Он бесцельно бродил по ночному городу, шумная и яркая суета которого позволяла ни о чем не думать. Вверх по одной улице, вниз — по другой, вверх, вниз…

Потом он вспомнил свое детство в Оклахоме. Его родной городок мало чем отличался от Локетта, но его семья очень отличалась от семьи Энни. Он вспомнил, как зло кричал отец и как хлопала дверь спальни, в которой спешила укрыться мать. Угрозы. Страх. Слезы. Неуверенность в завтрашнем дне.

Именно тогда Грант поклялся себе никогда не жениться. И он сдержал клятву. Все, чего он хотел, так это покоя, и он нашел его, как это ни странно, в суетливом и многолюдном Нью-Йорке.

Чье-то хихиканье вернуло его к действительности. Он заметил парочку, идущую впереди него. Молодые люди держались за руки и целовались на каждом шагу, чему-то непрестанно смеясь.

Мысли Гранта вернулись к Энни. Любящий одиночество, он еще никогда не чувствовал себя таким неприкаянным, таким потерянным. Его спокойная, устроенная жизнь разлетелась на мелкие кусочки.

Боль потери нахлынула на Гранта с новой силой, и ходьба по улицам больше не приносила облегчения. Он вернулся в свою опустевшую квартиру. Он всегда считал ее раем, где мог отдохнуть от напряженной работы, клиентов и конкурентов. Теперь любой уголок, любой предмет — кухонная плита, диван, кровать — напоминали ему об Энни.

Заметив, что на автоответчике мигает красная лампочка, он бросился к нему в безумной надежде.

— Пусть это будет Энни! — взмолился он, нажимая на кнопку.

— Привет, Грант! Энни! — разнесся по квартире веселый голос его брата, так не соответствующий настроению Гранта. — Решил позвонить перед возвращением в Техас. Я улетаю сегодня вечером. Энни, если хочешь вернуться со мной, это твой последний шанс. — (Руки Гранта сжались в кулаки. Неужели Энни решила улететь с Гриффином? Если так, то…) — Знаю, знаю. — Гриффин рассмеялся. — Можешь больше не повторять, что между нами все кончено. — (Кулаки Гранта разжались. Скорее всего, Энни улетела сама по себе. Наверняка она и сообщение это не слышала.) — Что ж, тогда всем пока! Если прослушаете это сообщение до десяти, я еще буду в отеле. — Гриффин продиктовал номер и отключился.

Грант долго смотрел на телефонный аппарат, затем перевел взгляд на каминные часы — самолет Энни уже взлетел.

Но Гриффин был еще в отеле. Грант и сам не знал, что заставило его позвонить брату и предложить встретиться. Скорее всего, невозможность оставаться в пустой квартире.

В баре отеля было темно, но все же светлее, чем на душе у Гранта. Он наконец осознал, почему решил увидеться с братом — веселый и жизнерадостный Гриффин являлся примером того, что можно расстаться с Энни и при этом выжить.

— Как Энни? — поинтересовался Гриффин, делая глоток «Манхэттена», своего любимого коктейля.

Грант залпом выпил свое неразбавленное виски и попросил еще.

— Я не знаю.

Гриффин нахмурился.

— Как это? Ты же сказал, что позаботишься о ней.

— Я не соглашался жениться на ней, — выпалил Грант.

Гриффин посмотрел на него тяжелым взглядом.

— А я ничего и не говорил о женитьбе. Я просто просил тебя присмотреть за ней, помочь встать на ноги в Нью-Йорке. Дьявол, она же из маленького городка, и ваш Нью-Йорк для нее…

— Энни знает, как постоять за себя. Она более приспособлена, чем ты думаешь.

— Между вами что-то произошло? — Гриффин внимательно посмотрел на брата. Вместо ответа Грант взял второй бокал с виски. Пальцы Гриффина сомкнулись на его запястье, и виски выплеснулось на стойку. — Ты приставал к ней?

— Нет.

— Тогда что случилось?

— Я влюбился. — Эти слова слетели с его губ помимо его воли, но Грант не жалел — он больше не мог и не хотел отрицать правду. Он любит Энни. А она его теперь ненавидит.

