Сара, обиженно вздохнув, призналась:

— Сегодня меня выпроводили из одного храма. Только потому, что на мне было платье без рукавов. Видите ли, Всевышний разгневается, увидев мои руки. А между прочим, ведь он сам их и создал.

Доктор Жерар рассмеялся.

— Я собирался выпить кофе. Не составите мне компанию, мисс…

— Кинг, моя фамилия Кинг. Сара Кинг.

— А моя.., позвольте… — Он вынул из кармана визитную карточку.

Глаза мисс Кинг округлились, в них сиял неподдельный восторг.

— Доктор Теодор Жерар? Боже мой, вот так сюрприз! Я, разумеется, читала все ваши работы. Ваши наблюдения относительно шизофрении потрясающе интересны.

— Весьма польщен… Но почему же — разумеется? — Брови доктора изумленно приподнялись. Сара смущенно принялась объяснять:

— Видите ли.., я, в общем, тоже врач.., я.., недавно получила степень бакалавра.

— Ах, вот оно что!

Доктор Жерар заказал кофе, и они сели тут же в уголке. Говоря откровенно, успехи Сары в медицине вызывали у француза гораздо меньший интерес, чем ее прелестные алые губы и длинные шелковистые черные волосы, которые она гладко зачесывала назад. Благоговейная почтительность молодой англичанки явно забавляла его.

— И долго вы здесь пробудете? — спросил он.

— Всего несколько дней. А потом хочу съездить в Петру[5].

— В Петру? Я ведь тоже туда собирался, если, конечно, получится. К четырнадцатому я должен быть в Париже.

— По-моему, на поездку в Петру требуется примерно неделя. Два дня на дорогу туда, два дня там и два на обратный путь.

— Завтра же наведаюсь в туристическое бюро и узнаю, есть ли у них такой маршрут.

В комнату вошли несколько человек и уселись вместе, словно птичья стая. Сара смотрела на них с любопытством.

— Взгляните, — понизив голос, сказала она. — Вы вчера случайно не обратили на них внимание?

Доктор Жерар вооружился моноклем и посмотрел в дальний угол.

— Американцы? — спросил он. Сара кивнула.

— Да, американцы. Какие-то они странноватые.

— Странноватые? Что вы имеете в виду?

— А вы повнимательнее на них посмотрите. В особенности на старуху.

Доктор Жерар тут же принялся изучать вновь прибывших. Будучи опытным психиатром, он с ходу подметил много любопытного…

Особо его внимание привлек высокий мужчина лет тридцати, весь какой-то заторможенный и вялый. Лицо приятное, но безвольное, в каждом движении — странная апатия. Рядом с ним юноша и девушка — совсем молодые, намного моложе мужчины, и оба очень хороши собой. Особенно юноша — безупречно красив, просто греческий бог. «С ним тоже что-то не так, — подумал Жерар. — А, понятно — нервное расстройство, причем довольно ярко выраженное. Девушка, разумеется, его сестра: очень уж они похожи — и тоже в каком-то напряжении…» Он перевел глаза на совсем молоденькую девушку — самую младшую в семье: рыжевато-золотистые волосы ореолом окружали ее прелестное и какое-то умиротворенное лицо; а вот руки, лежавшие на коленях, не знали ни секунды покоя — пальчики немилосердно дергали и теребили носовой платок. Рядом еще одна молодая женщина: темные волосы, бледное матовое лицо, безмятежное, как у мадонны Луини[6]. Вот в ней нет ни капли нервозности. Ну а в середке… «О Боже, какая мерзкая старуха!» — мысленно воскликнул Жерар с истинно французской непримиримостью. Старая, обрюзгшая, она расплылась на стуле и вообще не шевелилась — точь-в-точь жирный паук, затаившийся в своей паутине.

— La maman далеко не красотка, — сказал доктор, повернувшись к Саре.

— В ней есть что-то зловещее, вам не кажется? — спросила Сара.

Жерар еще раз внимательно взглянул на старуху. На этот раз только как врач.

— Водянка.., сердце… — коротко заключил он.

— Это-то да, — торопливо согласилась Сара, которую совсем не волновали эти диагнозы. — А вы обратили внимание, что все они как-то уж слишком перед ней заискивают?

— А кто они такие? Вы случайно не знаете?

— Их фамилия Бойнтон. Мать, старший сын, его жена, младший сын и две дочери.

