Джеффри оглянулся на Фрэнка, и тот кивнул.

— Как я слышал, ты уже пыталась его допросить.

Она пожала плечами.

— Фрэнк, давай его ко мне.

Фрэнк ушел, а Лена отошла к окну, выходящему на лужайку перед общежитием, замусоренную донельзя: тут и там валялись бумажные обертки и окурки, возле решетки для велосипедов сложены горкой пивные банки.

— Вид такой, словно накануне здесь здорово повеселились, — заметил Джеффри.

— Надо думать.

— Может, этот парень, — он кивнул в сторону Скутера, — немного перебрал?

— Может быть.

— Кажется, у вас в кампусе наркотики уже стали настоящей проблемой.

Лена повернулась и посмотрела ему в глаза:

— Вероятно, тебе следует поговорить об этом с Чаком.

— Ага, он ведь всегда в курсе всех дел, — саркастически заметил Джеффри.

— Поинтересуйся, где он был в этот уик-энд.

— На турнире по гольфу? — предположил Джеффри, припомнив первую полосу газеты «Грант обсервер». Похоже, Лена намекает, что Алберт Гейнс может легко взять его в оборот.

— И почему ты так настроена против меня, Лена? Почему все делаешь наперекор и что от меня скрываешь?

— Вон твой свидетель явился, — сказала она. — А я лучше пойду проинформирую своего босса.

— К чему такая спешка? Боишься, что он опять тебя ударит?

Лена сжала губы и ничего не ответила.

— Ты останешься здесь, — приказал Джеффри, не оставляя ей другого выбора.

Итан Уайт шел по коридору в сопровождении Фрэнка. Он по-прежнему был одет в свою обычную футболку с длинными рукавами и джинсы. Волосы еще влажные, на шее болталось полотенце.

— Душ принимал? — поинтересовался Джеффри.

— А как же, смывал улики, после того как придушил Скутера, — насмешливо ответил Итан, промокая уши уголком полотенца.

— Звучит как чистосердечное признание, — заметил Джеффри.

Итан бросил на него острый взгляд.

— Я уже беседовал с этой свиньей, — заявил он, глядя на Лену. Та смотрела на него во все глаза, еще больше нагнетая напряжение.

— Ну теперь расскажи все это мне. Ты ведь на первом этаже живешь? Зачем тебя занесло сюда?

— Мне нужно было забрать у Скутера один конспект.

— По какому предмету?

— Молекулярная биология.

— В какое время это было?

— Не помню. Отнимите пару минут от того часа, когда я позвонил ей.

Тут вступила Лена:

— Я была в офисе. Он звонил не мне — я просто случайно ответила на звонок.

Итан стянул концы полотенца.

— Когда они явились, я ушел. Это все, что я знаю.

— К чему прикасался?

— Не помню. Я здорово разнервничался — такое не каждый день бывает, чтоб наткнуться на своего однокашника, который валяется на полу мертвым.

— Ну, покойников тебе видеть не впервой, — напомнил Джеффри.

Итан лишь поднял вверх брови, словно говоря: «Ну и что?»

— Тебе придется сделать официальное заявление в полицейском участке.

Итан помотал головой:

— Не пойдет.

— Будешь препятствовать расследованию? — с угрозой спросил Джеффри.

— Никак нет, сэр! — четко, по-военному ответил Итан и, вынув из заднего кармана листок бумаги, протянул его Джеффри. — Вот мое заявление. Подписано мной. Могу еще раз подписать прямо сейчас, если хотите это официально засвидетельствовать. Полагаю, что по закону я не обязан делать это в полицейском участке.

— Думаешь, самый умный и самый ловкий? — тихо заговорил Джеффри, не прикасаясь к его заявлению. — Думаешь, хорошо научился выходить сухим из воды? — Он указал на Лену: — Или отстаивать свои принципы с помощью кулаков?

Итан вдруг подмигнул Лене, словно у них был какой-то общий секрет. Та вся напряглась, но ни слова не произнесла.

— Я все равно до тебя доберусь, — пообещал Джеффри. — Может, не теперь, но ты от меня не улизнешь. Запомни эти слова.

Итан выпустил из пальцев бумагу, и та спланировала на пол.

— Если это все, то позвольте откланяться: мне пора на занятия.

