— Ты сегодня гораздо жизнерадостней. Есть какая-то причина?
— Ничего такого, о чем мне хотелось говорить за ленчем. Скажем так, я, наконец, нашла способ убедить Йошимото, что запугать меня ему не удастся. К тому времени, как он поймет, что это хитрость, Сандра станет хозяйкой моего бутика.
В душу Тэннера закрался страх, и, не удержавшись, он схватил ее далеко не ласково за плечо и резко повернул к себе лицом:
— Что ты натворила, Абигейл?
От напряженности, прозвучавшей в его голосе, глаза ее расширились.
— Ничего такого, чего бы ты сам не сделал, Тэннер, если бы оказался на моем месте.
— Это не ответ.
— Это единственный ответ, который ты получишь. Я думала, ты понял вчера вечером, что я сумею сама, без твоей помощи позаботиться о себе, — короткая заминка перед словами о «помощи» ясно показывала, что она хотела назвать это «непрошенным вмешательством». О том же говорило непреклонное выражение ее лица и взгляд, в котором читался самый сильный гнев, с которым он сталкивался за все время их знакомства. Он видел ее раздраженной, раздосадованной, но никогда разгневанной. — Мои дела тебя совершенно не касаются, Тэннер. Постарайся хорошенько это запомнить.
— А ты постарайся запомнить, что не каждый играет по правилам, — настаивал он, изо всех сил стараясь не дать воли собственной ярости. — Некоторые люди ведут дела, не обращая на правила никакого внимания.
— До сих пор Йошимото только угрожал, — с такой же яростью возразила она, — что ничуть не хуже того, что устроил мне твой Сэмюэльс в Шотландии. Только благодаря счастливой случайности и хорошей собаке я вообще сейчас нахожусь здесь.
Тэннер смолк при упоминании о Сэмюэльсе. То, что сделал этот человек, явно было настолько серьезно, что ослепляло ее и делало нестрашными угрозы Йошимото. Что ж, раз он не мог выбить правду из Сэмюэльса, который был слишком далеко, Тэннеру оставалось узнать ее от самой Абби.
Он смягчит свою хватку, но все равно выведает у нее всю правду до конца.
— Мы не можем разговаривать об этом здесь. Поднимемся наверх, и ты расскажешь мне все о Сэмюэльсе.
— Хочешь сказать, что там, не опасаясь свидетелей, ты сможешь на меня орать?
— Вот именно, — процедил он, стискивая зубы. — Мы уже выяснили, что там можем делать это, сколько душе угодно.
— После ленча…
— Сейчас! — не слушая никаких доводов, Тэннер повернул ее к лестнице и подтолкнул вперед. Когда Абби попыталась вырваться, он обвил рукой ее талию и заглушил протесты крепким поцелуем. Почувствовав, как она вздрогнула при этом, он понял, что ее потрясла его дерзость. Именно она, а не физический отклик на поцелуй, лишила ее сил сопротивляться.
Поцелуй занял всего секунду, а длился, казалось, целую жизнь. Губы ее были такими же нежными и сладкими, как ему помнилось, и он не смог удержаться, чтобы не сорвать еще один быстрый поцелуй, пока Абби не успела ничего возразить. Когда Тэннер поднял голову и посмотрел в обращенное к нему лицо, на нем застыло столь ошеломленное выражение, что он чуть не рассмеялся. Гнев, кипевший в нем, улегся, умиротворенный ее растерянностью, заставив удивиться про себя, как же получилось, что она имеет над ним такую власть, которая почему-то не вызывает в нем раздражения.
— Что тебя смутило, Абби? Поцелуй или то, что его вызвало?
— И то, и другое, — пробормотала она и застенчиво отвела глаза. — А ты не испытываешь неловкости, проделывая подобное в общественном месте?
— Мне это показалось самым простым способом выиграть спор, который ты завела, — теперь он не стал сдерживать смеха при виде ее попытки изобразить на лице возмущение и, ласково притянув к себе, увлек Абби вверх по лестнице. — А что касается людей, окружающих нас, обычно зрители приветствуют проявления нежности у парочек. Я веду себя вполне пристойно. Вот вчера в вестибюле двое влюбленных позволяли себе гораздо больше, и никто не обращал на них внимания.
