Теперь настала очередь Чессы отвернуться. Казалось, вся кровь отлила от ее лица. Комната вращалась, дыхание вырывалось странными всхлипами. Ей хотелось стереть это выражение боли с его лица, убедить, что он не сделал ничего плохого. По крайней мере, ей.

— Ник, пожалуйста. Это было так давно.

— Чесса… — Она взглянула на него, слабея от отчаяния, плескавшегося в его глазах. — Скажи, я… не был груб с тобой?

Его слова резанули ей слух.

— Груб? — Секунду она ничего не понимала. Когда до нее дошло, что он имеет в виду, у нее чуть не разорвалось сердце. — Нет, Ник, меня никто не заставлял делать то, чего бы мне не хотелось.

Это была чистая правда. Она не могла позволить ему казнить себя. Чесса решила сказать всю правду, пока не струсила, чего бы это ни стоило.

— Ник, той ночью…

— Я знаю. Я все помню.

— Правда?

— Да, каждое мгновение. — Тень сомнения в его глазах выдала его неуверенность. — Ну, или почти каждое. Часть того вечера немного расплывается. — Мальчишеская полуулыбка тронула Чессу до глубины души. — Это одна из причин, по которой я больше никогда не пью.

Чесса уже заметила, что Ник заказал себе содовую, хотя большинство мужчин прикладывались к стаканам с пивом. Раньше она не обращала на это особого внимания.

— Ну и сколько ты помнишь из той ночи?

— Танцы почти закончились, и девушки выходили к стоянке. Все были одеты в короткие юбки и носочки, прически были в стиле пятидесятых. Я был тогда со своими друзьями, ты была со своими, — Рассеянный взгляд остановился на ней изучающе. Чесса не могла ничего выговорить. — Полагаю, никто из нас не ожидал, что тот вечер так закончится.

Чувство отчаяния кольнуло Чессу, частично благодаря горько-сладким воспоминаниям, частично от того, насколько точным было описание Ника. Бал танцев из пятидесятых был традиционным в их школе, и Чесса, конечно, была там. Этот бал был лучшим в ее жизни, и она хотела, чтобы он не кончался. Чесса мечтала о лунном свете. О романтических признаниях. О страсти и нежности. Она мечтала о любви. Бобби был зачат той ночью, как и предполагал Ник. Однако в деталях, которые Ник сложил вместе, была одна неточность. Огромная, как Эверест.

Она затрясла головой и застонала. «Это не так. Все оказалось обманом. Ложь громоздится на ложь, и как же мне спасти нас от нее?»

— Чесса, пожалуйста. — Мужская рука нежно скользнула по подбородку, заставляя открыть глаза. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое. То, что я нашел тебя, нашел своего сына, — это самое прекрасное, что случилось со мной. Я никогда не понимал, как много потерял, как я был одинок. Я не знаю, как смогу отплатить вам за то счастье, которое вы мне дали. — Ник помолчал, нежно поглаживая ей щеку. — Иногда ложь необходима, чтобы защитить правду.

Чесса, как ужаленная, дернулась и посмотрела в глаза Нику. Человеку, который рисковал своей репутацией, чтобы защитить ее, который пережил столько радости, встретившись с ребенком, отчаянно нуждавшимся в отце. «Иногда ложь необходима, чтобы защитить правду».

Слова сорвались с языка прежде, чем она осознала решение, принятое ее сердцем.

— Да, — прошептала она, — иногда необходима.

Распахнув дверь. Ник прокрался в дом и огляделся.

— Все спокойно, — прошептал он.

Бобби взлетел по ступенькам, держа в руках коробку из-под пиццы. Протиснувшись под рукой отца, он вошел в пустую комнату и быстро проскочил на кухню. Ник последовал за ним, бесшумно прикрыв дверь, и прошел на цыпочках в гостиную. Там тоже было пусто, не считая кошки, сидевшей на столике. Почувствовав, что происходит что-то интересное, она спрыгнула на пол и двинулась на кухню, желая изучить происходящее.

Тем временем Ник остановился у открытой двери, ведущей в подвал, и прислушался. Внизу горел свет, оттуда раздавались тихие звуки.

— Мама в подвале, — прошептал он, — все спокойно.

Бобби хихикнул и полез в коробку из-под пиццы.

— Это будет классно. Мама будет поражена!

Ухмыльнувшись, Ник двинулся к шкафчикам.

