— Вы вчера вечером упоминали, что собираетесь сегодня посетить ратмулланское аббатство.

Она выглянула из-за меню и, по-видимому, решила принять оливковую ветвь, потому что, отложив листок в сторону, энергично закивала.

— Его называют аббатством, хотя на самом деле это мужской монастырь… согласитесь, что разница есть.

В последующие тридцать минут Тэннер обнаружил, что обладает недюжинными способностями кивать, говорить время от времени «угу» или «неужели» и при этом продолжать неотрывно думать об Абби и представлять себе выражение ее лица, когда он, в конце концов, ее настигнет.

Предвкушение этого постепенно подняло его настроение. День впереди перестал казаться унылым. Ничего он так не любил, как спокойную езду среди ирландских полей и лесов в яркий солнечный день, вроде нынешнего.

Так хорошо стало у него на душе, что когда миссис Браунинг исчерпала свои сведения о Ратмуллане, он спросил ее о куске цемента, украшавшем ее палец.

— О, это — кусочек Берлинской стены!

В следующие пятнадцать минут Тэннер столько узнал о разрушении Берлинской стены, что этого материала хватило бы на целую книжку.

Абигейл ехала, не торопясь, наслаждаясь уединенностью узких дорог, вдоль которых тянулись то низкие каменные стены, то широкие непроходимые живые изгороди. Сегодня ей нужно было всего лишь позаботиться об одном деле в деревеньке к северу от Трэйли, а затем добраться до отеля на окраине Килларни и дожидаться там появления Тэннера.

Завтра они посетят расположенную неподалеку небольшую фабрику, где, она надеялась, Тэннер купит несколько дюжин шляп, вроде той, которую ей доставили вчера как образец. Это будет небольшая закупка, но вряд ли все в Фениксе кинутся покупать ирландские рыбачьи шляпы. А вот на северо-западе Тихого океана — естественный рынок сбыта непромокаемых шерстяных шляп. Она задумалась, поймет ли Тэннер сразу открывающиеся здесь возможности для продажи по каталогу или ей придется вбивать это ему в голову. Разумеется, действовать надо будет очень тонко. В противном случае все ее хлопоты по использованию шляпы как отвлекающего маневра окажутся зряшными.

Ей в голову не приходило, что Тэннера не будет рядом, когда она поедет на фабрику. Ведь она оставила для него столько следов и подсказок. Если он проглядит скомканную записку в корзине для мусора с названием и адресом отеля в Килларни, он, наверняка, обнаружит удивительную склонность управляющего «Ратмуллан-Хауза» поделиться с ним адресом, куда она велела пересылать ей почту. А если не сработает ни то, ни другое, он всегда может позвонить в Феникс, в ее контору, и выяснить местонахождение Абби у секретарши.

Нет, потерять его она совсем не хотела, и вовсе не колебания по поводу последствий их личных отношений вызвали это утреннее бегство.

Чисто деловые соображения погнали ее в дорогу. Если он это поймет, пусть не вникая в детали, то, конечно, последует за ней, потому что их игра то ли в прятки, то ли в салочки стала для обоих и привычкой, и вызовом.

И до того, как завершена продажа «Одинокого рифа», а это случится скоро, если Сандра все-таки решится, Абби придется продолжать начатое, с той лишь разницей, что покупать товары она будет для магазина, который через несколько недель станет ей чужим.

Тем не менее пока он принадлежал ей… а это заставляло ее шевелиться и быть впереди Тэннера по крайней мере на три шага. На этот момент ее преимущество состояло в нескольких часах передышки из-за отсутствия у него средств передвижения.

Благодаря утреннему звонку Йошимото, она отправилась в дорогу почти на час раньше намеченного. Это был второй его звонок после отправленного ею факса, и смысл его оставался прежним, за исключением того, что теперь он включил в свои угрозы и Тэннера.

Это совсем не нравилось Абигейл. Ей бы не хотелось посвящать Тэннера в свои проблемы, но теперь придется все ему рассказать до возвращения в Феникс. Разве что сбудется ее надежда завершить до этого продажу «Одинокого рифа», и тогда ничего подобного не понадобится делать.

