Вместо псевдо-Гатри на экране появилась дикторша, которая произнесла: – Вы только что видели Энсона Гатри, cacique* [Cacique ( исп.) – здесь «руководитель».] компании «Файербол Энтерпрайзиз»…

– Выключи, – велел Гатри. – Сейчас опять примутся болтать.

– Шеф, это был… ваш двойник? – прошептала девушка, выключив мультивизор. – Или запись?

– Нет, запись здесь не прошла бы, не тот эффект. Мы и впрямь видели моего двойника, и он на самом деле направляется в Кито, чтобы оттуда руководить компанией.

– Каким образом? – Кира озадаченно покачала головой. – Ведь его не активировали двадцать с лишним лет… – Она втянула в себя воздух. – Muy bien, я говорю не об исторических событиях, информацию о которых можно без труда загрузить в память модуля. Как быть с личными впечатлениями, с теми бесчисленными мелочами…

– Да, он рискует, но, судя по всему, уверен, что сумеет запудрить мозги. – Линзы Гатри повернулись к окну, а голос вдруг напомнил девушке рокот прибоя. – Я надеюсь опередить его. Елки-палки, что за гнусное положение! Поневоле позавидуешь врагу.

– Даже если у него ничего не выйдет, – проговорила Кира, – авантисты мало что теряют.

– Верно. Правительство село в лужу – подумаешь, эка невидаль! Никто не наседает друг на друга, пока не возникает более-менее серьезная угроза. Наша власть будут утверждать, что стремились предотвратить катастрофу и что отдельные чиновники просто-напросто переусердствовали. Тем временем с «Файерболом» отношения станут вась-вась, в чем здешняя экономика нуждается как продырявленный звездолет в кислороде. Компания не откажется от мира и дуться тоже долго не будет. Бойкот не пройдет, потому что Союз начнут снабжать другие страны, наши отношения с которыми серьезно осложнятся. Разумеется, – прибавил Гатри, – если анти-мне удастся поймать меня и если он не допустит какой-нибудь грубой промашки, авантисты могут торжествовать победу. Точнее, им покажется, что они победили. Чтобы превратить «Файербол» в активную политическую силу, потребуется время, но времени у моего двойника достаточно. И каков будет конечный результат, лично я предсказать не берусь. – Он посмотрел на девушку. – Эй, подруга, кофе стынет. Господи, как мне хочется кофе!

Кира принялась за еду. Утолив голод, она почувствовала, что немного успокоилась, и спросила:

– А что было в официальном сообщении?

– Все то же самое. Экстремисты проникли в государственный аппарат, окопались в «Файерболе» и других фирмах, словом, залезли куда только можно. Ничего конкретного, зато много шума. Те страхи, которые не конкретизируются, – наихудшие. Что касается действий… Перечислить?

– Угу. – проговорила девушка с набитым ртом.

– Что ж, насчет реквизиции собственности тебе известно. Помнится, ты предположила, что будет усилен контроль в аэропортах. Молодец, правильно догадалась. Мелкие попросту закрыли. Частные самолеты тщательно досматривают и лишь потом выдают им разрешение на вылет. Нарушителя, если таковой появится, немедленно отловят с помощью спутников и аэростатов. На границах – поголовные проверки, на протесты никто не обращает внимания. Ищут «опасные для жизни устройства», но мы-то с тобой понимаем, кого Сепо рассчитывает найти. Обыкновенным полицейским о том, разумеется, не сообщают. Скорее всего, им приказано конфисковывать все мало-мальски подозрительные приборы и арестовывать владельцев. Проверяют и морские суда, которые уходят в международные рейсы. Если думаешь, что дипломаты подняли по этому поводу шум, то сильно заблуждаешься. В конце концов, чтобы удостовериться в том, есть на борту электронный прибор или нет, много времени не требуется. Полиция вскрывает все адресованные за границу посылки и соответствующих размеров бандероли. За каналами электронной связи следит гиперкомпьютер, – а в стране пускай все катится псу под хвост. Про письма ничего не говорилось; впрочем, их в наши дни мало кто пишет, да и идут они медленно, что весьма печально. Не забывай, мой двойник скоро начнет командовать «Файерболом».

– У меня такое ощущение, будто потолок опускается, – заметила Кира, состроив гримасу.

