Рэдферн покачал головой:

— Нет, слишком далеко, и, боюсь, наш сигнал слишком слаб. Прости, Джен.

— Здесь нет твоей вины.

Довольно долго она стояла, храня молчание, и смотрела вдаль. Затем отвернулась, чтобы спутник не увидел ее слез, и прикрыла рукой глаза.

— Вряд ли нас заметили, — услышала она его голос.

Девушка почувствовала, как его теплая рука опустилась ей на плечо. Но она не могла произнести ни слова, и Ник медленно, прихрамывая, побрел к хижине.

Келли подошла к печи, слезы затуманивали глаза. Сев около огня, она инстинктивно протянула руки к пламени. Исходящее от него тепло и шипение искр напомнило ей о доме, о холодных зимних вечерах, когда вся семья собиралась в гостиной возле камина.

Первый корабль за шестнадцать дней! Или не шестнадцать… Джен уже сбилась со счета. Казалось, миновала вечность с той минуты, как она нашла Ника в расщелине. С утра он ставил метку на дереве. А сколько там всего было меток?

Девушка встала и принялась бесцельно бродить по пляжу. Она конечно же могла вернуться в хижину, но вряд ли ей удалось бы заснуть. Только не после… Интересно, куда направлялось судно? Фиджи? Или Новая Зеландия? Если бы только…

Путешественница покачала головой, борясь с желанием закурить. Завтра наступит новый день, и, как обычно, вокруг будет только море, солнце, песок и… Но однажды все это изменится!

Непонятный звук вывел ее из задумчивости. Джен настороженно посмотрела по сторонам:

— Это ты, Ник?

Вскрик боли и приглушенный стон донеслись из их жилища. Нахмурившись, она вошла внутрь. Мужчина сидел на полу вытянув ноги. Одной рукой он держал включенный фонарик, другой пытался снять с плеча повязку.

— Твое лечение вышло мне боком, — пробормотал он. — Из раны пошла кровь.

Охнув, девушка упала рядом с ним на колени.

— Кажется, все в порядке, — робко произнесла она, сняв повязку и изучив порез. Келли вновь закрепила повязку на плече, действуя на сей раз не столь нежно и бережно, и заявила: — Но если ты будешь ворочаться во сне… ой!

Его губы нежно коснулись руки Джен. В глазах Ника заплясали озорные искорки, когда она отскочила от него как ошпаренная.

— С твоей спиной ничего не произошло, — фыркнула она, давясь гневом. — Ты просто… ты… — Девушка вскочила на ноги, собираясь выскочить из хижины.

— Хорошо, хорошо! — замахал руками пилот. — Признаю, виноват. Но ты сама постоянно твердишь о вероломстве мужчин. Я не удержался и захотел подтвердить истинность твоих слов.

— И после этого ты еще удивляешься, почему я так говорю? — с горечью вымолвила собеседница. — Ник, почему ты не можешь оставить меня в покое?

— Это не так-то просто. К тому же ты сидела там, на берегу, и томилась в одиночестве.

Келли опустила взгляд, а мужчина продолжил с нежностью в голосе:

— Останься со мной, поболтаем. Забудь про корабль и несбывшиеся надежды.

Девушка вздохнула. Инстинкт требовал бежать прочь, но все же она колебалась. Она понимала, что приятелю сейчас одиноко, и сочувствие заставляло ее остаться. Несмотря на всю свою внешнюю грубость и физическую силу, он был подвержен приступам меланхолии. Долгие ночи, проведенные в одиночестве, удручали его, заставляли падать духом.

На лице Джен застыло выражение неуверенности. Она разделяла его боязнь одиночества. Ей тоже хотелось слышать ласковый шепот, чувствовать мужское дыхание на своем лице, нежное прикосновение рук…

«Но я не могу, — с отвращением подумала она. — Только не так. Я могу попытаться помочь ему другим способом, разделив с ним одиночество».

Девушка обернулась, вглядываясь в его точеное лицо, угловатое в неярком свете фонарика. Игривый блеск в глазах мужчины угас, сменившись тревогой.

— Но ты не хочешь поговорить со мной, Ник… — с досадой произнесла Джен. — Просто поговорить…

Казалось, его взгляд пронзал девушку насквозь.

