— А я-то готов был поклясться, что виноваты были ступеньки.

— Ступеньки просто оказались под рукой — вернее под ногой. Они ни в чем неповинны. Это лифт заманил меня в ловушку. Кстати, спасибо за кофе, — бросила она через плечо. — Без него я до сих пор была бы в коматозном состоянии и полуодета.

— Мне нравится представлять тебя в полуодетом виде.

— Разумеется.

Он догнал ее на первой же лестничной площадке и нежно, но решительно притянул в свои объятия, а потом приник к ее губам таким долгим поцелуем, что когда поднял голову, оба тяжело дышали. Поцелуй занял какой-то миг, но в этот крохотный отрезок времени ему удалось заставить ее забыть, что на свете есть еще что-то, кроме его объятий.

— Доброе утро, любовь моя! — В голосе его звучала такая нежность, что у нее сильнее забилось сердце.

Она вдруг осознала, что стоит на цыпочках, обвив его шею руками, хотя совершенно не помнила, когда это произошло.

— Мне нравится, когда ты так говоришь, — пробормотала она. — Можешь повторить это снова?

— Позже, — пообещал он и, притянув к себе, повел вниз по лестнице. — Сейчас нам нужно позавтракать. У меня такое предчувствие, что мне скоро понадобятся все мои силы.

Прежде всего, разумеется, было дело. На шерстяной фабрике Тэннер заказал столько шляп, что их хватило бы согреть головы всем рыбакам на северо-западе Тихого океана, не говоря уж об охотниках, игроках в гольф и бродягах. Возможно, он закупил их чересчур много, но таково было условие, если он хотел стать единственным покупателем этой продукции.

Другими словами, он закупил такую крупную партию товара, чтобы полностью вытеснить Абби из этой сделки. Это она предвидела и понадеялась, что он легко избавится от излишков на распродажах за четверть цены. Это решение освободит склад, хоть и расстроит бухгалтера его фирмы.

Она молча наблюдала за проведением сделки, стараясь изо всех сил сохранить на лице выражение досады, чтобы скрыть бурлящий в ней смех. Кончилось тем, что ей пришлось закусить губу.

Тэннер был настолько уверен, что обошел ее в этом, что пригласил пройтись с ним по фабрике, не говоря, конечно, ничего о том, куда они направляются. Он даже зашел так далеко, что позволил ей вести машину. Она решила, что это он сделал из-за того, что его собственная приобрела все свойства тесной обуви: сначала слишком жмет, а потом, когда нога натружена, и вовсе невозможно надеть.

Они ехали не торопясь и, воспользовавшись изумительно ясным солнечным утром, посетили аббатство Маккросс, где побродили среди гробниц известных ирландских поэтов и вождей древних кланов. Позже они позавтракали в придорожном пабе. Еда была простой и сытной: хлеб, сыр и пиво Гинесс. Паб был переполнен местными жителями и звенел от голосов. Однако наречие, на котором здесь изъяснялись, было так же непонятно, как греческий или русский.

Затем они оказались на фабрике, причем Тэннер не потрудился объяснить, откуда он вообще узнал об этих головных уборах. Она и не расспрашивала. Это было частью их игры не обращать внимания на то, какими средствами достигается лидерство. Главное — вырваться вперед. Правда, обычно используемые методы были достаточно просты: слежка, сбор информации у сотрудников конкурента, подслушивание и тому подобное. Абби не переставала удивляться тому, насколько охотно телефонистки, посыльные и официанты снабжали Тэннера сведениями, необходимыми, чтобы быть наравне с ней или даже немного опережать.

Одно время был такой период, длившийся месяцев двенадцать или четырнадцать, когда он настолько успешно отбивал у нее товары, что ей пришлось разыскивать у себя в штате шпиона. В конце концов она обнаружила этого негодяя, работавшего сменным клерком на субботу и воскресенье. На самом деле он был мужем одной из служащих в бухгалтерии Тэннера. Когда она высказала свое недовольство Тэннеру, он грубовато напомнил ей о помощнике торгового агента… в его фирме, которому она платила за подобную же информацию. Этот помощник теперь работал у Абигейл, а муж бухгалтерши получил место у Тэннера.

