— Не очень-то вы меня обнадежили, — огорченно сказала Сара.

— Как я могу вас обнадежить? Проблема — ваша, вам ее и решать. Вам, а не мне.

— То есть сами вы не хотите помочь этим несчастным?

— Нет. Поскольку у меня нет ни малейших шансов на успех.

— И у меня, соответственно, — тоже?

— У вас — есть.

— Почему?

— У вас передо мной два преимущества. Ваша молодость и ваш пол.

— Пол? А, понятно.

— О чем бы мы ни рассуждали, мы рано или поздно упираемся в вопросы пола. С девушкой вы потерпели неудачу. Но из этого отнюдь не следует, что и с ее братом вам не повезет. Из вашей беседы с Кэрол можно понять, чего опасается миссис Бойнтон. Ее старший сын уже как-то решился на бунт. Он без спросу отправился на танцы. Вполне естественное желание завести себе подружку пересилило страх перед грозной мачехой. Впрочем, старуха знала, что зов плоти одолеть невозможно. (Ей наверняка довелось видеть немало тому подтверждений — при ее-то тюремном опыте.) Она вышла из положения весьма ловко — пригласила в дом хорошенькую девушку, не имевшую ни пенни за душой, и всячески старалась устроить их брак. В результате она приобрела еще одну рабыню.

— Молодая миссис Бойнтон совсем не рабыня, — возразила Сара.

— Да, наверное, вы правы, — согласился Жерар. — В этой кроткой, уступчивой девушке старая хищница не разглядела сильный характер. А Надин была в то время так молода и неопытна, что в свою очередь не сумела понять, что в этой семье происходит. Сейчас-то она уже все поняла, но, увы, слишком поздно.

— Вы полагаете, она уже ни на что не надеется?

Доктор в сомнении покачал головой.

— Как знать… Возможно, она сумеет как-нибудь использовать свою дружбу с мистером Коупом. Мужчина — тварь ревнивая, а ревность — великая сила. Леннокса Бойнтона еще можно расшевелить.

— И вы считаете, — Сара старалась говорить сухим и деловитым тоном, — вы считаете, что я могла бы помочь Рэймонду?

— Да.

Девушка вздохнула.

— Я могла бы попытаться… Впрочем, сейчас все равно уже поздно. И потом.., не нравится мне все это.

В глазах Жерара снова зажглась веселая искорка.

— Это потому что вы англичанка. Вы, англичане, все, что имеет отношение к сексу, считаете «не совсем приличным».

Возмущенный взгляд Сары не произвел на него никакого впечатления.

— Да, да. Я знаю, вы очень современная девушка и запросто употребляете в разговоре весьма смелые выражения. Я знаю, вы настоящий профессионал и лишены предрассудков. Tout de meme[28] я повторяю: хотя вы научились не краснеть, вы такая же типичная, застенчивая английская мисс, какими были ваша мать и ваша бабушка.

— Ничего подобного!

Однако доктор Жерар, смеясь одними глазами, невозмутимо добавил:

— И эта ваша английская стыдливость делает вас совершенно восхитительной.

Сара не знала, что и сказать… Жерар поспешно приподнял шляпу.

— Я удаляюсь, — сказал он, — пока вы не начали выкладывать все, что вы обо мне думаете. — И торопливо скрылся в дверях отеля.

Сара медленно двинулась следом.

У дверей отеля царила ужасная суматоха. Несколько груженных багажом машин должны были отбыть с минуты на минуту. Возле одной из них стояли Леннокс, Надин и мистер Коуп, по-видимому наблюдавшие за погрузкой. Толстяк драгоман что-то говорил Кэрол, но так при этом тараторил, что понять его было невозможно.

Сара, демонстративно отвернувшись, прошла мимо и вошла в холл. Миссис Бойнтон, облаченная в теплое пальто, восседала на стуле в ожидании автомобиля. Сара пристально на нее взглянула, но почему-то не почувствовала прежнего отвращения.

Эта фурия, казавшаяся ей воплощением зла и коварства, сейчас, Бог ее знает почему, выглядела обыкновенной немощной и убогой старушенцией. Обладать такой жаждой власти, таким стремлением все и вся подавлять — и довольствоваться домашними дрязгами и мелочным издевательством над своим семейством! Ах, если бы ее дети могли увидеть ее такой, какой видела ее сейчас Сара, — глупой, злобной, изображающей из себя невесть кого старухой. Жалкое зрелище!

Повинуясь неожиданному порыву, Сара подошла к ней.