После осмотра тела Сара вывела машину из кампуса. До морга она ехала практически на автопилоте, перебирая в уме все подробности двух вскрытий, которые она производила прошлой ночью. Было в смерти Энди Розена что-то такое, что не давало ей покоя. В отличие от Джеффри ей было недостаточно совпадений, чтобы квалифицировать ее как наступившую в результате убийства. Пока что Сара в лучшем случае могла заявить, что имеются подозрения, но и это с большой натяжкой. Медицинских свидетельств, что указывали на чью-то грязную игру, ей обнаружить не удалось. Так что, вполне возможно, их сомнения не имеют под собой почвы и Энди Розен сам свел счеты с жизнью.

А вот с Уильямом Диксоном дело обстояло совсем иначе. Порнографический фильм в видеомагнитофоне, мыльная пена между ремнем и шеей, чтобы петля лучше скользила, крюк в стене, который торчал там уже довольно давно, — все это указывало на автоасфиксию в состоянии эротического возбуждения. Сара за всю свою карьеру только один раз встречалась с подобным случаем, но несколько лет назад, когда подобные штучки были на пике популярности, читала в судебно-медицинском журнале несколько статей на эту тему.

— Вот еще дерьмо! — Она поняла, что проскочила поворот к больнице. Времени ехать до нужного разворота не было, и она решила продолжать движение по Мейн-стрит в сторону колледжа, а потом, нарушая правила, развернулась, причем прямо напротив полицейского участка. Брэд Стивенс как раз вылезал из патрульной машины, и Сара помахала ему. Тот прикрыл ладонью глаза, притворяясь, что не видел, как она чуть не зацепила белый «кадиллак», припаркованный возле химчистки Берджесса.

Сара проехала детскую клинику, обратив внимание, что указатель поворота к ней выцвел и заржавел, и все из-за Джеффри: нашел кого взять в любовницы — единственную в городе владелицу мастерской, где изготовляли вывески и знаки. Сара вздохнула, глядя на обветшавший указатель, и подумала, не стоит ли рассматривать его не подлежащее восстановлению состояние как некий знак свыше. Весьма возможно, он предсказывал, что в итоге произойдет и с Сарой, и с Джеффри. Кэти Линтон всегда говорила, что возврата к прошлому нет и быть не может.

Задумавшись, Сара чуть снова не пропустила поворот к больнице. Пришлось врезать ногой по тормозам. Работа с детьми не позволяла Саре ругаться, но сейчас она все же выпалила пару непечатных словечек, давая задний ход. Еще пара вырвалась у нее, когда она зацепилась передним колесом за бордюр. Машину она поставила сбоку здания и, прыгая через ступеньку, спустилась по лестнице в подвал, в морг.

Карлос еще не вернулся из колледжа и не привез тело Диксона, а Джеффри пытался связаться с родителями студента, так что морг был в ее полном распоряжении. Она прошла к своему кабинету и удивленно замерла перед дверью: на углу стола стояла огромная корзина цветов. Джеффри уже много лет не присылал ей цветы. Она подошла ближе, ощущая, как губы растягиваются в широкой глупой улыбке. Он, конечно, позабыл, что она не слишком любит гвоздики, но здесь были и другие цветы, великолепные цветы, но их название Сара не могла припомнить, и весь кабинет был заполнен их ароматом.

— Джеффри! — Она так обрадовалась, что не заметила торчавшую из цветов визитную карточку. Когда же наконец обратила на нее внимание и прочла, улыбка тут же исчезла с ее лица: цветы прислал Мейсон Джеймс.

Сара оглянулась, намереваясь найти место, где цветы не увидел бы Джеффри, потом оставила эту мысль, поскольку не собиралась ни от кого ничего скрывать.

Прислонив карточку к вазе, куда запихнула цветы, Сара оглядела свой стол. Господи, да с этим и за сутки не разберешься. Молли, медсестра из детской клиники, завезла сюда утром кучу бумаг, да и те, что скопились за время отсутствия Сары, требовали внимания. С тяжелым вздохом опустившись на стул, она нацепила очки и взялась за работу. И только когда остановилась, чтобы размять пальцы, заметила, что вернулся Карлос.

Через окошко было видно, как он готовит инструментарий для вскрытия. Медленно и методично он раскладывал инструменты в порядке очередности, проверяя, достаточно ли острые скальпель и пилы. Сара, еще немного понаблюдав за ним, решила просмотреть запись телефонных звонков и сообщений. И тут заметила записку от Карлоса: звонил Брок, спрашивал, когда можно забрать тело Энди Розена. Она сняла трубку и набрала номер похоронного бюро.