Это было настоящее опознание — полное и безоговорочное. Джим посмотрел на нее и отвернулся. Он весь дрожал. Кристина лежала голая, вытянув руки вдоль туловища. Она была еще окоченевшая, но конечности уже начали оттаивать. Они приобрели синеватый оттенок, что несколько отличало их от остальных частей тела, которые оставались белыми. Спенсеру следовало задать формальный вопрос: «Узнаешь ли ты Кристину Ким?», но он не мог говорить. Он подал знак Уиллу, который и спросил:

— Джим, это Кристина Ким?

— Да. Это она, — выдавил из себя Джим, не поворачивая головы.

Спенсер к этому времени уже собрался. Его взгляд был прикован к Джиму. Ему важно было не пропустить ни малейшего нюанса его поведения. Эти слезы, эти вздрагивающие плечи и вся эта подавленность могут быть свидетельствами в равной степени как горя, так и угрызений совести.

Джим зарыдал, отвернулся от тела и начал энергичными движениями вытирать лицо.

— И когда ее похоронят?

— Пока неясно, — ответил Спенсер. — Скорее всего, не раньше субботы. Во-первых, она должна оттаять. Медицинский эксперт в Конкорде уже оповещен? — Спенсер посмотрел на Уилла.

Тот пожал плечами.

— Фелл должен был позвонить коронеру. Думаю, он это сделал.

— А в управление окружного прокурора?

— И окружному прокурору тоже, — кивнул Уилл.

Спенсер обернулся к Джиму и с нажимом сказал ему:

— Джим, я ведь уже говорил тебе об управлении окружного прокурора. Там у него сидит народ беспокойный. Знаешь, чем больше преступников они упрячут за решетку, тем выше их показатели. Ты просек, о чем я тебе толкую?

Джим кивнул с безразличным видом.

— А знаешь, что они больше всего любят? Убийства. В нашей округе их не так уж много. Не знаю, как там у вас в Уилмингтоне, но в этой части Штатов смерть, наступившая при невыясненных обстоятельствах, вещь очень серьезная. Это новость на первую полосу, если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.

Джим не шелохнулся.

— Если смерть наступила в результате несчастного случая, тогда еще ничего, — продолжал Спенсер. — Но если вскрытие покажет, что это не так, тогда наши маленькие друзья из Конкорда не будут ни есть, ни пить, ни спать, пока не добудут злодея. Понял?

— Вы сказали, «злодей». А почему у вас такая уверенность, что это мужчина? — неожиданно спросил Джим.

— Эх, Джим, Джим, не надо сейчас конкретизировать и понимать все слишком буквально. Попытайся расслабиться. Во-первых, нам пока не известно главное: наступила ее смерть в результате несчастного случая или нет.

— Несчастного случая?

— Ага, конечно. Несчастный случай, — сказал Спенсер. — Вскрытие может показать, что она была пьяна. Она могла выпить целую бутылку «Южного комфорта», пройти по перилам моста, затем у нее могло возникнуть желание прогуляться по лесу, а там она могла внезапно упасть. Знаешь, ведь действие алкоголя весьма обманчиво. Ей казалось, что очень жарко, а тем временем она замерзала. Ее могло потянуть в сон, она села на снег и заснула. Такое тоже могло случиться.

— Такое могло случиться? В самом деле? — Джим произнес это с такой надеждой, с таким ожиданием, что Спенсер почувствовал почти физическое отвращение.

— Нет, — грустно проговорил Спенсер. — Нет. Но не бери это сейчас в голову. Мне важно знать: ты понял, наконец, насколько важны твои показания? А измерять ей сейчас температуру бесполезно. Даже вредно, Это ничего не даст. Ни тебе, ни нам. Она замерзла, и основательно, и уже девять дней пролежала под снегом на глубине больше метра.

— Но вам все же известно, когда она… — произнес Джим, и его голос дрогнул, как если бы эти слова было неприлично произносить в присутствии Кристины.

— …Когда она умерла? — закончил за него Спенсер, оценив деликатность Джима. — Ты думаешь, нам это известно? Нет, дружок, нам пока не известно ничего.

Джим стряхнул с ресниц слезы. Спенсер сделал знак служителю, что все закончено.

«Остается надеяться, что этот служитель не заснет где-нибудь в публичном месте, — подумал Спенсер, — иначе его обязательно примут за покойника и привезут сюда».