— Значит, в этом ничего особенного не было? — в голосе Абби прозвучало некоторое разочарование, и, медленно поднимаясь по ступеням, он крепко прижал ее к себе.
— Абби, это был первый поцелуй за три года, поэтому для меня он значит очень много, — признался Тэннер. Они подошли к ее двери, и Тэннер, не выпуская ее из рук, отпер замок.
В комнате он прижал ее к захлопнувшейся двери и, удерживая в этом положении своим жарким телом, уперся ладонями о стену с обеих сторон от ее головы.
— А вот теперь я поцелую тебя по-настоящему, как не мог целовать внизу.
Когда Тэннер дотронулся губами до нежного местечка у нее за ухом, Абби не смогла удержаться от тихого стона. Так много времени прошло с момента, когда она чувствовала что-либо подобное. Три долгих года прошло с той минуты, как тело ее трепетало, отзываясь на ласки Тэннера. Теперь, когда его сильное горячее тело навалилось на нее, в ней нарастало возбуждение, которого она никогда прежде не испытывала.
Руки Абби сами по себе поднялись и стали гладить его широкие плечи, обтянутые тонким пушистым свитером. Под мягкой шерстью свитера ее пальцы ощущали тугие мощные мышцы, напряженные, словно Тэннер поднимал гири… хотя он лишь слегка приподнял в ладонях ее лицо.
— Я думала, ты привел меня сюда, чтобы отругать как следует, — пробормотала она, впиваясь ногтями ему в плечи, в то время как его язык обводил краешек ее ушной раковины.
— Я еще дойду до этого. — Его губы скользнули по ее щеке к переносице, затем перешли на другую щеку. — Сейчас же единственное, что я хочу слышать, это твои стоны, когда я делаю с тобой то, что тебе нравится.
— Займешься со мной любовью?
— Нет, Абби. Просто поцелую. Я слишком ослабел от голода, чтобы сделать что-либо еще. — Он провел ртом по ее губам, не останавливаясь ни на мгновение, и улыбнулся, когда она попыталась поймать его рот своим. — Кроме того, я не знал, что ты уже приняла решение.
— Еще не приняла. — Розовый кончик ее язычка быстро высунулся между губами, Абби поднялась на цыпочки, чтобы в свою очередь подразнить его рот. В промежутках между беглыми жгучими поцелуями она проговорила: — Я как раз подумала, что если б ты привык держать свой рот на замке, нам сейчас не пришлось бы ничего решать.
— Тебе совсем не понравится, если я буду держать рот закрытым. — Чтобы подчеркнуть свой довод, Тэннер накрыл ее губы своими и стал медленно томительно ласкать ее рот. Его язык скользнул по ее языку, отдернулся и снова скользнул вперед. Одна его рука погрузилась в мягкие локоны на затылке, запрокидывая голову, чтобы открыть ему лицо, другая рука, обвив Абби за талию, приподняла ее тело, крепко прижала к нему.
Абби даже не заметила, что ноги уже не касаются пола, ей было все равно, что она еле может дышать в его объятиях. Значение приобрело другое: теплый шелк его густых длинных волос, скользящих между ее пальцами, жар между ногами, усиливающийся с каждым проникновением его языка в ее рот. Даже ткань одежды, разделявшая их, не мешала ей ощутить твердость его возбужденной плоти.
Его ладонь подхватила ее под ягодицы, и она ответным движением закинула ногу ему на бедро. Тэннер покачивался вместе с ней, упираясь плечом в стену для равновесия, а губы его не прекращали терпкую любовную игру.
Проснувшийся здравый смысл подействовал на Тэннера, как холодный душ. Его непрошеное вмешательство он ощутил, когда осознал, что, крепко прижав к себе Абби и двигаясь вместе с нею в едином ритме, надеется облегчить давящую в чреслах тяжесть. И снова трезвая мысль всплыла на поверхность, когда мгновением позже пальцы Абигейл стали настойчиво тянуть верхнюю пуговицу его рубашки.
Со стоном сожаления он мягко разжал руки, дав ее телу соскользнуть вниз, так что ее бедра снова очутились гораздо ниже, чем его собственные, и рот оказался так же далеко от его губ. Большим пальцем Тэннер нежно провел по ее скулам, и ресницы Абби затрепетали, поднимаясь. Серые глаза затуманились, сверкающие огни в них угасли, губы вспухли и влажно алели после их бурных поцелуев.