— До свиданья, миссис Бойнтон, — сказала она. — Я желаю вам приятного путешествия.

Старуха подняла на нее взгляд. Трудно сказать, чего там было больше — ядовитой злобы или возмущения.

— Вам очень хотелось меня оскорбить, — продолжала Сара («Боже, я сошла с ума! — мелькнуло у нее в голове. — Зачем я все это говорю!»). — Вы запретили своим детям общаться со мной. Но это же глупо, неужели вы сами не понимаете? Вы ведете себя как малое дитя. Вам нравится изображать какое-то чудовище, а на самом деле вы просто жалки — и смешны. На вашем месте я прекратила бы этот нелепый спектакль. Представляю, как вы сейчас меня ненавидите… Но, честное слово, я желаю вам добра и надеюсь, что хоть часть моих слов не пропадет даром. У вас еще есть время порадоваться жизни. Быть приветливой и доброй — это так приятно. Попробуйте — у вас наверняка получится.

Миссис Бойнтон буквально окаменела. Собравшись с силами, она облизала пересохшие губы… Однако ей по-прежнему не удавалось выговорить ни слова.

— Ну, смелее, — подбадривала ее Сара. — Говорите же! То, что вы мне скажете, — абсолютно не важно. Лучше подумайте над тем, что сказала вам я.

Старуха наконец обрела дар речи. Ее почти не было слышно, и все же ее хриплый голос проникал в самое сердце. При этом она почему-то смотрела мимо Сары. Тяжелый завораживающий взгляд, взгляд василиска[29], был устремлен в никуда, будто ей явился чей-то призрак…

— Я никогда ничего не забываю. Запомните это. Я никогда не забываю ничего — ни поступка, ни имени, ни лица!

В этих словах вроде бы не было ничего особенного, но произнесены они были с такой злобой, что Сара невольно отступила назад. И тут миссис Бойнтон расхохоталась — жутким, леденящим душу смехом.

— Несчастное существо, — пожав плечами, обронила на прощание Сара и ушла.

У лифта она чуть не налетела на Рэймонда. И, вновь повинуясь какому-то непонятному порыву, выпалила:

— Всего хорошего. Надеюсь, ваша поездка будет удачной. Может, еще когда-нибудь встретимся. — И, открыто улыбнувшись ему, Сара поспешила прочь.

Рэймонд замер на месте. Он был так потрясен этой встречей, что пытавшийся выйти из лифта маленький человечек с огромными усами был вынужден несколько раз сказать ему: «Pardon».

Наконец юноша пришел в себя и уступил ему дорогу.

— Извините, Бога ради, — сказал он. — Я… задумался.

К нему подбежала Кэрол.

— Рэй, сходи за Джинни, ладно? Она опять зачем-то пошла в свою комнату, а нам уже пора уезжать.

— Да, конечно. Я скажу ей, чтобы немедленно спускалась. — И Рэймонд снова вошел в лифт.

Эркюль Пуаро посмотрел ему вслед, приподняв брови и чуть наклонив голову — будто к чему-то прислушивался. Затем он кивнул, будто в чем-то окончательно убедился. Проходя через комнату для отдыха, он очень внимательно посмотрел на Кэрол, уже сидевшую рядом с мачехой, и подозвал метрдотеля.

— Pardon, не могли бы вы сказать мне, что это за люди?

— Их фамилия — Бойнтон, мосье. Они американцы.

— Благодарю вас, — сказал Пуаро.

Тем временем на третьем этаже доктор Жерар, идя к себе в номер, встретил Рэймонда и Джиневру Бойнтон, направлявшихся к лифту.

Однако в тот момент, когда они должны были в него войти, Джиневра вдруг сказала:

— Одну минутку, Рэй. Я сейчас.

Она опрометью бросилась назад по коридору и, свернув за угол, почти нагнала Жерара.

— Извините… Мне очень нужно с вами поговорить!

Доктор изумленно обернулся.

Девушка подскочила к нему и схватила за руку.

— Меня увозят отсюда! Меня, по-моему, хотят убить… Знаете, на самом деле я ведь совсем не из их семьи. И моя настоящая фамилия не Бойнтон… — Она говорила точно в бреду, слова наскакивали друг на дружку. — Открою вам секрет. Я… принадлежу к королевскому роду! Я наследница престола. И поэтому меня окружают враги. Они пытались меня отравить… О, чего только они не делали! Помогите мне убежать.., спрятаться… — Она внезапно умолкла.