— Конечно.

— Отлично. — Энни с видимым удовольствием откусила очередной кусок. Знал бы Гриффин, как смешно прозвучали его слова. — Итак, Грифф, ты еще помнишь, где должен был быть этим утром?

Гриффин развел руки в стороны, посмотрел ей в лицо и улыбнулся своей фирменной мальчишеской улыбкой, которую она еще недавно находила очаровательной.

— Энни, я…

— Успокойся, Грифф. На самом деле мне безразлично, почему ты так поступил. Теперь это неважно. Я просто хотела поблагодарить тебя.

— Простить?

— Не придуривайся, ты все расслышал правильно. — Энни откусила еще кусочек пиццы. — Спасибо. То, что ты этим утром не появился в церкви, спасло меня от самой ужасной ошибки в жизни.

— Ты иронизируешь? Издеваешься, да?

— Ни в коем случае. — Энни рассмеялась. Она подошла к нему и вложила в ладонь обручальное кольцо с бриллиантом. Хотя Грант и убеждал ее, что она имеет все права оставить его себе и даже продать, Энни была убеждена, что должна вернуть кольцо, чтобы начать жизнь с чистого листа. — Я не злюсь на тебя, Грифф. Честное слово. — (Глаза Гриффина недоверчиво сузились, но кольцо в карман он спрятал.) — Дело в том, — жизнерадостно продолжала Энни, — что теперь я наслаждаюсь своей свободой и у меня огромные планы на будущее.

— С моим братом? — Гриффин выразительно посмотрел на закрытую дверь спальни. — Что ты вообще здесь делаешь? Переметнулась к нему, не успел мой след простыть?

— Грифф, я полагаю, что ты утратил право на ревность или недовольство в тот самый момент, когда этим утром покинул Локетт. Но все же скажу: между мной и твоим братом ничего нет. — Ничего, кроме нескольких поцелуев, моих взбесившихся гормонов да неосуществимых фантазий.

— Тогда за что ты меня благодаришь?

— За то, что мы не поженились.

Гриффин шагнул к ней, лицо его расслабилось и смягчилось. Он стал похож на того мужчину, в которого она влюбилась когда-то. Энни почувствовала стеснение в груди, но тут же одернула себя, напомнив о его предательстве.

— Энни, дорогая, — умоляюще произнес он. — Я был не прав. Я не должен был так поступать с тобой. Мне следовало…

— Что? — Энни рассмеялась. — Жениться на мне? — Она покачала головой. — Нет, Грифф. Ты оказался прав, сбежав. Мы не подходим друг другу. Теперь я это отчетливо вижу. Мы слишком поторопились и со временем поняли бы это. Так что ты спас нас от несчастливого брака, сердечной боли и расходов на адвоката.

— Энни…

Гриффин взял ее под локти и притянул к себе. Кусок пиццы, который Энни сжимала в руке, мазнул по белой крахмальной рубашке, оставив жирные ярко-оранжевые пятна. Нахмурившись, он вытащил из ее рук злополучную пиццу и положил в коробку, затем уверенно обнял Энни за талию. Она уперлась ладонями в его грудь, но только затем, чтобы пятна не перешли на ее шелковый халат. Ни волнения, ни злости она не испытывала. Единственное, что она отметила отстраненно, так это то, что ее экс-жених не такой мускулистый, как его брат. А самонадеянный Гриффин тем временем наклонил голову, прикрыл глаза и изготовился ее поцеловать.

Ее глаза оставались открытыми, а мозг хладнокровно оценивал поцелуй, как будто они были парой актеров перед объективом телекамеры. Энни ощущала движение губ Гриффина, его руки, сжимающие ее талию, и… не чувствовала ровным счетом ничего. Ее пульс не участился, колени не подогнулись. Ей было скучно и хотелось, чтобы все быстрее закончилось. Кроме того, ее ужасно раздражал запах туалетной воды Гриффина, в то время как одеколон Гранта возбуждал, а от его поцелуев она слабела.

Энни сильнее надавила на грудь Гриффина, чтобы отстраниться.

— Тебе лучше уйти.

Гриффин бессмысленно заморгал.

— В чем дело, малышка?

Кошмар! Только «малышки» ей не хватало.

— Ни в чем. Прощай, Гриффин.

— Прощай? Но ты не можешь здесь оставаться! — От возмущения на его переносице собрались складки. — Наедине с моим братом!

