— Ты не мог бы, по крайней мере до завтрашнего дня, оттянуть рапорт о том, что кто-то бросил ребенка? — умоляюще спросила она.

Он посмотрел на нее с сочувствием и сомнением.

— Джоди, мой долг — докладывать обо всем, что случилось.

Ужасно не хотелось злоупотреблять его дружбой и добротой, но сегодняшняя история затронула Джоди так сильно, что сдаться она не могла.

— Да, я знаю. Но что такое несколько часов! Уж конечно, погоды они не делают. Девочка все равно проведет ночь в больнице. Прошу тебя, Рик! Дай мне шанс за ночь что-нибудь решить!

Он внимательно всмотрелся в ее лицо, но она не дрогнула.

Наконец он со вздохом оторвался от ее глаз и неохотно сказал:

— Хорошо. Если для тебя это так важно и если Сэм не возражает, я подожду до завтра, но это — предел.

Джоди готова была броситься ему на шею и осыпать благодарными поцелуями, но вспомнила, как на днях он дал ей понять, что не хочет никакой фамильярности. Поэтому лишь улыбнулась и коснулась его щеки кончиками пальцев.

— Спасибо, — чуть слышно сказала она.

Его глаза страдальчески потемнели. Он взял ее руку и поцеловал ладонь.

— Завтра, Джоди, — сказал он. — Никак не позже.

Сумерки уже сгустились, когда Рик и Джоди покинули больницу, благополучно зарегистрировав ребенка и поместив его в тихую, отдельную палату. В отделение для новорожденных девочку уложить не удалось — она появилась на свет за пределами больницы и не считалась стерильной.

Усаживая Джоди в машину, Рик спросил:

— Твоя машина у моего дома или ты пришла пешком?

— У твоего, — ответила она, устраиваясь поудобней. — Ты что, даже не заметил ее, когда примчался?

— Да уж! Ну ты меня и напугала! Только и лезло в голову, что с тобой что-то стряслось! — хмыкнул он, заводя мотор. — Думал, не руку ли отрезало или пальцы в розетку сунула… Но увидеть тебя с брошенным младенцем — нет, этого не ожидал.

— Прости, что я тебя напугала, но, ей-Богу, сама была в шоке. — Она улыбнулась. — Ох, что было, когда я откинула одеяльце и увидела эту кроху…

— Очень хорошо тебя понимаю, — признался он.

Несколько секунд спустя они остановились перед домом Рика.

— Зайдешь выпить что-нибудь? Кофе, стакан соку? У меня есть всякие замороженные полуфабрикаты в морозиль… — Рик замер на полуслове. — Черт, ну совсем из головы вон! Забыл, напрочь забыл про доставку и про холодильник!

— И я, — кивнула Джоди. — Согласятся в магазине доставить в другой день?

Рик выключил мотор.

— Согласиться-то согласятся, но, наверно, придется ждать.

Он обошел машину и подал Джоди руку.

— Рик, — сказала она, — а почему бы нам не отправиться к твоим родителям? У них полно всякой еды. Не думаю, что они будут возражать, если мы соорудим себе что-то поесть, и, — Джоди усмехнулась, — ты сможешь сразу рассказать им о своем новом ребенке.

—  Моемновом ребенке? — с шутливым ужасом переспросил он. — Прикусите свой язычок, юная леди. Мы расскажем им о вашем новом ребенке.

У Джоди отлегло от сердца. Он оговорился или на самом деле хочет сказать, что и вправду поможет ей взять ребенка под опеку, пока не решится его судьба? Ах, как было бы славно!

Она рассмеялась и пожала ему локоть.

— Уж я-то не возражаю, но сначала нужно зайти к тебе. Я забыла там сумку, а в ней ключи от машины.

Они вместе вошли в дом. Рик открыл дверь, зажег свет.

— Подождешь, пока я включу старый холодильник, проверю автоответчик и позвоню в участок, все ли там в норме?

— Конечно, подожду, — сказала Джоди. — Я буду в гостиной.

Он направился в кухню, а она — в гостиную. Взгляд наткнулся на старую корзинку, забытую на диване. Ребенок был уже в больнице, но и теперь корзинка почему-то притягивала ее.

Откуда она взялась? Наверно, ее нашли на помойке. Уж очень ветхая!

