Старушка безнадёжно покачала головой.

Мы пошли на поиски в разные концы двора. Но тут раздался лай Кубарика. Вслед за лаем с другого конца дома выскочил сам Кубарик. За Кубариком неслась лиса Адель, стараясь отнять свой бант. А за ними, переваливаясь с боку на бок, выкатился взмыленный Гоша.

— Что я вам говорил, — кричал он на бегу, захлёбываясь от восторга, — сразу взял верный след!

Старушка всё ещё сидела с закрытыми глазами.

— Нашлась ваша лиса! Вот она! Смотрите! — завопили мы ей в уши.

Старушка открыла глаза, увидела Адель, и по её щекам снова потекли слёзы.

— Разбойница моя дорогая, что я только из‑за тебя пережила! — обнимая лису, всхлипывала она.

— Способный у тебя пёс растёт, — сказал Павлик Гоше. Он любил кого‑нибудь похвалить при случае.

— Вы его ещё мало знаете, — надулся от гордости Гоша. — Кубарик сам догадался, как лучше лису заманить. Разыскал её и давай лентой дразнить. Она и бросилась отнимать.

— Попалась на удочку! — засмеялся Вадик.

— Пойдём, Кубарик, я угощу тебя «Докторской» колбасой, — позвал Гоша.

— А я дам ему немного рыбного паштета, — принялась рыться в своей сумке старушка. — Это — любимое лакомство Адели. Рыбный паштет освежает мозг и снимает усталость.

— Моей собаке паштет не нужен. Она и так здорово мыслит, — заявил гордый Гоша и увёл Кубарика лакомиться «Докторской» колбасой.

Павлик тоже ушёл домой. Он был не в духе: ведь лису поймали не по его плану.

А мы ещё долго не расходились. Всё обсуждали исчезновение Адели. В самом деле, что было бы, если бы она не нашлась? Но через день случилось такое событие, которое взволновало нас куда больше, чем появление в нашем доме дрессированной лисы.

В выходной день, перед тем как мы должны были уехать с октябрятами за город, ко мне прибежала заплаканная Светка.

— Антона укусила собака, — сообщила она.

— Какая собака? — спросил я. — Чья?

— Бабки‑огородницы. Теперь Антону сорок уколов делать. — Светка не выдержала и заревела снова. — Из поликлиники его на прививочный пункт направили. Надо вести.

— Надо! — подтвердил пришедший ко мне Павлик. — Может, Буян бешеный.

— Какой там бешеный! — возмутилась Светка. — Совсем здоровый на вид.

— Это неважно, — сказал Павлик, — первое время бешенство может проходить в скрытой форме.

— В поликлинике тоже так сказали… — всхлипнула Светка. — Теперь мама не разрешит мне в «Синем кресте» участвовать.

— Почему? Ведь это не наша собака укусила Антона, — сказал я, — а посторонняя.

— Будет она разбираться, — возразила Светка, — собака — и всё!

— Идёмте к этой бабке и потребуем, чтобы она немедленно показала собаку ветеринару, — сказал Павлик и спросил Светку: — Направление на освидетельствование собаки вам дали?

— Дали. Мама уже показывала его старушке, но она не хочет вести Буяна.

— Не переживай, — сказал я Светке, — мы предъявим ей ультиматум от имени «Синего креста».

— Вот хорошо бы, а то Антону сорок уколов в живот делать, — обрадовалась Светка и предупредила: — Вы к ней с улицы идите, тогда собака будет за забором. А через огород не ходите. Буян без привязи ходит, может и вас покусать.

— Успокойся, всё будет в порядке, — заверил её Павлик и попросил Светку сбегать к ребятам и предупредить, что поездка за город может не состояться.

К этой бабке мы уже ходили, когда организовали «Синий крест», чтобы взять на учёт её Буяна. Бабка жила в маленьком одноэтажном домике, который уже давно собирались сломать, но почему‑то но трогали. Под окнами у неё был огород. Чтобы озорники не повыдёргивали с грядок лук и морковь, бабка завела себе злую собаку. Когда мы сказали ей в тот раз, зачем пришли, бабка даже слушать не хотела.

«Ни в каком шефствии мой Буян не нуждается! И на ваш учёт не встанет. Уходите отсюда и не топчите грядки, — заявила она и проворчала нам вслед: — Ишь какие смекалистые: приручат пса, а потом весь огород растащат!»