— Семейство Бойнтон путешествует, — пробормотал доктор Жерар.

— Однако ведут они себя при этом довольно странно. Ни с кем не общаются и ни на шаг не отходят от своей старухи!

— О, она типичная предводительница, как в эпоху матриархата, — сказал Жерар.

— Типичная тиранка, вот она кто! — не сдержалась Сара. Доктор Жерар, пожав плечами, заметил, что американки вообще имеют склонность к тирании.

— Да, но в данном случае, ей и этого мало, — уверяла Сара. — Старая ведьма так их запугала, они все у нее под башмаком… Это переходит всякие границы!

— Нехорошо, когда женщине предоставлена чересчур большая власть, — согласился, сразу же став серьезным, Жерар и покачал головой, — Женщины очень любят ею злоупотреблять. — Он незаметно глянул на Сару. Та все еще разглядывала Бойнтонов, точнее одного из них. Живая галльская[7] улыбка мелькнула в глазах доктора. Ах вот в чем дело…

И, желая удостовериться в своих догадках, он, как ни в чем не бывало, спросил:

— Вы с ними уже общались, да?

— Да… Точнее говоря, с одним из них.

— С молодым.., с младшим сыном?

— Да. В поезде, на котором мы ехали сюда из Катара[8]. Мы стояли в коридоре. И я с ним заговорила, — без всякого смущения объяснила она.

Мисс Сара Кинг вообще была очень открытым человеком. И еще она была очень общительна и отзывчива, хотя порою и резковата.

— Почему вы с ним заговорили? — спросил Жерар. Девушка удивленно пожала плечами.

— А что в этом дурного? Я люблю поговорить с попутчиками. Мне интересно, кто они, чем занимаются.

— Так сказать, изучаете их под микроскопом?

— В каком-то смысле, да, — согласилась Сара.

— Ну и что вы можете сказать об этом молодом человеке?

— Ну… — Она не сразу смогла подыскать слова. — Впечатления довольно странные. Во-первых, бедняжка сразу покраснел до корней волос.

— Разве это так уж удивительно? — сухо осведомился доктор.

Сара рассмеялась.

— Вы хотите сказать, что он принял меня за искательницу приключений, делающую ему авансы? Нет, не думаю. Мужчины ведь сразу понимают что к чему, верно?

Она взглянула на доктора открытым, бесхитростным взглядом. Он молча кивнул.

— У меня создалось впечатление, — чуть нахмурившись, продолжала Сара, — что этот молодой человек.., как бы поточнее сказать — очень напряжен и очень испуган. Взвинчен до предела и в то же время буквально умирает от страха. Это очень меня удивило — американцы обычно невероятно спокойны и самоуверенны. Двадцатилетний американец куда лучше знает жизнь, чем любой его ровесник из Англии. А этому американцу наверняка уже за двадцать.

— Года двадцать три — двадцать четыре, на мой взгляд.

— Неужели так много?

— Думаю, да.

— Наверное, вы правы, но тогда.., тогда почему он кажется таким невзрослым?

— Следствие социальной незрелости. Он крайне инфантилен, и ему очень трудно, по всей вероятности, приспосабливаться к непривычным условиям.

— Значит, я была права, заподозрив неладное? Значит, он действительно не вполне нормален?

Доктор Жерар невольно улыбнулся ее горячности.

— Дорогая моя мисс Кинг, скажите: кого из нас можно назвать вполне нормальным? Впрочем, я не спорю, — ваш американский друг явно страдает каким-то неврозом.

— До которого его довела эта жуткая старуха! Кто же еще!

— Похоже, вы сильно ее невзлюбили… — Жерар пристально посмотрел на свою собеседницу.

— Еще бы! У нее.., о, у нее такой злобный взгляд!

— Такой взгляд не редкость для матерей, чьи сыновья влюблены в очаровательных молодых леди!

Сара сердито передернула плечиками. Все французы одинаковы, подумала она, просто помешаны на сексе! Впрочем, как психолог, она не могла не признать, что секс и в самом деле первопричина почти всех отклонений. Она стала вспоминать примеры из учебников. Но тут ее неожиданно отвлекли. Она даже вздрогнула. Это Рэймонд Бойнтон вдруг поднялся с места и направился к столику с газетами и журналами. Выбрав один из журналов, он двинулся назад, и, когда проходил мимо, Сара обернулась и спросила первое, что пришло в голову — просто хотела увидеть, как он отреагирует: