Как Мэг, трехлетний ребенок, могла из второго круга попасть в третий?
Как могла она, оторванная от любящих ее родителей, оказаться на попечении двух бездушных, хищных и расчетливых людишек, Джеймса и Одри?
Лукас читал заявление Эдварда, подшитое к делу. Эдвард сделал его двадцать пять лет назад; Лукас представил себе ребенка, пережившего огромное потрясение. Он взял бумагу и стал читать: «Я должен был поехать, но в последнюю минуту…».
Чета Карлтонов не взяла с собой кое-что еще. Они не взяли парусную шлюпку, «Леди Би», хотя и собирались выйти на ней. Карлтонам она очень нравилась. Но у шлюпки оказалась сломана мачта. Была ли она сломана нарочно?
Двадцать пять лет назад никто не заинтересовался этой мелочью. Как, впрочем, и некоторыми другими.
Слишком много отдельных деталей. И все же недостаточно, чтобы собрать их воедино.
Лукас глянул на часы и недовольно поморщился. Бог с ней, с разницей во времени, ему нужна информация прямо сейчас. Он взял телефон и нажал всего одну лишь кнопку.
— Карлтон, — услышал он голос Эдварда сразу же после второго гудка.
— Извини, что беспокою тебя…
— Лукас, — прервал его Эдвард. — Я уверен, по пустякам ты бы не звонил. Мэгги в порядке?
В порядке ли она? После ночи, проведенной вместе, будет ли она когда-нибудь в порядке? Но не это интересует ее брата.
— Да, в порядке. И не простит мне, если я не справлюсь о здоровье Дженни.
— Мэгги? — переспросил Эдвард. — Или, может, весь город? — голос Эдварда смягчился; но его попытка пошутить казалась такой вымученной, даже принимая во внимание его обычную сдержанность. Он не стал ждать ответа. — Передай… передай, что Дженни шлет ей привет. Скажи, что ее уже прооперировали…
— Что?
— Она очень не хотела, чтобы все переживали за нее…
— Как она?
Голос Эдварда дрогнул.
— Врач говорит, что она перенесла операцию нормально.
— Слава богу.
— Да. Знаешь, Лукас, иногда у меня возникает такое ощущение, будто я всю свою жизнь кручусь в вихре событий, которыми не в силах управлять. И поэтому я борюсь за собственную власть, мне она нужна. Я не верю ничему, что не явилось плодом моих собственных усилий. Но сегодня, держа Дженни за руку, зная, что она снова обретет прежнюю себя, что снова будет моей, я понял, что вовсе не мои усилия вернули ее. Я понял также, что буду глупцом, если, сознавая тщетность собственных стараний, вздумаю отвергнуть этот дар, это чудо… Так что ты хотел мне сказать, — внезапно сменил тон Эдвард, снова уважаемый, а иной раз и наводящий страх в деловых кругах человек. Лукас с пониманием отнесся к этой перемене. — Чем вызван твой звонок? Они уже здесь? Желает ли Мэг уехать на время?
Лукас стал рассказывать о событиях прошлого вечера, начав с неожиданного появления Мэг на аэродроме.
Он еще больше загордился ею, хотя и понимал, что не имеет никаких прав на подобные чувства.
— Они уехали? — осведомился Эдвард.
— Нет. — Лукас кратко досказал ему о дальнейших событиях вчерашнего вечера и об узнанном уже сегодня от Пола Слейтера. Разумеется, он опустил то, что произошло между ним и Мэг ночью, хотя его и кольнуло чувство вины.
— Значит, папаша Блейка тоже прилетает, — задумчиво произнес Эдвард. — Сбегаются, как свора собак на кость.
— Похоже. И странно, что звонила Одри… Я бы не просил тебя о том, о чем собираюсь попросить, зная, как трудно тебе будет сделать это. Но иначе невозможно. Вспомни обо всем, что происходило незадолго до того, как твои родители уехали отдыхать.
— О, господи! — с болью в голосе прошептал Эдвард. — Неужели это никогда не закончится!
— Не закончится до тех пор, пока мы не узнаем, кто сделал это и почему, — ответил Лукас. — Пока виновные не будут призваны к ответу за содеянное.
После разговора с сыном Мэг пошла к Лукасу. Не найдя его в кабинете, она выглянула на улицу. Его машины тоже не было. Может, его вызвали? Или он сбежал от нее? Впрочем, какое это имеет значение. Он уже давно не с ней.
Лукас обещал провести с ней целый день. Неважно, нужно ли это ему самому или нет; раз он обещал, он сдержит слово. Мысль эта придала ей уверенности.
