— Вот непруха! Сколько я уже проиграл?

— Мне пятьсот пятьдесят, Косте — около полутора штук, — весело ответил ему Феликс. — Да не парься ты по поводу денег, Виктор. Деньги — это мусор. Ты посмотри, какая девчонка тебя любит! Кстати, надо посмотреть, как она там. Может, уже померла.

— Ничего ей не сделается, — сухо ответил Ханов. Он был зол из-за проигрыша. Виктор Янович не врал Вике, когда говорил о финансовом кризисе. Дело в том, что недавно он купил новую машину — последнюю модель «БМВ» — и теперь был в долгах как в шелках.

Бондаренко сложил колоду дугой и ловко отпружинил ее в другую ладонь.

— Ну что, Вить, продолжим? — прищурился он на Ханова.

— Я пас, — ответил Ханов.

— А отыграться?

— С вами, волками, отыграешься. Выпотрошили меня как рыбу. Ни копейки не осталось.

— А при чем тут деньги? — сказал вдруг Чернов. — У тебя есть кое-что получше.

— Интересно, что это?

Константин Сергеевич усмехнулся и мотнул головой в сторону спальни.

Ханов посмотрел на дверь спальни, сглотнул слюну и сказал:

— И чем ответишь?

— Всем твоим проигрышем. И еще пять сотен сверху. Идет?

В глазах Виктора Яновича зажегся алчный огонек.

— Я тоже участвую, — сказал Бондаренко. — Ставлю твой проигрыш и еще… штуку.

Он положил деньги на стол.

Щеки режиссера Ханова слегка побледнели. Он лихорадочно подсчитал возможный выигрыш и нервно облизнул п&ресохшие губы.

— Разыгрываем без обмена, с одной раздачи. Кому повезет — тот срывает весь банк. Идет?

— Идет, — сказал Чернов.

Бондаренко подумал, посмотрел в сторону спальни и тоже кивнул:

— Давайте!

И игра началась.

Спустя несколько минут Ханов вскочил из кресла и, яростно швырнув карты на стол, вскрикнул:

— Черт! Не везет так не везет до конца!

А Чернов, криво улыбаясь, загреб со стола смятые купюры. Потом посмотрел на Виктора Яновича и сказал:

— Ладно, Вить, не кипятись. Ты ведь не «бэху» свою новую проиграл. Девочкой больше, девочкой меньше. Смотри на вещи проще!

Феликс Бондаренко, который тоже остался в проигрыше, провел ладонью по выбритой голове и, зыркнув на деньги быстрым взглядом, проговорил:

— Да, Витя, пролетели мы с тобой как две фанерки над Парижем. Ничего, жизнь — штука длинная, когда-нибудь отыграемся.

Ханов, обессиленный, рухнул в кресло. Константин Сергеевич плеснул ему в бокал коньяку, и Ханов яростно выпил. Потом взял бутылку и сам наполнил себе бокал почти доверху.

— Плохо будет, — предупредил его Феликс Бондаренко.

Ханов махнул рукой:

— Куда уж хуже!

Константин Сергеевич с усмешкой посмотрел, как Ханов пьет, затем поднялся из кресла, смачно потянулся и сказал:

— Ну, ребятишки, вы тут пока поиграйте на щелба-ны, а я пошел за своим призом.

Ханов понурил голову и вздохнул. Чернов похлопал его по спине и направился в спальню.

— Счастливчик! — пробормотал ему вслед Бондаренко. Потом повернулся к Ханову. — Ну что, Виктор, может, пока ди-ви-ди посмотрим? У Кости хорошая подборка фильмов.

Когда через полчаса Чернов вышел из спальни, застегивая на ходу штаны, физиономия его светилась от похотливого блаженства.

— Ну как? — полюбопытствовал Феликс Бондаренко.

Чернов вытянул руку и поднял большой палец.

— Фигурка обалденная, — сладко проговорил он. — Пришлось маленько побороться. Она в дюпель пьяная, а все равно сопротивляется. Вот… — он показал себе на щеку, — поцарапала даже.

— Сейчас-то спит? — спросил Бондаренко.

— Да затихла вроде.

Вдруг Ханов ударил кулаком по столу и громко сказал:

— Я свинья! Что я ей завтра скажу, а?

— Да успокойся ты, — осадил его Чернов. — Завтра она ничего и не вспомнит. Ну что, господа, продолжим игру?

— Я пас, — отвалился от стола Ханов.