– Милая, я с этим ощущением родился, – отозвался Гатри. – Вот, кстати, одна из причин, по которой мне захотелось увести людей к звездам. Чтобы выбраться отсюда.

– А что внутри страны?

– Всесоюзный розыск. Кого именно, не уточняется, однако объявлена общая тревога и велено высматривать фанатиков. Если кто-либо заикнется о том, что нашего брата дурят, – догадайся с одного раза, сколько он протянет? Откровенно говоря, подружка, связавшись со мной, ты оказалась в незавидном положении.

– Ну и пусть, – выдохнула Кира.

– Если бы за нами гнались одни авантисты, я бы не слишком беспокоился. Но наш главный враг – вовсе не они. Мой двойник знает меня. Он идет ва-банк, однако наверняка хорошенько все просчитал. А североамериканские шавки лают по его указке.

«Еще бы, – подумала Кира. – От добра добра не ищут. Вспомнить, хотя бы, чего шеф добился – при жизни и после».

– Все, что мне сейчас остается, – поставить себя на его место, – произнес модуль. – Попробуем. Я бы постарался как можно скорее поймать беглеца, по крайней мере, не выпустить его из страны. Каждый прошедший день укрепляет мои позиции. Один из способов обеспечить себе полную безопасность – это избавиться от таких, как ты, Кира, от тех, кто знает правду, кто, возможно, прячет моего двойника и не исключено, что захочет заговорить. Впрочем, если подготовиться к подобному повороту событий заранее, мерзавцу легко будет заткнуть рот, а на слухи наплевать.

– Вы уверены? – поинтересовалась Кира.

– Нет, – ответил Гатри. – И он тоже не уверен. В компании вроде «Файербола», где независимость взглядов всегда считалась достоинством, заткнуть людям рты не так-то легко. Но если подумать, можно найти выход. Суть в том, что между мной и им идет игра. Как мне представляется – и как наверняка считает он, – чтобы выиграть, я должен опередить его, попасть в Кито до того, как враг обзаведется свежей информацией и укрепит свое положение.

– Уж больно рискованно, – пробормотала Кира, которую внезапно бросило в холод.

– Ну да. Боюсь, ты рискуешь не меньше моего. – Линзы, блеснув, сфокусировались на девушке.

– Сэр, я принесла присягу! – в висках застучала кровь. А не слишком ли громко сказано? Космонавты обычно изъясняются иначе. – С «Файерболом» у меня связано только хорошее, и пусть так будет и дальше.

– Черт побери, девочка, как мне хочется тебя обнять! – Гатри издал звук, похожий на вздох, а потом хмыкнул. – Признательность, благодарность – и абстрактная похоть. Между нами, ты очень даже ничего.

Скольким искушениям ему приходится противостоять? – спросила себя Кира. С его богатством он мог устроить себе бесконечное путешествие в грезах, из рая в рай. Что заставляет сознание без тела цепляться за реальность? Откуда эта хватка? И как здорово, что она есть!

– Gracias, шеф. – Девушка криво усмехнулась. – Судя по тому, что мне рассказывали о ваших манерах, вы сейчас отпустили комплимент. Я бы вам не отказала. Что же касается риска – не впервой.

– Знаю. Я однажды…

Некоторое время спустя они сообразили, что увлеченно делятся воспоминаниями.

Деревенька расположилась на возвышенности, в полном уединении. Гатри, который притаился в комнате у окна, видел, как догорает на западе, над полями, закат, а последние лучи солнца падают на чахлую траву и редкие кусты; дальний край плато терялся в розовой дымке, что окутывала снежные вершины гор. На потемневшем небе засверкала искорка: должно быть, Сатурн. Деревенский мальчишка пригнал с пастбища лам. Жизнь – и труд, которым на нее зарабатывали – продолжалась, насколько ей позволяли война и политика.

Солнце скрылось за горизонтом, быстро сгустились сумерки, задул пронизывающий ветер.

Гатри слегка замерз – стекол в оконной раме не было и в помине, а ставни закрывать не следовало, иначе он не сможет наблюдать за противником. Дом не заслуживал своего названия; для хибары с одной-единственной комнатой – грязный пол, весьма скудная обстановка – больше подошло бы слово «cabana»*. [Cabana ( исп.) – хижина, шалаш.] Впрочем, земляные стены достаточно крепкие; к тому же, вдвоем дома попросторнее не удержать.