще светящаяся в незаржавленном великолепии и вспыхивающая огнем, где солнце Трантора охватывало ее отраженными световыми бликами. Она была там однажды за три месяца с тех пор, как прибыла на Трантор. Она взобралась на разбитый гладкий тротуар и рискнула войти в молчаливые, покрытые пылью сооружения, куда свет проникал сквозь дыры в изуродованных стенах и перекрытиях.

Это было затвердевшей сердечной болью. Это было богохульством.

Она устремилась оттуда, разбудив металлическое эхо, и бежала до тех пор, пока ее ноги вновь мягко не ударились о землю.

И только тогда она смогла с тоской посмотреть назад. Еще раз потревожить эти громады она не осмелилась.

Она знала — где-то в этом мире она родилась, возле старой Императорской Библиотеки, которая была Трантором из Трантора, священнейшей из священных, святыней из святынь! Во всем мире она одна спаслась во время Великого Разбоя, и столетие оставалась полной и нетронутой — вызовом Вселенной.

Там Хэри Селдон и его группа сплели невообразимую свою паутину. Там Эблинг Мис раскрыл их секрет и оцепенело сидел в своем безбрежном удивлении, пока не был убит, чтобы он не смог разгласить тайну.

Там, в Императорской Библиотеке, десять лет жили ее бабушка и дедушка, пока не умер Мул и они не смогли вернуться в возродившийся Фонд.

Туда, в Императорскую Библиотеку, вернулся ее отец со своей невестой, чтобы еще раз попытаться найти Второй Фонд, но он потерпел неудачу. Там она родилась, и там умерла ее мать.

Она бы хотела побывать в Библиотеке, но Прим Палвер покачал своей круглой головой:

— Это за тысячи миль отсюда, Аркадия, а у нас так много работы. Кроме того, не очень хорошо вторгаться туда. Ты знаешь, это святыня…

Но Аркадия знала, что у него нет желания посетить Библиотеку, это был тот же случай, что и с дворцом Мула. Это был все тот же суеверный страх со стороны пигмеев настоящего к реликвиям гигантов прошлого.

Однако было бы ужасно обижаться за это на забавного маленького человека. Она была на Транторе около трех месяцев, и все это время он и она — Папа и Мама — замечательно относились к ней…

А как обстояло с ее возвращением? Зачем втягивать их в общую гибель? Она предупредила их, что, возможно, отмечена для уничтожения? Нет! Она позволила им взять на себя смертельную роль покровителей.

Ее невыносимо мучили угрызения совести, но был ли у нее выбор?

Она неохотно спустилась по лестнице к завтраку. И услышала голоса.

Прим Палвер, выгнув пухлую шею, заткнул салфетку за воротник рубашки и с нескрываемым удовольствием протянул руку за яйцами-пашот.

— Я был вчера в городе, Мама, — сказал он, орудуя вилкой и почти глотая слова — вместе с внушительным куском.

— И что в городе, Папа? — безразлично спросила Мама, садясь, внимательно оглядывая стол и вновь поднимаясь — за солью.

— А, ничего хорошего. Прибыл корабль с калганийского пути, с газетами оттуда. Там война.

— Война! Вот как! Ну и пусть себе ломают свои шеи, если у них нет ума. Кстати, тебе выплатили по чеку? Папа, я еще раз тебе говорю. Предупреди старого Коскера, что это не единственный кооператив в мире. Плохо уже и то, что они платят столько, что мне стыдно сказать друзьям. Но, по крайней мере, они могли бы это делать вовремя!

— Вовремя, шмомремя, — раздраженно сказал Папа. — Слушай, не болтай глупостей за завтраком, у меня кусок в горле застрянет. — Он отомстил опустошением среди намазанных маслом тостов, говоря это. И несколько более сдержанно добавил: — Калган с Фондом воюют. И это продолжается два месяца.

Его руки устремились одна к другой в насмешливом представлении космической битвы.

— Хм-м-м. И что происходит?

— Плохо для Фонда. Ну, ты видела Калган, все солдаты. Они были готовы. Фонд — нет, и поэтому — пф!

