— Кристина была замужем? — выдохнула Конни.

— У Кристины было девять миллионов! — воскликнул Альберт.

— Я всегда думал, что фамилия Ким, которую она носит, очень странная, — сказал Джим. — А как была ее настоящая фамилия?

— Синклер, — сказал Спенсер. — Кристина Морган Синклер.

— Мы жили в одной комнате два года, — сказала Конни, — и она никогда не говорила мне, что замужем. Джим, ты знал, что он была замужем?

Он покачал головой. Альберт тоже.

— Девять миллионов долларов, — сказал Джим.

— Девять миллионов долларов, — эхом отозвался Альберт.

— Откуда у нее такие деньги? — спросила Конни. — Она же всегда была на мели.

— Она и была на мели, — согласился Спенсер. — Эти деньги ей оставила бабушка. Кристина получила в собственность девять миллионов долларов только в понедельник, завещание написала во вторник, а умерла ранним утром в среду. И оставила все эти деньги вам.

Конни положила завещание на стол и удивленно воскликнула:

— Это же смешно! Я ничего не знала насчет денег.

— Никто из нас не знал, — сказал Альберт, обращаясь к Спенсеру.

Джим некоторое время молчал и вдруг подал голос:

— Это не имеет значения. Разве вы не видите, на что это похоже? Дело в том, что она оставила свои деньги нам и вскоре умерла. И все выглядит так, как будто Кристина не просто умерла в результате несчастного случая, а ее убили. — Джим издал длинный страдальческий звук, похожий на сдавленные рыдания. — Верно, детектив, это ведь не похоже на несчастный случай? Она уже не раз выпивала и проходила по перилам моста на морозе по снегу. И ничего с ней не случалось. Во всяком случае, маловероятно, чтобы она могла потерять сознание.

Спенсер кивнул:

— Да нет же, она вполне могла потерять сознание. Но что-то мне подсказывает, что в данном случае этого не случилось. Назовем это моей интуицией.

— Возможно, вы правы, — сказал Джим. — Должен сказать, что она ужасно боялась темноты.

Спенсер опять кивнул.

— Почему бы Кристине было не развернуться и не пройти обратно по тому пути, по которому прошла? — спросил Уилл. — Мне вот это хочется знать. Что заставило эту боящуюся темноты, озябшую девушку вдруг направиться в лес? — Спенсер толкнул Уилла под столом и покачал головой. Он не хотел, чтобы Уилл до поры до времени упоминал о том, что рассказал Френки. О том, что он видел Кристину на мосту.

— Она, наверное, очень испугалась там, в лесу. Может быть, даже вскрикнула, — сказала Конни, нервно хихикнув. — Я бы именно так поступила.

Уилл, сомневаясь, сказал:

— Не думаю. Зачем ей кричать, если она пошла в этот лес добровольно? Видимо, ее что-то там заинтересовало. Вскрикнуть ее могло заставить только одно: если на нее кто-то напал. Но никаких следов борьбы на месте происшествия не видно.

— О какой борьбе идет речь? Даже если бы она очень хотела, то все равно не могла сопротивляться, — сказал Джим. Его рот напрягся, глаза блестели. — Ведь она была очень сильно ранена в этой аварии с машиной.

— Может быть… — начала Конни, но Спенсер ее оборвал:

— Послушайте, это замечательно, что вы, ребята, разыгрываете здесь сыщиков-любителей, но, может быть, вернемся к деньгам?

— Зачем нам к ним возвращаться? — сказал Альберт.

— Да, — сказал Джим. — Мы ничего о них не знали.

— Не знали?..

— У нее были деньги в банке. Ну и что? — сказала Конни. Она все время кусала губу и делала передышку, только пока говорила.

— Ведь что хочет подчеркнуть детектив О'Мэлли? — вмешался Уилл. — Что это ненормально, когда человек завещает свое состояние — и немалое — троим друзьям и меньше чем через двенадцать часов погибает.

— Почему же это странно? — возразил Джим. — Мы о деньгах не знали, поэтому обстоятельство это не имеет никакого значения.

