— Похоже на масло. — Он обернулся и показал на стол рядом с диваном, где валялись шомпол, пыж и стояла бутылка ружейного масла «Элтон». На полу обнаружился смятый кусок тряпки, которым явно пользовались для чистки ствола винтовки.

— Прежде чем застрелиться, она чистила оружие? — удивился Джеффри, подумав, что ему такое и в голову бы не пришло.

Фрэнк пожал плечами:

— Может, для полной уверенности, что точно сработает…

Джеффри с сомнением покачал головой и, приблизившись к дивану, внимательно осмотрел Элен: тесные джинсы и короткая маечка; босые ноги, большой палец правой — на спусковом крючке; татуировка в виде солнечных лучей вокруг пупка едва видна под брызгами крови; руки сжимают конец ствола…

Достав из кармана ручку, Джеффри с ее помощью откинул в сторону ее правую руку. На ладони в том месте, где она касалась ствола, не было крови — следовательно, руку Шаффер держала на ружье, когда стреляла в себя. Или когда в нее стреляли. Осмотр другой руки показал то же самое.

Между подушками дивана застряла стреляная гильза, выброшенная из патронника после выстрела. Джеффри подцепил ее ручкой и, внимательно рассмотрев, заметил некое несоответствие. Проверив выбитое на стволе клеймо, чтобы окончательно удостовериться, он сказал Фрэнку:

— Ружье у нее двадцатого калибра, а патрон — двенадцатого.

Фрэнк секунду смотрел на него.

— Зачем это ей было использовать двенадцатый?

Джеффри встал, качая головой. Диаметр ствола не соответствовал диаметру пули. Даже новичку известно, что очень опасно заряжать ружье патроном не того калибра. Производители всегда используют стандартную цветную маркировку для гильз каждого калибра, чтобы предотвратить именно такие случайности.

— Она давно в составе стрелковой команды? — спросил Джеффри.

Фрэнк достал блокнот и открыл нужную страницу.

— С этого года. Ее соседка по комнате сказала, что она хотела заняться десятиборьем.

— Она что, дальтонизмом страдала? — спросил Джеффри. Ярко-желтый патрон двенадцатого калибра вряд ли можно спутать с зеленым патроном двадцатого.

— Могу проверить, — сказал Фрэнк, делая пометку в блокноте.

Джеффри, задержав дыхание, поднес оружие к самому лицу и осмотрел обрез дула.

— А ствол-то с чоком — для стрельбы по тарелочкам, — заметил он. Чок, сужение канала ствола к дулу, давал гораздо больше возможностей использовать патроны меньшего калибра. — Джеффри встал. — Что-то тут концы с концами не сходятся.

— Погляди на стену, — сказал Фрэнк.

Джеффри обошел лужицу крови и осмотрел участок стены позади тела. Пороховые газы при выстреле снесли большую часть черепа, с огромной силой впечатав фрагменты кости в стену.

Джеффри напряг зрение, пытаясь понять, что тут к чему. Брызги крови и плоти испещрили белую стену. Свинцовые дробины оставили несколько крупных отверстий, причем некоторые из них — сквозные.

— А что там, в соседней комнате? — спросил Джеффри, поблагодарив про себя провидение, что за стеной никого не оказалось, когда Шаффер нажимала на спуск.

— Я не то имел в виду, — сказал Фрэнк. — Ты видишь, что в стене?

— Погоди-ка, — сказал Джеффри и внимательно осмотрел стену еще раз, напрягая зрение, пока не понял, о чем говорил Фрэнк. Из штукатурки торчал глаз Элен Шаффер. — Иисусе! — выдохнул Джеффри и снова метнулся к окну, намереваясь открыть его, чтобы выветрился этот жуткий запах.

Джеффри еще раз дюйм за дюймом оглядел тело, пытаясь понять, что он упустил. Наверное, следовало сегодня начинать не с родителей Энди, а первым делом поговорить с ней. Возможно, она была бы теперь жива. Он задумался, что еще успел упустить. Несовпадение калибров ружья и патрона, конечно, подозрительно, но ошибку может допустить любой. А вообще все это очень похоже на инсценировку. Может, уже у кого-то еще появилась мишень на лбу?

— Когда ее обнаружили? — спросил Джеффри.

— С полчаса назад. — Фрэнк вытер платком вспотевший лоб. — Никто тут ни к чему не прикасался. Просто закрыли дверь и вызвали нас.