Так что разговаривать с бабкой было нелегко. Павлик даже вынул из своего портфеля (он и в поход с собой портфель взял, а не рюкзак) две сосиски, чтобы угостить пса и задобрить бабку. Одну сосиску Павлик дал мне, другую спрятал себе в карман.

— Может, пригодятся, — многозначительно произнёс он.

Бабка будто ждала, что к ней кто‑то явится. Не успели мы подняться на крыльцо, как она выросла перед нами: худая, высокая, с сердитым морщинистым лицом.

«Злая старуха», — подумал я.

— Мы к вам из школы, — официальным тоном сказал Павлик.

— И что‑о? — хрипло спросила старуха.

— Ваша собака укусила брата нашей ученицы, — сказал я.

— А вам‑то что? — прошамкала бабка. У неё совсем не было губ. Должно быть, они провалились в беззубый рот.

— Как что? — возмутился Павлик. — Нужно немедленно проверить собаку у ветеринара.

— Ишь чего захотел, — усмехнулась старуха, — собака моя безо всякого ветенара здоровая! А покусала она мальчонку за дело: не дразни её. Сам виноватый. Буян! — позвала вдруг бабка собаку совсем другим, сладким голосом. — Иди сюда, паршивец, покажись!

В конце тёмного коридора кто‑то заворочался. Я против своей воли сделал шаг назад. Мои пальцы быстро нащупали в кармане брюк сосиску. Буян подошёл к хозяйке и раза два лениво махнул хвостом.

— Вы бы его привязали, — сказал Павлик.

— Ишь ты какой ловкий! — затрясла головой старуха. — Сам‑то небось на привязи часа не просидишь.

— Тогда хоть на ремне каком водите, — добавил я.

— Это я‑то собаку водить буду?! — искренне удивилась старуха. — Чисто мне других делов нету. Она должна мой огород караулить, а не на верёвке гулять.

— Из‑за вас укушенному мальчику будут делать уколы, — сказал я, всё ещё сжимая в кармане сосиску.

— Сам виноватый, — повторила бабка, — наука ему будет, чтоб чужих собак не дразнил. — И она растаяла вместе с Буяном в длинном тёмном коридоре.

— Отсталый элемент! Нечего с ней разговаривать, — решил Павлик.

— Давай лучше подумаем, как нам доставить Буяна в ветлечебницу, — зашептал я Павлику на ухо.

— А чего думать? — возмутился он и нарочно громко сказал: — Пойдём сейчас в лечебницу и объясним, в чём дело. Они сами за собакой приедут. И хозяйку оштрафуют.

— Когда же мы в лечебницу пойдём, нам ведь в поход надо, — ещё громче Павлика нарочно сказал я, потому что побоялся, что после его слов бабка привяжет Буяна и тогда мы ничего не сможем сделать. Павлик хотел возразить мне, но я опередил его и зашептал: — Сам знаю, что теперь не до похода… Обмозгуем сейчас с ребятами, как нам заманить Буяна в лечебницу, и начнём действовать.

— Что ты выдумываешь?! — накинулся на меня Павлик.

— Так ведь заманить самим лучше, чем жаловаться, — не сдавался я и, спрыгнув с крыльца, пошёл к школе.

— Ты куда? — крикнул мне Павлик.

Я обернулся и тихо, но твёрдо сказал:

— Заметаю следы. Вдруг старуха наблюдает за нами из окна. Пусть убедится, что мы не пошли в лечебницу и не принимаем никаких мер. А то, чего доброго, спрячет ещё Буяна.

Павлик согласился и зашагал за мной.

Мы обогнули угол нашего дома и вышли к себе во двор, где нас с нетерпением ждали все октябрята. Светка уже всё рассказала им.

— Ну как? — кинулась к нам Светка.

— Такую не вразумишь, — хмуро ответил Павлик и объявил всем: — Поход отменяется. Будем заниматься укушенным Антоном.

— Хорошо, что Буян не привязан, — сказал я, — надо нам попробовать заманить его и отвести в лечебницу на проверку.

— Чем же ты его заманишь, — окончательно рассердился на меня Павлик, — сосиской, что ли?

— Думаешь, он не съест сосиску? — спросил Гоша.

— Так на всю дорогу до лечебницы сколько сосисок надо? Килограмм! — воскликнул Павлик.