Но Кузьме, по всей видимости, не очень-то и хотелось, чтобы его тискали. Издав предупреждающий рык, кот попытался оцарапать и укусить меня одновременно. Отдернув руку и заметив на ней две тоненькие красные бороздки от кошачьих когтей, я почувствовала легкое пощипывание. Наглая белая морда не собиралась ретироваться в кусты, а стояла возле меня и раздраженно виляла хвостом из стороны в сторону.

— Ну и гуляй себе дальше, — обиженно сказала я и слегка наподдала ему ногой под зад.

Кот, получив небольшое ускорение, подпрыгнул, мявкнул и рывком исчез среди кадушек. В отличие от него, я никуда не торопилась. Заприметив под раскидистым кустом с огромными фиолетовыми цветками скамейку, я присела на нее.

Аквариум оказался как раз напротив, что позволяло хорошенько разглядеть его обитателей. Рыбки неторопливо плавали от одного края к другому, морские коньки парами вились вокруг водорослей. По дну, устланному ракушками, ползали жуткого вида существа, постоянно шевеля длинными отростками, росшими из их спин. Сперва мне показалось, что это какие-то хищники, но, глядя на то, как непринужденно мелкие рыбешки плавают среди этих щупалец и тычутся в них мордами, я решила, что каракатицы эти безобидные. Жуткий вид не всегда соответствует характеру. Можно быть белым и пушистым, и при этом с зубами и когтями. Я посмотрела на травмированную руку — две ранки зажили благодаря быстрой регенерации организма. Цветы кустарников источали умопомрачительный аромат, который пьянил и кружил голову. Закрыв глаза, я вдыхала его полной грудью. Где-то неподалеку прошмыгнул наглый кот. Наверное, следит за мной и помышляет о мести. Конечно, я не права — он всего-навсего защищался. Кому понравится, что его тискают и гладят без разрешения? Мне, наверное, тоже стало бы неприятно.

— Извини, — сказала я, повернувшись в сторону кустов.

Кот гордо промолчал. Посидев для приличия еще немного, чтобы Кузьма не подумал, что его испугались, и не возгордился своей крутизной, я покинула зимний садик и отправилась дальше.

«Ну что, исследователь, подсказать направление или опять воспользуешься методом научного тыка?» — безразличным голосом спросил Меч.

«Давай в центральный зал».

Выбирать дорогу с помощью штурмана оказалось значительно легче, чем искать самой. Буквально через три поворота я вышла к намеченной цели. Дверь в центральный зал оказалась закрытой. И только благодаря этой, незначительной на первый взгляд детали, моя жизнь не изменилась в худшую сторону. А секунда, которая ушла на раздумье — открывать дверь или все же стоит постучаться, сыграла важную роль.

— Что ты тут делаешь? — раздался за спиной голос Аримы.

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась.

— Ищу вас всех. А что?

— Уходи, прошу тебя. Иди в свою комнату и не высовывайся оттуда, пока кто-нибудь из нас не придет за тобой.

— А что случилось?

— Потом расскажу, быстро уходи! — чуть прикрикнула на меня Арима.

Я заметила, что она сильно нервничает и чего-то боится. Закусив губу, девушка с ужасом в глазах смотрела на дверь, ожидая, что та вот-вот откроется.

— Уходи!

Из-за двери послышались голоса и приближающиеся шаги. Арима напряглась. Находящиеся за дверью о чем-то яростно спорили. Троих я легко узнала — это были Ася, Ди и Коруна, а вот мужской голос оказался незнаком. Шаги замерли возле самой двери, и несколько слов прозвучали совсем четко, в том числе и мое имя. Его произнес мужчина ледяным голосом, от которого по спине пробежали мурашки. Столкнуться нос к носу с ним желания не возникало, поэтому я воспользовалась советом Аримы и быстрым шагом пошла прочь по коридору. И только лишь свернула за угол, как дверь центрального зала открылась.

— Хорошо, — сказал мужчина, — я дам ей шанс. Но помните, вы поручились за нее и, в случае провала, отвечать будете вместе.

— Не переживай, — ответила Ася, — мы знаем, на что идем.

— Я доверяю Най, как самой себе, — вступилась за меня Ди.

— Если мы дали слово, то непременно его сдержим, — подытожила Коруна.