Выдвигая ящики, он изучал их содержимое. В первом лежали батарейки, фонарик, счета на оплату и пара запасных пружин для мышеловки. Во втором лежали аккуратно сложенные полотенца и кухонные прихватки. В третьем ящике хранились ножи, вилки и прочие приборы.

— Как насчет этого?

Бобби подскочил и оценил предложение:

— Нет, слишком много острых предметов. Она может пораниться.

— Так. — Ник закрыл ящики и повернулся к полкам, на которых стояли крупы и другие припасы. — Нет, не годится.

Магси вспрыгнула на стол, наблюдая, как Ник проверяет шкафчик с мисками и кастрюлями.

— А этот подходит?

— Мама не часто этим пользуется. Она может умереть от голода, прежде чем мама найдет ее.

— Действительно. — В следующем шкафу лежали пластиковая посуда и миски. — Вот эти вещи должны использоваться часто.

— Точно! — Возбужденный Бобби подлетел к нему и дал Нику поднять себя на уровень открытой дверцы. — Ну вот, Сидни, — прошептал он в сложенные чашечкой руки, — залезай сюда.

С этими словами мальчик раскрыл руки, выпуская шестидюймовое существо, которое прыгнуло мимо тарелок и забралось в стопку сложенных мисок. Ящерица немного повертелась, выглядывая над краем миски, как бы требуя оценить ее прыть.

Бобби был в восторге.

— Классно! — воскликнул он, когда Ник опустил его на пол и прикрыл дверцу. — Мама подпрыгнет, когда увидит ее. Будет так смешно!

— Надеюсь. — Ник внезапно задумался. — А у твоей мамы есть чувство юмора?

— Конечно. — Неуверенная морщинка прорезала лоб ребенка. — Я имею в виду, что она смеется над мультиками и комиксами.

— Ты уверен, что она не боится ящериц?

— Нет. Она считает, они милые и забавные. Как-то она отняла одну у Магси. У нее была царапина на спине, так мама промыла ее и держала в коробке, пока ящерица не поправилась.

Ник, ухмыльнувшись, потер руки. Он всегда любил розыгрыши, к большому неудовольствию своих подчиненных. Многие из них вряд ли бы удивились, увидев резиновую муху в кофейнике или громадную паутину на ежедневно открываемом шкафу для бумаг. Однако он никому не причинял вреда. Ник считал, что его выходки вызывают смех, а смех полезен для души. Он всегда подшучивал над людьми, которые ему нравились.

Чесса ему очень нравилась.

С сияющей ухмылкой Ник потрепал Бобби по голове.

— Я что-то проголодался, дружок. А ты?

Почуяв подсказку к дальнейшим действиям,

Бобби хихикнул. Он подскочил к открытой двери в подвал и завопил:

— Мам, можно мы сейчас поедим?

— Но еще не полдень, — отозвалась Чесса.

— Но мы голодны!

— Думаю, пара печений спасет вас от голодной смерти.

— Не-а, мы не хотим печенье. Нам хочется… э-э-э…

Бобби бросил вопросительный взгляд на отца, озадаченно пожавшего плечами. Внезапно Нику вспомнилась ящерица, вертящаяся в миске.

— Супа, — шепнул он.

— Я не люблю суп, — прошептал в ответ Бобби.

— А миски?

— Да, правда. — Ухмыльнувшись, он снова закричал: — Супа! Мы хотим супа!

— Но ты же никогда его не ешь.

— Но сейчас я хочу супа!

Внизу раздался вздох.

— Я думала, вы с Ником собирались перекусить в парке развлечений.

— Мы там были. У нас был бег на трех ногах, и я поймал яйцо на расстоянии тридцати футов и не разбил его, и еще мы бегали с яйцом на ложке, а потом была эстафета с хот-догами и… и… — Взгляд Бобби умолял о поддержке.

— И поэтому мы очень хотим есть, — громко добавил Ник. — Но, если ты очень занята, мы можем сами себе приготовить.

Это предложение было встречено встревоженным звяканьем, как будто что-то уронили, затем послышались торопливые шаги.

— Только попробуйте устроить разгром у меня на кухне! Я приду через секунду!

Повернувшись на пятке, сияющий мальчик обменялся взглядом с хмыкнувшим отцом, хлопнул ладонью по подставленной им пятерне и бросился в кухню, чтобы увидеть развязку, обещавшую быть еще более захватывающей, чем предполагалось.