Бондаренко ненадолго задумался, пожевывая губы, потом снял с пальца массивное платиновое кольцо и положил его на стол.

— Кольцо против девочки и всего, что я проиграл, — сказал он.

Чернов посмотрел на кольцо, прикинул в голове его стоимость и покачал головой:

— Только против девочки.

Бондаренко снова задумался. Потом махнул рукой:

— Ладно, сдавай!

Из этой игры Феликс Бондаренко вышел победителем. Ликуя, он направился в спальню, а по пути — так же как до него Чернов — утешительно похлопал Ханова по плечу…

Игра с переменным успехом продолжалась до пяти часов утра. После чего мужчины выдохлись и захрапели.

Проснувшись утром голой в чужой постели, Вика сразу все поняла. Сквозь тяжелые пары похмелья она припомнила, как пыталась ночью отбиться сначала от Чернова, а потом от Бондаренко. Вспомнила и состояние безнадежного равнодушия, которое охватило ее после того, как сопротивление было сломлено.

Она осмотрела свое тело. На животе краснел свежий кровоподтек. Бедра были усеяны синяками. Ногти на правой руке были сломаны.

Вика вспомнила нависшую над ней голову Бондаренко, вспомнила запах перегара, которым он обжигал ее лицо, и ее передернуло от омерзения и ужаса.

«Что же теперь делать?» — в отчаянии спросила она сама себя.

Ответа не было.

Плакать Вика не стала. Она подобрала с пола свои вещи и медленно оделась. Потом вышла в гостиную, где спали сморенные усталостью и алкоголем трое мужчин. Остановившись, она долго смотрела на них пустыми глазами.

На мгновение в ее воспаленном мозгу промелькнуло видение острого ножа, с помощью которого можно так легко и просто отомстить за все свои обиды. Наверняка на кухне найдется достаточно большой и острый нож…

Вика представила себе вид льющейся крови, и ее затошнило. П отом она увидела лежащую на столе большую пачку денег. Вика взяла со стола деньги и спрятала их в сумочку. Отходя от стола, она увидела свое отражение в висящем на стене старинном зеркале. Вика посмотрела своему отражению в глаза. На ее лице застыла горькая усмешка. Она разомкнула слипшиеся губы и тихо проговорила:

— Заработала…

Когда она покинула дачу, мужчины еще спали.

…Приехав домой, Вика заперлась в ванной и не меньше часа стояла под горячим душем, яростно — до боли — растирая тело мочалкой. Из ее опухших глаз, смешиваясь с водой, лились слезы.

Виктор Янович позвонил ей в тот же день:

— Малышка, я…

— Как ты мог? — с дрожью в голосе спросила Вика.

Ханов растерянно помолчал.

— Малышка, но ведь не случилось ничего страшного, — сказал он.

— Как ты мог? — повторила Вика, повысив голос.

— Черт, любишь ты все усложнять… Ну мы выпили, поиграли в карты, потом… Да ты и сама была пьяна, помнишь? Ты и сама не возражала.

— Мерзавец, — с холодной ненавистью проговорила Вика.

— Что ж, определенная вина на мне, конечно, есть, но в целом… Малышка, давай все забудем, а? Кстати, деньги, которые ты взяла, можешь оставить себе. Я знаю, что ты взяла их матери на лекарства. Чернов не имеет ничего против.

— Значит, заработала? — с отчаянной иронией произнесла Вика.

— О господи, как с тобой сложно разговаривать. Жизнь — это торг, малышка. Нужно уметь выгодно себя продавать. Мы все продаемся, и я, и Чернов, и уж тем более Феликс. Думаешь, нам всем не пришлось в своей жизни пройти через что-то подобное?

— Тебя тоже изнасиловали двое пьяных подонков?..

— Если уж на то пошло, то тебя никто не насиловал. Я говорил тебе: не пей много вина. Но ты как с цепи сорвалась. Тебе некого винить, кроме себя — запомни это. А теперь приведи себя в порядок и приезжай во Дворец молодежи. Сегодня у тебя занятия по дефиле, ты не забыла? До финала осталось всего ничего.

— Я не буду участвовать в конкурсе, — сухо сказала Вика.

— Детка, нельзя. Ставки уже сделаны. Ты должна быть первой.

— Я сказала: я не буду участвовать в конкурсе! Или ты глухой?!

— Грубо, — сказал Ханов. — Очень грубо. Запомни: слишком много людей заинтересованы в том, чтобы ты победила. Тебе не удастся соскочить. Поэтому приводи себя в порядок и…