Усмирился Владимир сердцем, перестал думать о ратных подвигах, стал он радеть о просвещении всего народа русского. Вернувшись в Киев, он пер­вым делом крестил своих сыновей, которых было двенадцать. Потом вывел киевлян к Днепру, и те, сняв одежды, вошли в реку, и архиерей их крестил. Идолов Владимир велел свалить, а на тех местах, где они стояли, строить церкви. Затем отправил он гонцов со священниками по всей земле русской крестить людей и тем спасать души человеческие. Сам же он правил долго и праведно, и народ любил его и прозвал Красное Солнышко. И так много он сделал для Церкви Христовой, что почитают его как святого и апостолам равного, и день памяти его чтут и празднуют во всех церквах русских.

Сказ о Ярославне-«златовласке»

У киевского князя Ярослава было много могу­чих сыновей и три дочери. Недаром прозвали кня­зя Мудрым, умело распорядился он судьбами де­тей своих — все сыновья получили по уделу, а доч­ки получили богатых и именитых мужей: Елисаве- та стала королевой норвегов, Анастасия — королевой венгеров, а самая красивая из сестер, Анна, стала королевой в далекой франкской зем­ле. Об этой-то Ярославне и будет сказ.

С малолетства княжна отличалась среди всех княжьих детей особой любовью к книжной мудро­сти. У ее отца было много древних свитков и книг, и Анна, еще невестой не став, все их изучила и про­славилась на Руси как добродея, равная умом ве­ликим мужам. Отца ее ученость тешила, и частенько проводил он долгие вечера в беседах с умной дочерью. Если Господь награждает, то во всем. Под­росла Анна Ярославна, и к уму ее подарил Он княж­не небывалую красоту: глаза ее стали синее моря- окиана, а волосы засверкали чистым золотом. Со всех концов земли стали прибывать женихи, что­бы завоевать сердце русской «златовласки». Ярос­лаву не хотелось расставаться с дочерью, потому и радовался князь тому, что сердце ее никто тронуть не сумел.

А в то время католический Папа изгнал франк­ского короля с престола за то, что тот был женат на близкой родственнице. Новый король Генрих очень боялся такой же участи и стал искать жену в дале­ких землях, дабы и его не обвинили в кровосмеше­нии. Разослал он своих сватов во все страны, что­бы подобрали они ему подходящую невесту. Послы рьяно взялись за дело и вскоре привезли своему королю множество портретов иноземных принцесс и поведали об их характерах и умениях. Но то не­веста оказывалась бедна, то незнатна, то лицом не­красива — никак не мог Генрих выбрать себе суп­ругу.

И вот наконец прибыли его послы из далекой Руси. Как увидел франкский король портрет княж­ны Анны Ярославны, так сразу же и полюбил де­вушку. Подданные было возроптали, мол, не нуж­на нам королева из дикой варварской страны, но послы рассказали о ее чудесном уме, воспитании и учености, добавив, что родство с домом Рюрика для франков великая честь, так как Русь — страна бо­гатая и сильная, а князь Ярослав не только мудр и честен, но и состоит в родстве с варягами, и если Генрих женится на Анне, во Франции перестанут читать молитву «Боже, спаси нас от норманнов». Ведь ясно, что тесть заступится перед своими раз­бойничьими родичами за зятя с дочкой. Рыцари франкские покорились таким словам, и король от­правил своего самого знатного вельможу сватать киевскую княжну.

Какими словами убедил посол Анну Ярослав­ну отдать руку и сердце королю Генриху, неизвес­тно, однако уехала она с ним в далекую землю. Князь дал за ней богатое приданое: много мехов, и серебра, и злата, и каменьев. Анна же попросила в подарок книги из отцовского собрания. До конца своей жизни берегла она их как самую величайшую драгоценность, чему научила и мужа и сына.