В наступившей паузе стали слышны музыка, разговоры, смех, звяканье бокалов. И тут Гриффин запрокинул голову и расхохотался. Его смех перекрыл шум, и головы посетителей начали поворачиваться в их сторону. Грант, наоборот, наклонил голову и допил виски, но даже двойная порция не притупила сердечной боли. Нахмурившись, он оттолкнул пустой бокал. Отсмеявшись, Гриффин отсалютовал брату своим бокалом и сказал:

— И что ты теперь будешь делать?

— Ничего. Энни уехала, оставила меня. И с этим ничего не поделаешь.

Гриффин хлопнул брата по спине.

— Да-а, братец. Оказывается, ты совсем не знаешь женщин.

— Может быть. — Он и не хотел ничего знать о женщинах… кроме Энни. А о ней он успел узнать уже немало.

— Куда она поехала?

— Домой, в Техас.

— И ты готов смириться? — Гриффин покачал головой. — Ты ведь сам говорил, какой я дурак, что оставил ее.

— Лишь на прошлой неделе она любила тебя и собиралась за тебя замуж. Где гарантия, что на будущей неделе она не полюбит кого-то еще?

— Энни никогда не любила меня, — с грустью признал Гриффин.

— И поэтому ждала тебя у алтаря, — язвительно ответил Грант, вспомнив, что тот первый поцелуй Энни подарила ему, будучи уверенной, что это Гриффин.

— Ей нравилась сама идея замужества и тот образ, который она придумала. Она стремилась уехать из Локетта, а я был ее билетом. — Гриффин обхватил ладонями бокал. — Знаешь, то, как она смотрит на тебя… Она никогда не смотрела так на меня. А Энни… если она полюбит, то навсегда.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я хорошо знаю Энни. Не хуже, если не лучше тебя. — Гриффин улыбнулся, увидев, что взгляд брата стал угрожающим. — Да нет, не в этом смысле. Мы никогда… не были близки. Она хотела дождаться медового месяца. Я-то был готов с первой встречи… но она… романтик.

Она действительно романтик. А он все сделал не так, все испортил.

— Она твоя, Большой Брат. А теперь скажи, как ты собираешься ее вернуть?

— Не думаю, что она хочет этого.

Кажется, впервые в жизни Грант начал понимать своего младшего брата — почему тот сначала обручался, а в последний момент сбегал из-под венца. Да, у Гранта тоже были сомнения и страхи, но только не по поводу Энни. Его страхи были родом из детства, в котором не было любви — ни между родителями, ни к детям.

— Почему бы тебе не попробовать?

— Я не хочу жениться, — упорствовал Грант. — А что еще я могу ей предложить?

— Начни с сердца, — ответил Гриффин. — Кроме того, брак — это не так уж и ужасно.

— Кто б говорил! — Грант саркастично рассмеялся. — Что ж тогда ты трижды сбегал от своих невест?

— После того, как я поступил так с Энни, я много думал. Ведь брак не обязательно должен быть таким, каким был у наших родителей — мама была счастлива только тогда, когда отец покупал ей дом, машину или украшения, а он — если был вовремя подан обед, дети обихожены и дом чист. Вся жизнь их состояла из «если» и «когда», а любви не хватало. Но мы-то оба знаем, что Энни не такая. Для нее любовь — понятие вечное.

Грант никогда не думал, что его брат может быть таким — умным, тонко чувствующим, всепонимающим. И на этот раз он был прав. Грант и сам понимал, что, если послушается своего сердца, Энни будет любить его безо всяких условий, а если поддастся страхам и сомнениям — жизнь его будет серой и унылой.

Бросив в брата арахис, Грант поднялся.

— Я еду за ней.

Гриффин кивнул и полез во внутренний карман пиджака.

— Тогда тебе понадобится это.

— Что?

— Мой билет до Далласа. Там пересядешь на самолет в Амарильо, а оттуда на машине.

— Спасибо, Грифф. Я твой должник.

Братья обменялись рукопожатием. Это был первый раз в жизни, когда Грант почувствовал настоящую связь с братом.

— Позвони мне, хорошо? — попросил Гриффин.

Но в гостиной тети Мод Грант оказался лишь пять дней спустя. Он мерил шагами комнату, застеленную ворсистым ковром и уставленную старинной мебелью.

— Почему вы, в конце концов, позволили мне прийти?

Мод поставила на стол поднос с тоненькими — в палец толщиной — бутербродиками.

— Ну, прежде всего, хочу заметить, что ты был весьма настойчив, что сыграло тебе на пользу. Но, честно говоря, я разрешила тебе прийти сюда из-за Энни.