Красное! Мэг выхватила из шкафа вешалку с костюмом. Мягкие, из струящегося крепа, брюки, длинную, с поясом, блузку из того же материала и шелковый блузон с длинными рукавами и воротником-поло. И конечно, итальянские, из мягкой, тонкой кожи ботинки на высоких каблуках. Высоченные, в три дюйма. Красный цвет — цвет власти, богатства, уверенности в себе. Да, конечно же, красный.
С улыбкой, которая не предвещала ее гостям ничего хорошего, Мэг натянула на ноги сапожки и выпустила штанины брюк поверх. При ее-то росте она на всех будет смотреть сверху вниз. Кроме, пожалуй, брата и, уж точно, Лукаса. Лукас! Он бы избавил ее от этой неприятной встречи, если бы она позволила ему. Он все взял бы на себя и позаботился о том, чтобы ей никогда больше не пришлось столкнуться с этими людьми. Он будет рядом, только позволь. Мэг одернула сама себя. Лукас будет не рядом с ней, а между ней и любой неприятностью и даже опасностью. Такое Мэг допустить не могла. Довольно уже он настрадался, на нем и без того тяжелое бремя, не хватало ей еще взваливать и свои неприятности. А, собственно, что у нее за неприятности такие? Да они ничто в сравнении с тем, что Лукас пережил.
Она глянула в окно — микроавтобус уже вернулся. Мэг взяла с изящного столика телефон и набрала номер «Охотничьего домика», спросив Норриса Хакстабла. Его безукоризненные манеры и доброжелательность немного успокоили Мэг. Она поручила Норрису собрать всех незваных гостей вместе и ожидать ее приезда. Дожидаться их Мэг не намерена, не будет больше никогда.
Годы жизни, проведенные в одиночестве, кое-чему ее научили. Поэтому она разыскала миссис Томпкинс. Женщина стояла возле помещения охранников. Мэг сообщила ей, куда отправляется и когда предполагает вернуться.
— Но, мисс Уилсон, шериф…
— Карлтон, — мягко поправила ее Мэг; уж в чем в чем, а в этом она теперь уверена. — Моя фамилия Карлтон. И это мое решение. Лукас тут ни при чем.
Миссис Томпкинс слегка улыбнулась одобряющей улыбкой. Мэг сразу стало легче на душе.
— Да, мисс Карлтон. Но шериф звонил совсем недавно. Он будет с минуты на минуту. Не хотите ли дождаться его и поехать вместе?
На самом деле Мэг хотела. Но не могла. Она решительно покачала головой, скорее — убеждая саму себя.
— Нет. Это мои проблемы. — Мэг ничуть не усомнилась в том, что миссис Томпкинс поняла ее.
Мэг подъехала к служебному входу с южной стороны отеля. Но не Норрис Хакстабл встретил ее. Лукас вышел и, подойдя к микроавтобусу, открыл дверцу.
— Томми удалось связаться со мной по рации, — ответил он на се немой вопрос. — Ты не должна встречаться с ними одна.
Мэг смотрела на Лукаса и про себя заклинала понять ее.
— Нет, должна.
Лукас мгновение смотрел на нее и вдруг порывисто обнял.
— Хорошо. Будь по-твоему.
Напряжение вновь охватило ее. Не помогало даже ощущение тепла, исходившее от руки Лукаса. Они шли по широкому холлу к великолепному в своей красоте уединенному залу. Зал оказался пустым.
Лукас взял у Мэг накидку и повесил на спинку кресла напротив мраморного камина.
— Норрис позаботился, чтобы твои просители пока томились ожиданием в столовой. Он решил, что этот зал будет подходящим местом для встречи с ними.
Заметив беспокойство в его взгляде, Мэг снова ухватилась за спасительную руку Лукаса. Подходящим для кого? Для него? Для нее? Мэг не знала. Да и не могла она сейчас отделить себя от него. Она осмотрелась.
— Здесь так красиво!
— Норрис знал, что тебе понравится. Он попросил рассказать, что покойная герцогиня Виндзорская предпочитала этот зал всем остальным.
Герцогиня Виндзорская? Здесь, в Авалоне? А почему нет? Казалось, все возможно в этом спокойном местечке, укрывшемся среди гор. Мэг глянула на чайный сервиз из серебра, расставленный на столике. Столик стоял перед креслом, на спинку которого Лукас повесил ее накидку. Чашка, тончайшего фарфора, на столике была всего одна. Кто-то, явно искушенный в тонкостях науки властвовать, сервировал столик.