«Все по справедливости, — подумала она, — включая обыск моего номера, учиненный им, чтобы перехватить закупку рыбацких шляп. Все-таки жаль, что пришлось пожертвовать ими в качестве отвлекающего маневра», — решила Абби, внимательно разглядывая головные уборы. Она предпочла бы, чтоб он в конце дня вернулся с пустыми руками.

Дело заключалось в том, что мастерица из Трэйли не дала пока согласия подписать контракт на поставку «Одинокому рифу» своих льняных комплектов, состоящих из блузок и юбок. Абби прилагала все усилия, чтобы не проговориться раньше времени. Если ей удастся заключить это соглашение, то серии сшитых вручную комплектов из тончайшего ирландского льняного полотна, имея который его обладательница сможет менять как угодно блузки и юбки, создавая новые варианты костюма, станут основой осенней коллекции одежды в ее бутике. Если же швея из Трэйли откажется, то, с точки зрения закупок, эта ирландская эпопея закончится для Абби полным провалом, который будет омрачать ей душу долгое время и после продажи магазина.

Тэннер пожал руку хозяину фабрики и, обернувшись, увидел, как Абби вертит одну шляпу на пальце. — Мне пригодилась бы такая в прошлом месяце в Шотландии, — беззаботно проговорила она. — По крайней мере, голова бы не мерзла.

У Тэннера упало сердце, когда он догадался, что имеет в виду Абигейл.

— В прошлом месяце? — уточнил он.

Она криво усмехнулась.

— Да, Тэннер. В прошлом месяце. Ты хоть имеешь представление, как холодно в Шотландии в октябре? Думаю, если б эта собака не нашла меня довольно быстро, я бы окоченела.

Бросив шляпу обратно, Абигейл поежилась и поспешила выйти на залитый солнцем двор. Тэннеру же потребовалось немало времени, чтобы избавиться от горечи, оставленной в его душе признаниями Абби. Только когда они уселись в машину и она вырулила на обратную дорогу в Килларни, он задал вертевшийся на языке вопрос.

— Абби, не думай, что я в тебе сомневаюсь, но ты уверена, что твои неприятности — дело рук Сэмюэльса?

— Разумеется, его. Я не сомневаюсь, что в тот день он следил за мной. Его безобразную кожаную куртку трудно с чем-нибудь спутать. — Она недоуменно посмотрела на Тэннера. — Неужели ты всерьез думаешь, что еще кто-то мог выпустить воздух из моих шин?

— Нет. Просто я не осознал раньше, что речь идет о прошлом месяце. Здесь не все стыкуется.

— Что именно? — удивленно уставилась на него Абигейл.

Он покачал головой и постарался, чтобы овладевшее им беспокойство не прозвучало в голосе.

— А насчет Таиланда? Когда ты была там?

— Прошлым летом. Где-то в конце августа, потому что, помнится, я торопилась домой на День Труда. [2]— Она срезала поворот, не обращая внимания на поток машин, и, увидев просвет в них, рванулась вперед, предоставив не таким бесстрашным водителям, как она, ждать более удобного случая.

— Сэмюэльс надоедал тебе только в этих двух случаях?

— Насколько мне помнится, да.

Прежде, чем она успела спросить, к чему все эти вопросы, Тэннер продолжил их:

— Теперь насчет Йошимото. Когда он в первый раз сделал тебе предложение о покупке бутика?

— О Господи, даже не знаю. — Она взлохматила пальцами волосы и снова положила руку на руль. — В июле или в августе. Наверное, не раньше, потому что я вообще в первый раз увидела его на приеме, устроенном торговой палатой в честь 4-го июля. [3]— Она замедлила скорость перед знаком «Внимание — дети» и с похвальной осторожностью проехала весь отрезок дороги.

Миновав его, она снова нажала на газ и искоса посмотрела на Тэннера.

— Ты поймал меня. Я не собиралась ничего тебе рассказывать о Йошимото.

— Ты сказала мне слишком мало, чтобы я мог на этом успокоиться.

Она ничего не ответила на это явно провокационное заявление, но он понял, что встревожил ее, по тому, как резко нажала она на тормоза, догнав медлительный автобус.