— Нет, — медленно согласился Ник. — Я хочу заняться с тобой любовью. Это один из древнейших законов природы, а я всего лишь человек, не больше и не меньше. Ты должна попытаться понять это… Понять и принять. — Рэдферн вздохнул, его взгляд не отрывался от побледневшего лица девушки. — Признай это, Джен, так же как я признал, что твои желания расходятся с моими.

Неожиданно слабый лучик света погас — Ник выключил фонарик. Из темноты послышался его голос, насмешливый и холодный, но с нескрываемым оттенком горечи:

— Не беспокойся, Джен, с этого момента ты находишься в полной безопасности. Пока мы торчим на этом острове, я не стану пытаться соблазнить тебя. Если только… ты сама этого не захочешь.

После этой ночи отношения между ними сильно изменились. Девушка остро чувствовала возникшие натянутость и холод. Ранее подвижное лицо Ника превратилось в непроницаемую маску, и он всячески избегал физического контакта. Они больше не кидали друг дружке песок за шиворот, не плескались вместе в голубой воде лагуны. Но тягостнее всего на Келли давило молчание, повисавшее в их жилище как смертный приговор с наступлением ночи.

Казалось, радость покинула остров. Джен поразилась, осознав, насколько она нуждалась в нормальном человеческом общении. Она скучала по свободе, по духу товарищества, которые были присущи их отношениям раньше.

Но самое страшное — она желала любви Ника, желала, чтобы он ответил на ее чувства. Она мечтала, чтобы между ними вновь появились доверие и взаимопонимание, которые были для нее гораздо важнее, чем экстаз физической близости. Однако девушка осознавала несбыточность своих мечтаний. Ник придавал любви совсем иное, приземленное значение. Они могут стать друг для друга только любовниками, не отдающими друг другу сердца.

Но сильнее всего ужасала горькая правда: Джен никогда не сможет выйти замуж за Роджера. Между ними было доверие, которое со временем могло перерасти в уважение и понимание, так необходимые жене и мужу, но не любовь. Безопасность и приятное времяпрепровождение были недостаточны для создания прочных уз. Роджер когда-нибудь встретит девушку, которая вдохнет в него огонь страсти, а с Джен Келли он может рассчитывать лишь на нежность и привязанность. К тому же у нее всегда остается камера и целый неизведанный мир, ждущий, пока…

На стволе пальмы, растущей рядом с хижиной, было уже двадцать белесых царапин. Даже этот ритуал сильно изменился с памятной ночи. Раньше после завтрака Ник всегда дожидался свою спутницу, чтобы методично отметить наступление нового дня. Теперь же он утратил всякий интерес к этому занятию. Девушка потерялась в днях недели и не могла с точность определить, был ли сегодня понедельник или же вторник…

Утром Рэдферн молча царапнул по стволу своим ножом, острым как лезвие бритвы.

— Не паникуй, если я исчезну из виду на час или около того, — холодно произнес он. — Я собираюсь проведать Могилу Битцера.

— Зачем?

— У меня появилась новая идея, — объяснил пилот неохотно. — Где-то в самолете лежали морские карты. Я собираюсь их достать, если они не размокли, конечно.

— А какой в них прок, даже если ты их найдешь? — с недоверием спросила собеседница.

— Они помогут нам выбраться отсюда.

Слова мужчины поразили ее, как удар молнии.

— Но как?!

— Если мне удастся вычислить наше точное местонахождение, мы можем принять более действенные меры для нашего спасения, — неопределенно высказался Рэдферн.

— Почему ты раньше об этом не подумал?

— Ты мне не напомнила. — В голосе собеседника сквозила насмешка.

Девушка поджала губы и отвернулась.

Ник, немного оттаяв, подошел к ней.

— Не вешай нос, — ласково проговорил он. — Знаю, насколько тебе пресытилась эта дикая жизнь на лоне природы. Но нам осталось ждать недолго.

— Откуда ты знаешь?

Мужчина взял ее за плечи и слегка встряхнул:

— Я не знаю, я всего лишь надеюсь. Пока, Джен Крузо.

Загоревшись новой идеей, пилот помчался к Могиле Битцера, оставив Джен в одиночестве. Со вздохом она отправилась заниматься делами по хозяйству: штопать изношенную одежду, убираться в хижине, чистить и готовить рыбу.