— Тогда до встречи, — попрощался мужчина. — Надеюсь, что она будет более приятной.

До моих ушей донеслись шаги, по всей видимости, обладатель ледяного голоса уходил. Во мне боролись два чувства — страх и любопытство. Жутко хотелось хоть одним глазком взглянуть на того, кто имел ко мне претензии, но, с другой стороны, не хотелось нарываться. После непродолжительного боя второе взяло верх.

«Феликс, куда он направился?» — помощь Меча была бы кстати.

«В другую сторону — заговорщицки ответил тот. — И могу заявить с полной ответственностью: тебе крупно повезло, что они уходят».

«Они?»

Высунувшись из-за угла, я увидела, как по коридору идут двое: высокий мужчина с длинными белыми, практически седыми волосами и стройная девушка. Мне стало жутко.

Пять лет пролетели словно один день. Рифальд и не заметил, как лето сменяло зиму, весна вставала на место осени. Жизнь в доме Хуса оказалась насыщенной и увлекательной. Не думал, не гадал юный Рифальд, что попадет в подмастерья к одному из самых могущественных магов Арлила. Не раз юноша спрашивал сам себя — почему Хус сделал такой выбор? Разве мало на свете молодых людей, достойных обучения? И тем не менее гордился, что эта честь досталась ему.

Рифальд с головой окунулся в изучение заклинаний и колдовских обрядов, оставляя на сон и еду лишь малую толику времени. Развлечения молодости: гулянки, девушки, всевозможные праздники, перестали существовать для него и потеряли какой-либо смысл. Юноша стремился овладеть как можно большим объемом знаний, он, подобно губке, впитывал в себя каждое слово учителя. Но самым удивительным фактом оказалось то, что его медицинские знания пригодились как нельзя кстати. Сочетание магии и медицины давало небывалые результаты. Хус не уставал нахваливать сметливого ученика, радуясь, как ребенок, когда Рифальду удавалось то или иное заклинание. Хотя больше всего Хусу нравилось в ученике то, что он не задавал лишних вопросов. Другой бы на его месте поинтересовался, почему за пять лет Танука нисколечко не изменилась, по-прежнему оставаясь пятнадцатилетней девочкой? Почему, когда глядишь из окна гостиной, то на улице вечер? Почему сам Хус не стареет? Иной любопытный подобных вопросов задал бы великое множество, но только не Рифальд. Юноша понимал — один вопрос — и с обучением можно распрощаться, а этого ему хотелось меньше всего. Да и какое ему дело до малолетней девчонки? Не взрослеет — значит, так Хусу удобно. Единственное, что занимало все мысли юноши, к чему он неудержимо стремился — это стать самым могущественным магом на планете. Потому он и ловил каждое слово учителя, боясь пропустить даже самую малость.

Мысли о покинутом доме и матери изредка, но все же тревожили Рифальда. Он думал, как она перенесла его уход, как стала жить дальше? Бывало, что мать снилась ему, и тогда юноша просыпался в плохом настроении. В этих снах женщина обвиняла Рифальда во всех смертных грехах, кричала и плакала, называя его «неблагодарной скотиной». Она упрекала его за побег из дома и за то, что он бросил учебу, за то, что на старости лет вынуждена остаться одна, без опоры и помощника. Она грозила ему во сне изнеможенной рукой, плевала ему в лицо и постоянно проклинала.

За эти обвинения Рифальд ненавидел ее еще больше, не задумываясь о том, что говорит ему это все не мать, а собственная совесть. Тогда он стал учиться блокировать воспоминания о доме, полностью погружая свой мозг в учебу, в проведение опытов и разработку новых заклинаний. В такие дни Рифальду больше всего нравились занятия в пыточной лаборатории, расположенной под домом Хуса.

О ее существовании знали только двое — Рифальд и сам хозяин дома. А те несчастные, которых угораздило в ней оказаться, уже никогда никому не могли ничего сказать. Хус отлавливал бродяг и нищих, в огромном количестве наполнявших город, и отрабатывал на них заклинания, разработанные вместе с Рифальдом. Иногда, ради забавы, он просил юношу наглядно продемонстрировать его познания в медицине, и пыточная превращалась в операционную. А чтобы подопытные не раздражали своими криками, им вырывали языки или лишали голоса с помощью магии.