— Я устала и должна поспать. Утром начну искать себе жилье.

— В Нью-Йорке?

— Именно. — Энни кивнула.

— Но ты не сможешь жить в Нью-Йорке!

— Смогу не смогу — это мне решать. — Энни открыла входную дверь. — Спокойной ночи, Гриффин. И прощай.

— Я провожу его, — сказал Грант, выходя из спальни. Он быстро пересек гостиную, неслышно ступая по ворсистому восточному ковру. На вопросительный взгляд Энни он ответил без тени раскаяния: — Да, я подслушивал. Можешь меня теперь расстрелять.

— Ты слышал все? — спросила она.

Грант понял, что ее интересует, догадался ли он, что в паузе имел место поцелуй.

— Достаточно.

Не мог же он признаться, что его рука уже лежала на дверной ручке и он был готов выскочить из спальни, когда понял, что Гриффин целует ее. От ярости у него перед глазами пошли красные круги, и ему потребовались весь его здравый смысл и гордость, чтобы не кинуться на брата с кулаками.

— Я вернусь через минуту, — бросил он, кладя руку на плечо Гриффина и направляя того к двери. — Никому не открывай.

Энни улыбнулась.

— Боишься, что теперь на пороге появится твоя бывшая подружка?

— Оставь мне немного пиццы, — шутливо попросил Грант, подумав, что было бы забавно, если бы сейчас на сцене появилась Сьюзен.

— Хочешь пиццы — поторопись.

Братья зашли в лифт. Черт, надо было предупредить Энни, чтобы она не отвечала на телефонные звонки. Сьюзен вряд ли могла появиться на пороге его квартиры, а вот позвонить — вполне. А ему не хотелось объясняться ни с той, ни с другой.

Впрочем, Энни он мог сказать, что Сьюзен — его бывшая любовница, отношения с которой уже в прошлом. Сейчас Сьюзен — один из его основных клиентов. И это он не мог не принимать в расчет, поскольку ревнивая и влиятельная бывшая любовница могла нанести большой урон и его бизнесу, и его деловой репутации.

Грант не умел «дружить» с бывшими любовницами. Как можно быть друзьями, испытав — и неоднократно — близость во всех ее разнообразных формах? Он и от Сьюзен собирался держаться подальше, но она сделала ему деловое предложение, от которого он просто не смог отказаться. Но стоит ли все это объяснять Энни?

— До свидания, Энни, — крикнул Гриффин прежде, чем двери лифта сомкнулись. И доверительно шепнул Гранту: — Она очень подавлена.

— С чего ты взял?

— Пицца. Она всегда заедает неприятности подобной дрянью.

Грант усмехнулся, но потом посерьезнел. Он вспомнил, как Энни поглощала жареный картофель в комнате невесты в церкви. А Гриффин уже завел разговор о себе дорогом.

— Я сделал ошибку, — патетически молвил он.

— Я тоже так думаю, — согласился Грант. — Зачем ты явился? Почему ты не в Париже или Венеции или у черта на рогах?

Гриффин пожал плечами.

— Я все равно должен был лететь через Нью-Йорк, вот и решил повидаться с тобой и сдал билет.

Повисла пауза. Братья никогда не были близки, что вообще-то нехарактерно для близнецов. Грант всегда чувствовал себя так, будто был старше Гриффина не на минуты, а на годы. А Гриффин всегда вел себя так, будто был намного младше брата.

— Но я говорю не об этой ошибке. Не о том, что пришел к тебе.

Грант посмотрел на брата, прекрасно понимая, что тот имеет в виду, но не желая поддерживать этот разговор. От неприятного предчувствия у него даже живот свело, а на скулах напряглись желваки.

— Мне не надо было бросать Энни. Дьявол, она — лучшее, что со мной случалось, — гнул свое Гриффин. Здесь Грант не мог с ним не согласиться. То же самое он мог сказать и о себе, поскольку уже начал осознавать, какое место Энни успела занять в его сердце. — Мне надо было жениться на ней сегодня.

— Теперь уже поздно об этом говорить.

На ней уже женат я. Но Грант не произнес этого вслух. Кроме того, этот брак не был действительным. И никакие «пока смерть не разлучит нас» на него не распространяются. Между ним и Энни все было бы давно кончено, если бы не явилась миссис Хеннесси. И если бы Энни не расплакалась.