- Я решил нанять бригаду рабочих, чтобы они тут все привели в порядок, - начал Ральф. - За эту неделю будет заплачено, как за полную. - Он выразительно глянул на Сьюзен. - Можно собираться домой прямо сейчас.

Сердце Дороти замерло в груди. Ноги подкосились в коленях. Вот как. Сказать девушке, чтобы она не беспокоилась о возможных последствиях их ночного безумства, успокоить ее, а потом просто выкинуть на улицу. Отдать ей приказание, как обычной служанке, забыв о том, что так страстно шептал ей этой ночью. Да! Ральф Аттенборо не стал теряться и мучиться долгими решениями. Он решил избавиться от нее на следующее же утро, даже не дав опомниться и прийти в себя. Конечно, ему не нужны лишние проблемы. Зачем только было говорить ей, что они вместе все обсудят и решат?

К этой обиде примешивалась досада на то, что ей придется уехать из «Маккларти Эстейт», так и не узнав ничего о своем отце. Зато она очень хорошо узнала себя! Дороти чуть не плакала. Ей даже не удастся взглянуть на дом своих бабушки и дедушки, посмотреть, где провела первые восемнадцать лет жизни ее мать.

Но, видно, ничего не поделаешь. Она не подписывала никакого контракта, и с самого начала знала, что ей могли указать на дверь в любую минуту. Она взяла щетки и тряпки и медленно развернулась к Ральфу, который собирал и подавал Сьюзен разбросанные по полу очистители и полироли.

Она решила, что лучше умрет, чем покажет ему, как она страдает. Высоко подняв голову, она с равнодушным видом смотрела, как Сьюзен поспешно собирается. Дороти знала, что та объявила хозяевам о том, что уедет в конце недели. Видимо, Ральф воспользовался случаем, чтобы заодно избавиться и от нее. Она не заплачет! Она ни за что не заплачет!

Пусть он только попробует предложить ей деньги! Она возьмет только то, что причитается ей за работу служанки.

- Я буду готова через десять минут, - спокойно произнесла она. Ее голос звучал твердо и уверенно. - Я только хотела бы воспользоваться телефоном, вызвать такси.

Ральф медленно повернулся к ней. Его жгучие черные глаза внимательно изучали ее, как будто она чем-то удивила его. Может быть, гордым поведением. Уж не думал ли он, что она будет устраивать скандал и навязываться ему! Дороти не могла больше выдержать этого испытующего взгляда на себе. Она отвернулась, чтобы не заплакать. Как и ее мать, она была безнадежно влюблена в мужчину, от которого должна была бежать, чтобы не погибнуть.

- А ты никуда не едешь, - заявил он спокойным тоном, не терпящим возражений. - Уезжает только Сьюзен, потому что эта работа ей не подходит. Ты - другое дело.

А ей, значит, подходит! Потому что она согласна работать за гроши? Потому что хорошо вела себя и никогда не жаловалась, как Сьюзен? Может быть, в словах Ральфа не было ничего оскорбительного, но Дороти стало обидно.

Еще несколько секунд назад она готова была расплакаться из-за того, что, как она думала, он хотел ее бросить. В один момент все изменилось. Он оставлял ее в «Маккларти Эстейт». Но с какой целью? Наверняка, бригада профессиональных уборщиков справится и без ее помощи. Здравый смысл подсказывал, что она ошиблась, подумав, что Ральф собирался отказаться от нее, но обида и страх не давали ей до конца поверить в это.

- Вам вряд ли понадобятся мои услуги. - Она смотрела ему прямо в лицо. Ее глаза, насыщенно зеленого цвета, были красивы как никогда. - Профессиональные рабочие наведут здесь шик и блеск. Я только буду им мешать. Мне лучше уехать.

Несмотря на то, что она старалась говорить как можно тверже, ноги едва держали ее, и она сама удивлялась, как еще не потеряла сознание. Но она должна была выдержать. С одной стороны, она надеялась, что Ральф подарит ей еще несколько дней счастья. С другой стороны, если он согласится отпустить ее, ей будет очень больно, но это ее спасет. Спасет от горькой участи остаться в конце концов одной, как мама. Возможно, она избежит ее судьбы, если уедет немедленно.