Более десяти лет прожила Анна Ярославна с королем Генрихом в любви и согласии. Ничего ко­роль не делал, не посоветовавшись с разумной же­ной. И его буйные подданные полюбили свою ко­ролеву за ум ее, справедливые поступки и редкое для франкской страны благочестие. Все мы смер­тны. Умер король Генрих, осиротив жену и сына их Филиппа. Похоронив мужа, Анна удалилась в монастырь, хотя и сын, и подданные просили ос­таться на троне и править совместно с юным ко­ролем. Но Ярославна рассудила, что помогать со­ветами сыну сможет и из монастырской кельи, но не пристало вдове жить среди мирских соблазнов. Но человек полагает, а Бог располагает. Послом к вдовствующей королеве от сына ее короля Филип­па ездил один знатный рыцарь. Полюбил тот ры­царь Ярославну, и она полюбила его всем сердцем. Решили они соединить судьбы свои навеки. Но что делать — рыцарь уже был женат. Тогда обратилась Анна за помощью к своему сыну, королю фран­ков. Филипп был огорчен тем, что мать решилась на второй брак, но он так любил ее, что помог рыцарю развестись с первой женой и дал согла­сие на брак с Анной. Зажили супруги счастливо в замке рыцаря, только мира и покоя не обрели. Родичи первой жены рыцаря ополчились против него и стали чинить ему обиды и разорения: напа­дали на его земли, вытаптывали поля, убивали его людей. Но не удалось сломить им любовь Анны и рыцаря. Несмотря ни на что любили они друг друга и были счастливы. Но и этого супруга поте­ряла Ярославна.

Похоронив второго мужа, решила она вернуть­ся в Киев, к отцу, но сын уговорил ее остаться и помогать ему в управлении государством. И такое он имел к ней уважение, что до самой смерти не только слушал ее мудрые советы, но и рядом с его печатью на государственных бумагах всегда стояла подпись матери.

Сказ о Марфе-посаднице

Была на Руси одна сановная жена. Имя ей было Марфа. Роду и племени была боярского. Тот род славился богатством и знатностью. Два мужа у той боярыни было, один за другим. И прижила Марфа троих сыновей от мужа первого и мужа второго.

Первого мужа не помнит никто. Знают только, что жил он недолго и быстро скончался. Осталось ей в наследство большое богатство и много хороших земель. Недолго горевала вдова и вскорости снова вышла замуж. Второй муж тоже был знатным и именитым боярином и владел землями Новгород­скими. Широки были земли, за день не объедешь, за неделю не обойдешь. Верой и правдой служил тот боярин князю Московскому, за что пожаловал его князь великой честью — сделал посадником в Новгороде Великом, потому как более других до­верял этому честному мужу и знал, что будет он исправно и верно выполнять его княжью волю. Посадников новгородцы уважали не менее священ­ников, потому и жен величали по чину мужа — по­садницами. Так и стала наша боярыня Марфой- посадницей.

Но недолго и это счастье длилось. И второго мужа схоронила боярыня-горемыка. Поплакали с нею новгородцы и, помня о добрых деяниях ее мужа, попросили князя Московского оставить Марфу в мужних чинах. Не раз они пожалели о том после. Показала себя боярыня — открыла истинное лицо свое. Стала она править самовластно и свои­ми землями, и мужниными. Круто повела правле­ние посадница новгородская, безжалостно мучила непосильными работами, душила непосильными податями. Разорила она дотла своих людей. Стали жить они в голоде и холоде, но жаловаться не сме­ли, боясь гнева грозной Марфы. Крут был норов у боярыни: и дружинников своих посылала наказы­вать ослушников, и сама не брезговала пороть про­винившихся людей. В подвалах у нее немало зако­ванных в кандалы людей безвинно страдало. Сама же она жила в сытости и довольстве, сундуки ее от золота ломились, закрома были полны и хлеба, и птицы, и мяса. Мехами зверей, что добывали ей охотники, можно было выстелить дорогу от земли до неба — так богаты зверем разным были леса ее. И все ей было мало. Прикупала она окрестные зем­ли, а на тех, кто не продавал, напускала своих дру­жинников и отнимала силой. И так богата стала Марфа, что могла сравниться с самим церковным владыкой Новгородским да монастырями Божьи­ми. И жить бы ей, да радоваться, но грызла ее жад­ное сердце неуемная гордыня.

Правила боярыня на землях своих, как князь. И власть имела великую. Сама стала суд вершить и решать, кого одарить, кого лишить чести, имуще­ства или самоей жизни. С дворянами была она лас­кова, если потакали ей, коли нет — высылала их из пределов своей вотчины. Люд простой вовсе не жалела, предавала казни и правого и виновного, не разбираясь. И довела она людей до того, что под­няли они против нее мятеж и сгоряча погубили двух ее сыновей. Не то от горя, не то от злобы, что ей поперечили, обезумела Марфа и повелела пре­дать огню много деревень, не жалея ни стариков, ни детей малых.