— Бог ты мой! — повторил Джеффри, тоже доставая носовой платок и бросая взгляды на письменный стол.

— А вот и Мэтт, — сказал Фрэнк, и Джеффри увидел Хогана, шагавшего по заднему двору: руки в карманах, взгляд устремлен под ноги. Вдруг он остановился и присел на корточки.

— Что там? — крикнул Джеффри, и в тот же момент зазвонил мобильник Фрэнка.

Мэтт говорил громко, чтобы его было хорошо слышно:

— Это похоже на стрелу.

— На что?! — Джеффри разозлился не на шутку — нашли время для розыгрышей.

— На стрелу, — повторил Мэтт. — Вроде как кто-то нацарапал ее на земле.

— Шеф, — позвал Фрэнк, прижимая телефон к груди.

— Ты уверен? — крикнул Джеффри Мэтту.

— Иди сам погляди. — ответил тот. — Точно, выглядит как…

— Шеф! — снова позвал Фрэнк.

— Ну что там у тебя, Фрэнк? — резко отреагировал Джеффри.

— Пробили по компьютеру отпечатки пальцев из квартиры Розена — есть совпадение.

— Ну?

Фрэнк покачал головой, будто не решаясь говорить, потом вздохнул поглубже и выпалил:

— Лучше бы тебе этого не знать.

Лена, лежа на спине и глядя в потолок, старалась ритмично дышать и расслабляться, как велела Эйлин, инструктор по йоге. Лене легко давалась любая поза йоги, пока дело не доходило до упражнений на концентрацию. Сама концепция «полного отстранения» противоречила личной убежденности Лены в необходимости полного контроля над собой в любой момент жизни, особенно когда это относилось к ее телу.

На первом приеме в клинике Джил Розен порекомендовала Лене заняться йогой — чтобы научиться расслабляться и быстрее засыпать. Доктор в ходе их недолгого общения успела снабдить Лену кучей советов, но она воспользовалась только этим. Проблема отчасти состояла в том, что после пережитых кошмаров она ощущала себя так, словно ее тело больше ей не принадлежало. А поскольку с юных лет Лена занималась спортом, ее мышцы противились бездействию, в котором пребывали, пока она хандрила и предавалась жалости к самой себе. Выполнение асан, когда мышцы то напрягались, то расслаблялись, давало Лене надежду, что ей, возможно, удастся вернуться в свое прежнее состояние. Но потом начались занятия медитацией, и Лена ощутила себя такой же беспомощной, как в тот день, когда впервые познакомилась в школе с алгеброй. Все лето ей пришлось заниматься этим ужасным предметом, потому что ее оставили «на осень».

Она закрыла глаза, сосредоточившись на ощущении собственной спины, пытаясь избавиться от напряжения, но от усилия лишь плечи поднялись куда-то к ушам. Тело оставалось напряженным, как натянутая резина, и Лена никак не могла понять, почему Эйлин считала эти упражнения самыми важными. И все удовольствие, которое Лена испытывала от выполнения асан, тут же испарялось, как только музыка затихала и надо было ложиться на спину и правильно дышать. Вместо того чтобы вообразить себе стремительный поток или набегающие одна на другую волны в океане, Лена представляла часы, отсчитывающие время, и огромный список дел, которые ждали ее за пределами гимнастического зала, несмотря на то, что сегодня у нее свободный день.

— Дышите, — послышался монотонный и раздражающе довольный голос Эйлин. Эта молодая дамочка — лет двадцати пяти, не больше, — всегда пребывала в столь радужном настроении, что Лене хотелось ей врезать. — Расслабьте спину. — Теперь Эйлин говорила тихо и вкрадчиво, что, как ей казалось, должно было помочь успокоиться.

Может быть, кому-то это и помогало, но не Лене. И едва она успела об этом подумать, как Эйлин нажала ладонью ей на живот, да так, что глаза вылезли из орбит. Никакого расслабления, конечно, не наступило, но инструктор, кажется, этого даже не заметила.

— Вот так, уже лучше, — сказала она Лене, и по ее узкому лицу расплылась улыбка.

Лена дождалась, пока инструктор отойдет, снова закрыла глаза, открыла рот, потоком выпустив воздух из легких, и только начала ощущать, что это вроде бы срабатывает, как Эйлин хлопнула в ладоши.