Неожиданно Мама положила вилку и зашипела:

— Дурак!

— А?

— Дубина! Вечно разеваешь рот и болтаешь что не надо!

Она сделала быстрый жест, и когда Папа посмотрел через ее плечо, там стояла Аркадия, застывшая в дверном проеме.

Она сказала:

— Фонд воюет?

Папа беспомощно посмотрел на Маму, потом кивнул.

— И они проигрывают?

Снова кивок.

Аркадия почувствовала, как невыносимо перехватило горло, и медленно приблизилась к столу.

— Все кончено? — прошептала она.

— Кончено? — переспросил Папа с фальшивой искренностью. — Кто сказал, что все кончено? На войне разное может случиться. И… и…

— Садись, дорогая, — успокаивающе сказала Мама. — Какие разговоры перед завтраком. Без еды в желудке человек просто нездоров.

Но Аркадия проигнорировала ее.

— Калганийцы на Терминусе?

— Нет, — сказал Папа серьезно. — Новости с прошлой недели, и Терминус все еще сражается. Это честно. Я говорю праву. И Фонд все еще силен. Хочешь, чтобы я дал тебе газеты?

— Да!

Она прочитала их вместо завтрака — и пока читала, глаза ее темнели. Сантанни и Корелл сдались без борьбы. Эскадру Военного Флота Фонда заманили в ловушку, в рассеяно освещенный сектор Инфи, и уничтожили почти до последнего корабля.

И теперь Фонд сводился к центру Четырех Королевств, первоначальному государству, которое было создано под руководством Сэлвора Хардина, первого Мэра. Но он все еще боролся, и все еще оставался шанс, и что бы не случилось, она должна сообщить отцу. Каким-то образом ее слова должны достичь его ушей. Она должна!

Но как? На пути война.

После завтрака она спросила Папу:

— Господин Палвер, вы не скоро поедете снова в командировку?

Папа сидел в большом кресле на лужайке перед домом, греясь на солнце. Толстая сигара тлела между его пухлых пальцев, и он был похож на блаженствующего мопса.

— Командировку? — повторил он лениво. — Кто знает. Прекрасный отпуск, и он еще не закончился. К чему говорить о новой командировке? Ты обеспокоена, Аркади?

— Я? Нет. Мне нравится здесь. Вы очень добры ко мне, вы и госпожа Палвер.

Он махнул рукой, отметая ее слова.

Аркадия сказала:

— Я думала о войне.

— Не думай об этом. Что тыможешь сделать? Если ты ничем не можешь помочь, зачем мучить себя?

— Но я думала, что Фонд потерял большинство своих фермерских миров. У них там, наверное, нормированные пайки.

Папа почувствовал себя неловко.

— Не беспокойся. Все будет хорошо.

Она едва слушала:

— Думаю, я смогла бы доставить им провизию, вот что. Вы знаете, после того, как умер Мул и Фонд восстал, Терминус на время был почти изолирован, и Генерал Притчер, который ненадолго сменил Мула, осаждал его. Провизии было страшно мало, и мой отец говорит, что его отец рассказывал ему, что у них были только сухие аминокислотные концентраты, ужасные на вкус. Конечно, одно яйцо стоило двести кредитов. А потом они прорвали осаду как раз вовремя, и с Сантанни прибыли корабли с провиантом. Должно быть, это было ужасное время. Наверное, так теперь повсюду.

Возникла пауза, а затем Аркадия сказала:

— Вы знаете, спорю, что Фонд захотел бы заплатить теперь контрабандные цены за продукты. Двойную, тройную, даже больше. Вот здорово, если бы какой-нибудь кооператив, например, здесь, на Транторе, взялся бы за эту работу. Они могли бы потерять несколько кораблей, но держу пари, стали бы миллионерами, до того как война закончится. В старые времена Торговцы Фонда всегда пользовались этим. Там, где война, они продадут все, в чем нуждаются, воспользовавшись случаем. Галактика, из одной поездки они извлекали выгоду в целых два миллиона! Это из того, что смогли перевезти на одном корабле.