Даниэлла знала, что ее ответ — все то же «нет». Тони был таким славным, что не следовало его обременять бесплодной женой — он заслуживал лучшего. Хотя она не могла отрицать, что он ей очень подходил. Ведь именно Тони привел в порядок ее мысли, возвратил ей способность смеяться, помог ей почувствовать себя нужной и всячески поддерживал ее. Она уже начала радоваться жизни, как прежде, — до той минуты, пока не появился Байрон. Если бы Тони был сейчас здесь! Как бы ей помог его простой и незамысловатый юмор.

Приглашение Байрона в дом — ошибка! Она все еще ощущала его присутствие, чувствовала его запах. Ей даже казалось, что она может протянуть руку и коснуться его. Сейчас все это совершенно не укладывалось в ее жизнь.

В эти выходные Даниэлла объезжала лошадей довольно далеко от дома. Когда в воскресенье она поздно вечером вернулась домой, то была чрезвычайно собой довольна. Несмотря на усталость, она чувствовала себя отлично: ведь ей удалось справиться с главным — забыть о Байроне.

Она уже предвкушала расслабляющую ванну, легкий ужин и, наконец, теплую кровать… пока вдруг не обнаружила в своем почтовом ящике записку. Все мысли о еде и сне мгновенно улетучились.

«Обед в среду. В семь часов».

И все. Ни подписи, ничего больше. Но этот четкий почерк так хорошо ей знаком! Кого же винить, кроме себя? Попалась на своей собственной лжи, когда сказала, что Джон уехал.

Даниэлла не хотела обедать с Байроном — ни в среду, ни в какой другой день. И как это на него похоже: уверенно полагать, что она согласится. Если бы знать, в каком отеле он остановился, можно было бы позвонить ему и отказаться. Она также не знала его лондонского адреса. Он назвал Мэйда-Вэйл, и Даниэлла, горя желанием узнать телефон, просмотрела весь справочник, но Байрона Мередита в списке не нашла. Не было там и координат места работы Байрона Мередита, архитектора.

Получалось, что Даниэлла обязана идти на это свидание — желает она того или нет. Он появится, рассчитывая, что она уже готова к выходу. Конечно, можно опять сбежать… Но как ему удалось узнать, что она не уехала из дома на неделю или даже дольше? Да, если она сбежит, это будет похоже на трусость.

Зазвонил телефон, и ее сердце быстро забилось. Если это Байрон, то она получит большое удовольствие, сказав ему, что он слишком многое себе позволяет и что она ни при каких обстоятельствах не примет его приглашение на обед.

Но звонил не бывший муж, а ее мать, которая напомнила о том, что они завтра вместе завтракают. Даниэлле стало интересно, что сказала бы мать, узнав, что Байрон вновь появился в жизни ее дочери. Впрочем, реакцию нетрудно было себе представить.

В среду Даниэлла заметила, что одевается с особой тщательностью. Но буквально за несколько минут до назначенного времени она решила, что никуда не пойдет. Лучше она напялит джинсы с футболкой и скажет Байрону, что он зря теряет время.

Но что заставило ее изменить это решение? Ответа она найти не могла.

Ровно в семь часов, минута в минуту, раздался звонок. Даниэлла открыла дверь… и увидела его. В темном костюме с голубой рубашкой и узорчатым галстуком он выглядел как процветающий бизнесмен, каковым на самом деле и являлся. Он был так сексуален, что Даниэлла не могла остановить бешеное биение своего сердца. Это было невероятно — он снова пробудил все ее чувства!

— Ты выглядишь сногсшибательно, Элли! — Его оценка была очень точной.

Она выбрала обманчиво простое платье из серого шелка, которое мягко подчеркивало все изгибы ее тела. Когда его глаза медленно заскользили по ее телу — сначала по пальцам обутых в сандалии ног, затем вверх по стройным бедрам и плоскому животу и, наконец, немного задержавшись на груди, — она почувствовала, что начинает таять. Даниэлла быстро встряхнула головой, пытаясь отогнать от себя это наваждение.

— Ты рисковал, Байрон.

— Это того стоило!

Когда он нажал на педаль газа, Даниэлла не отважилась спросить, куда он ее везет: не была уверена, что сможет контролировать свой голос. С ней происходило как раз то, чего она меньше всего желала. И эта встреча была ошибкой.