С каждой минутой, проведенной рядом с Ральфом, она все крепче и крепче прирастала к нему сердцем. Что будет дальше? Она будет искать его взгляда, радоваться брошенному ей ласковому слову, оживать от его улыбки, не спать ночами в тщетной надежде, что он придет к ней. Такой жизни не пожелаешь и врагу.

- Перестань думать об уборке, - сказал Ральф, подождав, пока Сьюзен выйдет из комнаты. - Возможно, ты беременна. Я хочу, чтобы ты была под моим контролем, пока мы не узнаем это точно. Я воспользовался тобой, в чем раскаиваюсь.

Дороти обмерла.

- Однако я чувствую ответственность и хочу, чтобы ты осталась, - заключил он.

Что он имеет в виду? - спрашивала себя Дороти в припадке тихой истерики. Если случится худшее, он отправит ее в клинику и заплатит за аборт? Пусть даже не думает об этом!

- Я сама о себе могу позаботиться, - ответила Дороти, уставившись в одну точку на полу.

Ральф сделал два широких шага в ее сторону и взял ее за подбородок.

- Не можешь. А даже если бы и могла, я бы тебе не позволил. Я виноват, я и отвечу. - Он судорожно вздохнул и продолжил более ровным голосом, что, видимо, потребовало от него некоторого усилия. - Переоденься. Поедем, пообедаем где-нибудь. Я расскажу тебе, что собираюсь делать.

Она открыла рот, чтобы сказать «спасибо», но он не дал ей, обняв ее за плечи и ласково улыбнувшись:

- Улыбнись, Дороти. Пожалуйста.

Она подняла на него влажные от слез глаза. Казалось, она тонет в его улыбке, в черных бездонных глазах. От него исходил какой-то умопомрачительный дух сильного и нежного мужчины. Слегка улыбнувшись, Дороти склонила голову, чтобы скрыть от него то, как порозовели ее щеки. Когда он был так близко, она ни в чем не могла ему отказать.

Она была безнадежно влюблена в Ральфа Аттенборо и ничего не могла с этим поделать!

Переодеться! Во что?

В панике Дороти открывала ящики один за другим. Все ее вещи остались на квартире у Кэтрин. Да и они, по правде говоря, не могли бы спасти положения. В них нельзя было выйти в приличное общество, тем более с таким мужчиной, как Ральф Аттенборо.

Они с мамой всегда одевались в секонд-хэнде. Блузки и юбки, которые можно было приобрести там, не всегда подходили им по размеру. А на то, какого они цвета или из какой ткани сшиты, они вообще не смотрели. Главное, чтобы они были нигде не порваны, и чтобы в них было тепло зимой.

Хотя не все ли равно? - спросила себя Дороти и достала из ящика потертые джинсы. Он же понимает, что девушка из бедной семьи не может выглядеть, как принцесса. Наверняка, он не поведет ее в дорогой ресторан. Если подумать, он вообще мог бы никуда не вести ее, а сказать все, что ему надо, здесь. Не надо было ей соглашаться. Теперь она будет постоянно думать о том, как плохо она одета, и сжиматься всякий раз, когда кто-нибудь будет смотреть на нее, недоумевая, что делает такой импозантный мужчина рядом с такой замухрышкой.

Зачем он придумывал какие-то планы насчет нее? Она не нуждается в том, чтобы ей указывали, что делать и как это делать. Нужно было настоять на своем, а не таять от его улыбки, досадовала на себя Дороти.

Надев чистый, но порядком выцветший свитер, она поморщилась, глядя на свое отражение в зеркале. Ральфа Аттенборо привыкли видеть с красивыми, ухоженными и стильно одетыми женщинами, а она выглядела так, как будто собиралась работать в саду. Но это же было не свидание, напомнила она себе. Он просто беспокоился из-за ее возможной беременности. Конечно. Стать отцом ребенка служанки! Он сделает все, чтобы его друзья не узнали об их связи.

В подавленном настроении Дороти стала расчесывать волосы. Потом подкрасила губы поярче, чтобы поднять себе настроение. Она уже решила для себя, что, если он будет настаивать на том, чтобы она осталась в «Маккларти Эстейт» до тех пор, пока все не выяснится, она солжет ему. Она никогда никого не обманывала, но в этом случае это было бы простительно.

Она узнает, беременна или нет, только через две недели, но уже завтра может сказать Ральфу, что все в порядке, к его великой радости, и исчезнуть из его жизни навсегда.