Серо-белое покрывало было расправлено, а затем скрыло ее ноги, обнаженную нижнюю часть тела, восхитительной формы окоченевшие груди и, наконец, лицо и влажные черные волосы. Спенсер поежился.

— Пошли, — произнес он. — Я, пожалуй, вот что сейчас сделаю: отправлю тебя домой. Мне нужно поговорить с твоими друзьями, Альбертом и Констанцией. А тебя я попрошу прийти завтра. В комнату Кристины заходить не смей. Завтра с утра мы проведем там обыск по всем правилам. Ты все понял? Иди домой и молись, чтобы все, что ты нам рассказал, подтвердилось. В этом твое спасение. А теперь пошли.

— Зачем ты это сделал? — прошептал Уилл по пути в машину. — Это же против правил. Мы были обязаны его задержать.

— Разве ты не видишь, — прошептал в ответ Спенсер. — Это же жалкий юнец, наложивший в штаны от страха. Я не верю, что это его рук дело.

— Не веришь? Почему?

— Потому, — сказал Спенсер: — Если он убийца, зачем ему было заходить потом в комнату Кристины? С какой целью? Это бессмысленно.

— Джим, — сказал Спенсер уже в машине, — мы заедем опять в полицейское управление, ты там побудешь немного, а потом пойдешь домой. Хорошо? Я только хочу спросить тебя еще раз: собака на праздники Благодарения была с тобой?

— Нет, — отозвался с заднего сиденья Джим.

Они возвратились в полицейское управление. Рабочий день уже закончился, и здесь почти никого не было. Альберт и Конни продолжали сидеть каждый в своей комнате.

Спенсер просунул голову в комнату Конни:

— Как дела?

— Господи! — воскликнула она. — Так долго.

— Еще только несколько минут. Хорошо? — сказал Спенсер. Сначала он хотел поговорить с Альбертом.

— Вы когда уходили, тоже говорили «только несколько минут», — проворчала Конни. — Послушайте, я хочу есть. У вас найдется что-нибудь?..

— Нет, Конни, у нас тут нет съестного, — сказал Спенсер, закрывая, дверь. — Здесь ведь не ресторан. — Тем не менее, он принес ей чашку кофе.

Они с Уиллом зашли к Альберту. Тот встретил их молча и внешне выглядел абсолютно спокойным. Казалось, вынужденное сидение в этой комнате его вовсе не тяготило. Спенсер знал, что внешняя собранность и спокойствие вовсе не означают спокойствия внутреннего. Это лишь качество характера. На часах было восемь. До окончания работы еще очень далеко, а Спенсер уже чувствовал себя изнуренным. Он поправил пистолетную кобуру, так чтобы можно было удобнее сидеть, а затем подумал и снял вовсе.

— Вам нужно, чтобы кто-нибудь ее опознал? — спросил Альберт.

— Ее уже опознал Джим Шоу, — медленно произнес Спенсер, открывая блокнот. — Теперь нам нужно, чтобы кто-то, желательно из родственников, завизировал протокол вскрытия, а потом позаботился об упокоении ее тела. Вы можете это взять на себя?

Альберт покачал головой и печально сказал:

— Я думал, может быть, вам нужно, чтобы кто-то еще осмотрел ее.

Некоторое время Спенсер его молча рассматривал.

— У нас есть положительное опознание, — произнес он, наконец. — Для этого нам никто больше не требуется.

Альберт пожал плечами, слегка пошевелился и устремил свой прямой взгляд на Спенсера. Спенсер смотрел на него. В манере Альберта вести себя, в том, как он смотрел прямо перед собой, в его своего рода стоицизме, было что-то впечатляющее, осмысленное. Не так уж часто в этой части страны умирают молодые люди. Это ведь не Нью-Йорк. И Кристина была не просто посторонним человеком, а приятельницей Альберта. Но, тем не менее, он был спокоен. Он не выглядел таким подавленным, как Джим, и не избегал взгляда Спенсера.

Спенсер еще только собирался заговорить, как его опередил Альберт. Он выразил огромное сожаление по поводу случившегося и сказал, что готов оказать любую посильную помощь.

— Хорошо, Альберт, мы, конечно, воспользуемся вашей помощью, — проговорил Уилл Бейкер, занимая место напротив Альберта, рядом со Спенсером.