Джоди села рядом. Бедная детка. Как, должно быть, страшно войти в этот мир и оказаться в бросовой корзинке на груде тряпья!

А откуда тряпье? Теперь, когда подстилка видна целиком, можно определить, что она — часть того же тонкого хлопчатобумажного одеяла, в которое была завернута девочка.

Джоди достала ее, встряхнула, и, к ее удивлению, из тряпки выпорхнула записка.

Джоди подняла ее. Листок линованной бумаги, сложенный пополам.

Сердце забилось. Неужели это та самая записка, которую она искала и не смогла найти? Должно быть, сведения о ребенке и объяснение, почему мать вынуждена его оставить…

Джоди развернула листок. Там оказалось всего несколько строк, крупно написанных карандашом:

Рик, милый, я не гожусь в матери, но знаю, что из тебя получится отличный отец. Позаботься о нашей маленькой девочке.

Подписи не было.

Не в силах осмыслить прочитанное, Джоди смотрела на записку, словно та была на каком-то неведомом ей иностранном языке. Слова сливались в сплошную размытую линию и кружили перед глазами.

Инстинктивно, борясь с тошнотой, она опустила голову.

Джоди снова посмотрела на листок. Слова были все те же:

Рик, милый, я не гожусь в матери, но знаю, что из тебя получится отличный отец. Позаботься о нашей маленькой девочке.

Ни подписи, ни адреса, ни даты рождения ребенка — ничего.

Чтобы Рик сделал девушке ребенка, а потом бросил ее?

Такого не может быть! Не может быть! Рик не поступил бы так. Он такой добрый, такой порядочный, такой хороший человек.

Но ребенок-то существует. От этого никуда не уйти! Если Рик ни при чем, с чего бы матери оставлять дитя на его крыльце, называя его отцом?

Она сидела, потрясенная до глубины души, когда в комнату вошел Рик.

— Ну что, я готов! — объявил он, но всмотрелся в нее и воскликнул: — Джоди? Джоди, в чем дело? Ты похожа на привидение! — И кинулся к ней.

Джоди слышала его словно издалека, не в силах поднять на него глаза.

— Солнышко, что случилось? — Он упал перед ней на колени и, взяв ее за подбородок, повернул к себе. — Джоди, говори же. Ты что, заболела?

Джоди молча протянула ему бумажку.

— Что это?

— Черт побери! — Пробежав глазами записку, он вскочил на ноги. — Какой-то бред собачий! Где ты это взяла?

— На дне корзинки, — резко ответила она. — Рик, как ты мог?

— Как я мог — что? — вскинулся он. — Я надеюсь, уж ты-то не веришь этой бредятине?

— Как я могу не верить? — поджав губы, спросила она. — Мать ребенка наверняка знает, кто его отец.

Чем больше Рик отрицал свое отцовство, тем сильней ярость охватывала Джоди.

— Что же ты сделал, когда она сказала тебе, что беременна? Просто вычеркнул ее из жизни, да?

Рик побагровел.

— До сих пор еще ни одна женщина от меня не забеременела, и я не собираюсь отвечать за ошибки других мужчин!

Он провел пятерней по волосам.

— Черт возьми, Джоди, если б ребенок был мой, я бы с радостью растил его, но девочка не моя, понимаешь? Не моя! И ни одна женщина не сможет меня убедить, что у нее от меня ребенок!

Джоди отметила слова «с радостью». Она глубоко вздохнула.

— Хорошо, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — Даже если, как ты говоришь, ты не знал, что твоя подружка беременна, как ты можешь быть уверен, что ребенок у нее не твой?

— Потому что, во-первых, у меня нет «подружки», а во-вторых, я принял меры, чтобы ни одна женщина, с которой я вступаю в интимные отношения, не могла от меня зачать. Это называется контролем за рождаемостью — может, слыхала? — добавил он с сарказмом.

— Слыхала, — огрызнулась Джоди, — но слыхала еще и о том, что даже самые надежные контрацептивы могут оказаться неэффективны.

— Благодарю вас, доктор, — насмешливо поклонился Рик, — это для меня тоже не новость, и все-таки я знаю наверняка, что это не мой ребенок.

— Да? — вскинула она бровь. — И откуда такая уверенность?

Рик устало ссутулился, глубоко засунул руки в карманы.