Ей следовало уйти из дома и не соглашаться на это безумное свидание. По мере того как проходили минута за минутой, а он вел машину, не обращая внимания на ее демонстративное молчание, да еще и улыбался, Даниэлла все больше и больше убеждалось в том, что это безумие.

Она нахмурилась, когда он повернул на дорогу, ведущую к маленькому частному аэродрому, и наконец спросила:

— Байрон, куда мы едем?

Он продолжал улыбаться, ничего не говоря.

— Байрон? — спросила она более настойчиво. Но ответа снова не последовало.

Наконец он остановил машину, помог ей выйти и торжественно повел Даниэллу к ожидавшему их спортивному самолету. Ей, наверное, все это снится, подумала она.

— Что это? Я полагала, что ты везешь меня на обед в ресторан. Я едва ли подходяще одета для…

— Мы обедаем не дома, — сообщил ей Байрон.

— Я не понимаю! — Она нахмурилась.

Его раздражающая улыбка стала еще шире.

— Как насчет обеда в Париже?

— Не могу поверить, что я на самом деле сижу здесь с тобой, — Даниэлла взглянула через стол на Байрона. — Мне кажется, что я сплю.

— Это не сон, — заверил ее Байрон. Его серые глаза потеплели, когда он положил на ее руку свою. — Почувствуй меня, я действительно настоящий.

Даниэлле захотелось вырвать свою руку. Они сидели в маленьком изысканном французском ресторане уже более часа, и с каждой проходящей минутой она все больше и больше пробуждалась, будто ото сна. Все было так, словно последних десяти лет не было вовсе. Один лишь взгляд, брошенный на Байрона, взволновал ее. И чем дольше они сидели, тем все труднее ей было отвести глаза от него.

Байрон Мередит был очень симпатичным, когда она выходила за него замуж. Сейчас же он стал еще более привлекательным, и именно это не нравилось Даниэлле. Когда они шли к заказанному столику, на них оборачивались. И потом, в течение всего вечера, в его сторону нет-нет да и бросали как осторожные, так и нескромные взгляды.

К нему пришел большой успех. Это проявлялось и в стиле одежды, и в естественной манере высокомерно держать себя — именно за его высокомерие больше всего ненавидела Байрона ее мать. В нем все буквально кричало о его могуществе. Добавьте сюда еще потрясающую чувственность — и можно сходить с ума.

Его пальцы сжали ее руку, и она поняла, что теперь ей не вырваться — момент был упущен.

— Тебе хорошо, Элли? — Вопрос прозвучал так, словно это было очень важно для него.

— Полагаю, что да.

— Но ты не уверена?

Тепло от его руки проникало во все клеточки ее тела, вызывая дрожь и мурашки — ощущения, которых она не испытывала уже много лет. На самом деле, никто, кроме Байрона, не вызывал у нее подобных эмоций.

— Никогда раньше меня так не угощали, — охрипшим голосом сказала она. — И никогда я так быстро не оказывалась в Париже к обеду. — Это было невероятно романтично и не шло ни в какое сравнение с теми дешевыми забегаловками, в которые он когда-то приглашал ее.

— Ты не представляешь, как это приятно — увидеть тебя снова. — Его улыбка была такой голодной, словно вместо еды на тарелке он скорее предпочел бы съесть ее. — Я боялся, что мы уже никогда не встретимся.

— Ты хочешь сказать, что все эти годы хотел меня найти?

Он кивнул, не отрывая пристального взгляда своих серых глаз от ее лица.

— Разве ты обо мне не думала?

— Моя рыба остывает. — Даниэлла попробовала проигнорировать его вопрос.

Но он не позволил ей уйти от ответа.

— Я не верю, что для меня не нашлось хоть крохотного уголочка в твоем сердце.

— Может быть, но только очень крохотный уголок, — пожала плечами она.

— И что же, этого было недостаточно, чтобы связаться со мной?

Ее глаза удивленно округлились.

— Если бы даже я захотела, я бы этого не смогла сделать. — И вдруг обнаружив, что он убрал свою руку с ее руки, она схватила вилку и вонзила ее в рыбу, хотя есть ей сейчас совсем не хотелось.