Ее вид говорил, что она готова к любви, и Тэннер чувствовал, что ему легче прошагать по раскаленным углям, чем остановиться.

Но миг страстного ослепления уже прошел, уступив место голосу рассудка. Тэннер уронил голову, опершись лбом в ее лоб, и сказал:

— Нам, видимо, следует перейти к следующей части программы по выяснению отношений прежде, чем я забуду, что обещал предоставить принятие окончательного решения тебе.

— Что, если я скажу тебе, что решила заняться с тобой любовью?

Удар в солнечное сплетение был бы сейчас милосерднее, чем этот трепетный отклик. Перенести боль было бы легче, чем предложение небесного блаженства. Однако Тэннер выдержал испытание, хотя у него промелькнула мысль о том, что она еще не поняла, какие ставки в этой игре.

Тэннер боролся не за удовлетворение минутной страсти, а за то, чтобы соединиться с нею навсегда. Если ему повезет, если он сумеет добиться, то разделит с ней свою жизнь, а не просто жар своего тела. Пока достаточно и того, что начало их сближению положено, теперь надо было разобраться насчет Сэмюэльса. Очередь Йошимото подойдет позже.

Сделав глубокий вдох, Тэннер отступил на шаг.

— Ты повторишь мне это снова, когда взвесишь все последствия своих поступков и поймешь, что готова с ними жить дальше.

— Какие последствия?

— Нашей близости. — Потребовалось сделать над собой большое усилие, но он сумел отойти от нее и пройти через всю комнату к окну. Глядя невидящими глазами на затопленные туманом сады, он произнес: — Ты вызвала меня в Ирландию, чтобы завершить начатое нами в Аспене. Я приехал, потому что надеялся на возможность получить то, что упустил три года назад.

— Я все равно не понимаю, что ты имеешь в виду под последствиями. Мне все кажется ясным и понятным. — Ее голос прозвучал совсем близко, но он, не глядя, чувствовал, что она на таком расстоянии, что до нее не доберешься. Да, осторожности она, кажется, научилась. Ему захотелось, чтобы не он, а она жаждала коснуться его.

— Пока я не увидел тебя в Грайнан-оф-Эйлич, я не знал, что готов рискнуть для тебя всем. — Тэннер обернулся и увидел, что она стоит около кровати, бледная, вцепившись тонкими пальцами в свитер у себя на бедрах. — Если ты разрешишь мне снова приблизиться, боюсь, что избавиться от меня потом, когда ты решишь идти своей дорогой, будет очень непросто. Абби, я никогда не оставлю тебя по собственной воле. Я буду бороться за то, чтобы ты не покинула меня.

Тяжелый вздох, вырвавшийся из ее груди, был единственным ее откликом на эти слова. Тэннер заставил себя не проронить больше ни слова, молчать, пока она осознавала, что это означает. Он знал, что сказал достаточно. Добавлять еще какие-то слова было излишним. С бьющимся сердцем он ждал, с тоской думая о том, почему не хватило у него здравого смысла взять то, что она предлагала, не усложняя и так запутанные их отношения.

То, что он хотел бы не расставаться с нею никогда, не должно было влиять на это… Но почему-то влияло.

Когда Абби заговорила, голос ее был на удивление ровным:

— Ты прав насчет последствий, Тэннер. Создается впечатление, что мне действительно надо еще подумать.

Усилием воли он скрыл свое разочарование.

— Давай, Абби, пойдем погуляем. Разговор в спальне был глупой затеей.

— А как насчет ленча?

— Мы поедим где-нибудь в городе, — направившись к двери, соединяющей их комнаты, которую он ранее открыл со своей стороны, Тэннер отодвинул задвижку. — Одевайся, Абби.

Сказав это, он прошел в свой номер. Когда Тэннер вернулся, она натягивала свою непромокаемую синюю куртку, в которой казалась еще более хрупкой и миниатюрной.

Подбородок Абигейл был упрямо вздернут.

— Я не собираюсь говорить о делах, сколько бы ты на меня ни орал.

— Ты мне расскажешь о Сэмюэльсе, или я дам тебе хороший повод поорать самой, — пообещал он и взял ее за руку, чтобы вывести из номера. — А что касается второго деятеля, ты, Абби, играешь с огнем. Йошимото без борьбы никуда не денется.