Спенсер пристально посмотрел на Джима, который глаз не отвел. На этот раз он не ерзал на стуле и не моргал. «Может быть, Джим действительно ничего не знал насчет денег, — подумал Спенсер. — Но Альберт тоже выглядит совершенно спокойным, а Конни хотя и нервничает, но, кажется, вовсе не по поводу денег, а насчет чего-то совершенно другого. Может быть, никто из них не знал о деньгах. Как странно. А может, эти деньги вообще не имеют ничего общего с ее смертью? Я отказываюсь в это поверить». Он придвинулся к ним ближе, надеясь каким-то образом вывести их из равновесия. Он переводил пристальный взгляд с одного на другого. Они сидели не шелохнувшись.

— Я понимаю, — сказал Джим, — что все это складывается не в нашу пользу, но, уверяю вас, ее смерть и это завещание — чистое совпадение.

— Совпадение, говорите? Разрешите мне спросить вас вот о чем: кто бы получил ее деньги, если бы она не оставила завещания?

Конни подняла глаза на Спенсера. Сегодня она держалась более свободно, чем днем раньше, но все же не могла оставить привычку ерзать и суетиться. Альберт был точно таким же, как и прошлым вечером, — собранный и внимательный. Джим напряжен, но не нервничал.

— Откуда нам знать? — сказала Конни. — Может быть, ее бывший муж?

Спенсер покачал головой, поднялся из-за стола, а потом снова сел.

— Нет. Она с ним разведена. Значит, он не мог получить ничего. Может, кто-нибудь из членов ее семьи?

Альберт, Конни и Джим обменялись вопросительными взглядами.

— Я хорошо помню, как она говорила, что ее отец умер, — осторожно произнесла Конни.

— Кроме того, она была единственным ребенком в семье, — добавил Джим.

— Кристина говорила, что ее мать тяжело больна. Причем что-то на нервной почве — расстройство психики или что-то в этом роде, — проговорил Альберт, понизив голос. — Она рассказывала мне что-то о том, что ее мать непрерывно плачет и, чтобы остановиться, ей нужно принимать кучу лекарств.

— Она тебе это рассказывала? — спросила Конни, повернувшись к Альберту. Она впервые посмотрела на него, с тех пор как они сели за стол.

— А почему ее мать плакала? — спросил Спенсер Альберта, прерывая Конни. «Что за дела? Идет, можно сказать, допрос, а тут начинаются какие-то разборки на почве ревности».

— Вот этого она не рассказывала, — ответил Альберт.

— Но если есть мать, то тогда она получила бы деньги Кристины? — сказал Спенсер.

Альберт вздохнул и чуть дрогнувшим голосом сказал:

— Наверное, так.

Он был бледен, а его черные глаза казались чернее, чем обычно.

То, как реагировали эти трое на смерть подруги, действовало Спенсеру на желудок. Они вдруг оживились, казались сейчас внимательными к вопросам Спенсера и готовыми помочь. Как будто им совершенно нечего было скрывать по поводу Кристины. Спенсеру даже стоило труда вспомнить вчерашнюю беседу с Джимом. Ах да, Джим. Какая прелесть! Он нашел ее мертвую и убежал. Пустячок, не правда ли? А Конни, которая отсутствовала в своей комнате в течение часа, и это никак не объяснялось? И Альберт, который приходил к Кристине в комнату пожелать спокойной ночи. Как раз накануне ее гибели.

— Я ничего не понимаю, — сказала Конни. — Почему это Кристине понадобилось оставлять нам свои деньги? Нам не нужны ее деньги. Она это знала.

— Знала? — спросил Спенсер. — Она это знала?

— Конечно, она это знала, — раздраженно проговорил Джим.

«Видимо, он осмелел, почувствовав, что рядом друзья», — подумал Спенсер, заметив при этом, что между троицей не так уж много любви. Казалось, что в пространстве над ними витает холодное, невидимое, злобное существо, отталкивающее их друг от друга своими длинными острыми пальцами.

Спенсер пожал плечами и удивленно произнес:

— Вы были самыми близкими для нее людьми. Девять миллионов долларов — это большие деньги, даже если разделить на троих.

Они ничего не ответили. Спенсер смотрел на них, и у него появилось странное ощущение, что они сейчас думают о чем-то другом, а не о деньгах Кристины. Альберт был все еще бледен, и его черные глаза блестели. Конни кусала губу, а Джим смотрел прямо на Спенсера, как если бы собирался сказать: «Пошел ты знаешь куда. Имел я тебя… Я ничего не сделал противозаконного, а моя жизнь уже находится под угрозой разрушения. Мне наплевать, что ты думаешь обо мне или что ты сделаешь со мной». Джиму не надо было произносить ни слова, все говорил его «пламенный взор».