Наверное, ей стоило посоветоваться с Тэннером насчет этого факса. Но Абигейл почему-то не хотела признаваться Тэннеру в том, что она сообщила Йошимото о продаже своего бутика владельцу «Прорыва». Тем более что все это было выдумкой. Абби рассудила, что Йошимото не осмелится угрожать Тэннеру, как он поступил с Сандрой, и у нее появится период затишья, который позволит завершить переговоры с Сандрой о продаже бутика.

По крайней мере, она на это рассчитывала.

И в каком-то смысле это удалось: он отцепился от Сандры. А с тем фактом, что Йошимото не оставил планов завладеть ее бутиком, Абигейл придется разбираться по возвращении в Феникс.

А пока вся Ирландия принадлежала им с Тэннером, и она собиралась наслаждаться каждой минутой этого путешествия. Поедут ли они обратно домой просто друзьями или станут любовниками, это уж как получится. Ей не хотелось думать об этом.

Не для того Абигейл три года ждала Тэннера, чтобы сейчас дать ему проскользнуть между пальцами. А последствия, о которых он не устает повторять… что ж, если будут последствия, они встретят их вместе.

Хотя погода портилась — с запада надвигались облака, — но Абби улыбнулась, вспомнив великолепную идею позвонить в гараж, чтобы они забрали автомобиль Тэннера. Назвавшись секретаршей мистера Флинна, она сообщила, что у ее босса возникли серьезные трудности с рулевым управлением, и попросила, чтобы механик произвел тщательный осмотр машины. А мистер Флинн продолжит свое путешествие другим транспортом.

Несколько минут она прикидывала, сколько времени займет организация этого другого транспорта, а потом ее мысли снова переключились на Йошимото и его угрозы. Завуалированные намеки на «несчастные случаи» и «непредвиденные деловые потери» звучали так нелепо и театрально, что ей трудно было принимать их всерьез. Абби была убеждена, что Йошимото только болтает, а до дела не дойдет. Иначе он уже бы начал действовать. Собственно, именно поэтому она и восприняла его слова как пустую угрозу.

Все-таки дольше мириться с таким положением ей не хотелось. Абигейл подумала, что следует позвонить в свою контору и предупредить секретаршу, чтобы Йошимото не сообщали, где она.

После этого Абби пришлось сосредоточиться на изгибах узкой дороги и надежде, что едущий навстречу фургон с сеном окажется не таким широким и им удастся разъехаться.

Тэннер не знал, что хуже: быстро ухудшающаяся видимость или скрежет дворников, которые явно не справлялись со своей работой. Руль снова и снова вырывался из рук, когда то одна, то другая огромнейшая лужа вдруг оказывалась перед ним и крохотный автомобиль с трудом преодолевал очередное препятствие. Переключая на вторую скорость, Тэннер задумался, сколько еще выдержит эта машина, пока прикажет долго жить.

Руль дернулся снова… наверное, в сотый раз за этот день. Тэннер проклинал Абигейл и эту ее дурацкую любовь к погоням, ловушкам, ребяческим выходкам. Она еще накануне узнала, что в агентстве по прокату автомашин, рекомендуемом отелем, есть еще только один автомобиль, который не шел ни в какое сравнение с «ягуаром». Это была всего лишь жестянка на колесах, чуть более мощная, чем газонокосилка. Если бы он так не торопился, то обязательно отправил бы ее назад, чтобы вместо нее прислали что-то более приличное.

Сейчас, после восьми часов езды по узким сельским дорогам, лишь иногда расширяющимся, чтобы могли разъехаться два автомобиля, Тэннер жалел, что взял эту машину. Это было настоящее мучение, а не поездка. Он не вел машину, а в основном уговаривал ее ехать, да еще скорчившись в невероятно малом пространстве, с коленями, поднятыми чуть не к ушам, а нос его упирался в ветровое стекло в безуспешных попытках разглядеть что-то за пеленой дождя. Начавшийся великолепным утром день постепенно, шажок за шажком, перешел в унылую ирландскую морось.

Зазвонил радиотелефон на пассажирском сиденье, и Тэннер схватил его, не отрывая взгляда от дороги.