— Ты-то откуда знаешь?

Тэннер остановился на лестничной площадке и внимательно взглянул ей прямо в глаза.

— Точно так же, как знаю, что наши отношения для меня очень серьезны, — признался он. — Инстинктивно.

Кончилось тем, что они просто по пути на улицу взяли в кухне несколько сандвичей. На этом настояла Абби, после того как у Тэннера заурчало в желудке, пока они спускались по лестнице. Повара, видимо, не впервые сталкивались с такими просьбами, потому что приготовили для них бутылку воды, сандвичи и пару пакетиков картофельных чипсов быстрее, чем Абби захватила из номера рюкзачок для всего этого. Она аккуратно уложила завтрак, оставив один бутерброд, который тут же вручила Тэннеру, и тот, вскидывая рюкзак на плечо, с удовольствием его съел.

— Пока можешь ничего не говорить. Я все равно не услышу из-за того, что жую, — сказал он, заметив, как лукаво заискрились при этом ее глаза, и подтолкнул к двери. Абби подумала, что он торопится выйти, чтобы никто не увидел, с какой жадностью он набросится на еду, и оказалась права. Едва за ними закрылась дверь, Тэннер развернул обертку и вонзился зубами в сандвич с ветчиной. Не пряча улыбки, Абби повела его к берегу. К тому времени, когда они прошли через сад и по вязкому песку добрались до большого плоского камня у края воды, Тэннер успел расправиться с едой.

Она забралась на камень и уселась лицом к воде, Тэннер пристроился рядом. Несколько минут они сидели молча, тихо наслаждаясь дневным теплом. Над водой висел такой густой туман, что вода будто бы растворялась в нем.

— Отсюда открывается потрясающий вид, — сказала она немного погодя. — Тебе надо было прийти сюда вчера. В ясную погоду.

— Ты мне не позволила, — заметил он, раскладывая еду на ровной поверхности камня.

— Не говори чепухи, Тэннер. — Избегая его взгляда, она взяла протянутый ей сандвич, пытаясь поудобнее устроиться на твердой скале. — Ты всегда делаешь то, что хочешь.

— Не всегда.

В его словах прозвучал упрек, поэтому она не стала продолжать спор, догадавшись, что он скажет, задолго до того, как Тэннер открыл рот.

— Той ночью в Аспене я хотел овладеть тобой больше всего на свете. Не думаю, что ты в состоянии понять, чего мне стоило остановиться тогда, когда я это сделал.

Внезапно она почувствовала необходимость узнать, почему он так поступил. Отложив сандвич в сторону, она подняла на него глаза и твердо встретила его взгляд. Между ними словно перекинулся невидимый мостик, и она почувствовала теплоту, надежность и полноту существования, всегда возникавшие, когда она пускала Тэннера себе в душу, за свой защитный барьер. Годами отрицала она существование этого чувства, старательно избегая его взгляда. Однако в последние двадцать четыре часа ей хотелось не сводить с него глаз, черпая в его взгляде любовь и силу.

— Почему ты сделал это, Тэннер? Почему остановился? — Без ответа на этот вопрос Абби не могла двинуться дальше.

— Я думал, ты понимаешь.

— Я всегда считала, что ты так поступил из-за того, что я девственница, — тихо проговорила она и отвела глаза в сторону, потому что не могла позволить ему заглянуть себе в душу. — Я не знала, что ты рассердился из-за этого и по этой причине оставил меня. Однако потом я поняла, что все не так просто.

— Когда ты это сообразила?

— Вчера, когда ты рассердился на мои слова о том, что у меня могли быть другие любовники. Я поняла, что тебе хочется самому играть эту роль в моей жизни. И всегда хотелось. — От холодного ветра ее лежавшие на коленях сплетенные пальцы стали мерзнуть, и она сосредоточенно стала растирать их, пытаясь восстановить спокойствие. — Если это твое желание осталось неизменным, то надо полагать, что остановился ты по совсем другой причине.

Ей пришлось подождать, пока Тэннер доест последний сандвич. А когда он заговорил, то делал это, уставившись на волны, плещущие в двадцати футах от них, и не поворачивая головы в ее сторону.