— Эффектненько, — попробовал пошутить по привычке Андрюшка, хотя это был уже перебор. Все-таки, в хорошей прическе главное — не переборщить с украшениями.

После отравления большим количеством лака Юлина агрессия уступила место тихой ненависти.

Как полиция в конце голливудских боевиков, долгожданный охранник Игорек прибыл к месту разыгравшейся битвы, когда враг был окончательно побежден.

— Батюшки светы, — неуловимым движением перекрестился он при взгляде на Юлю. — Это что здесь происходит?

Андрей подошел к нему и стал устно диктовать протокол с места событий.

— Так это… — задумчиво протянул Игорек. — Что делать-то теперь?

Таша смотрела на сидящую на полу Юлю, и постепенно чувство реальности стало возвращаться. От того, что она сделала с человеком, Ташу стало колотить. Вот так и убийства совершаются в состоянии аффекта. Она осторожно приблизилась к Юле. Та сидела тихо и на людей больше не кидалась. Таша оглянулась и жалобно посмотрела на Андрюшку.

— Закончи стрижку, пожалуйста. Игорек, будь добр, помоги усадить ее в кресло. Только к зеркалу лицом не поворачивай, — добавила она тихонько.

В рецепции Элла уговаривала подождать еще немного и пыталась не пропустить в зал грузную Мирославу Семеновну, которая жутко торопилась к Андрюше. Дама сделала было подготовительный жест, чтоб отодвинуть худенькую Эллу бюстом, но передумала и требовательно крикнула хорошо поставленным фальцетом:

— Андрей!

Это называлось «крик Мирославы». Женщина пользовалась им нечасто. Но именно сегодня только его и не хватало Элле, чтобы попасть в психушку.

— Мирослава Семеновна, я вас умоляю! — прижав руки к груди, взмолилась Элла. Собственно, ей уже было понятно, что сегодняшний день закончится массовым увольнением, но пусть уже закончится поскорее. Главное, чтобы Гарик, ведущий «Неужели, опять скандал?» с Первого канала, как всегда опоздал часа на четыре. Если нет, следующая его передача будет называться «Восстание парикмахеров». Надо будет купить то платьице с шифоновым лифом. «Если уж сидеть на скамье подсудимых, то только в этом платье», — размечталась Элла.

Однако Андрей не устоял. «Крик Мирославы» потому и вошел в легенды салона, что вмещал в себя столько трагизма, экспрессии и призыва, что устоять было невозможно.

— Голубушка моя, Мирославочка! Ну неужели вы могли подумать, что я о вас забыл? Присядьте. Нет, вы присядьте, — настоял он, увидев, что дама готова ринуться в зал. — Если бы я мог, то занимался бы лишь вашей прической. Но! Так случилось, что… — поскольку кроме слов из песни «так началася война», как назло, в голову ничего не лезло, Андрей просто сообщил, что Мирослава выйдет сегодня из салона вовремя и с такой прической, что подруги повесятся. Мирославу такой вариант развития событий удовлетворил, а бурная Андрюшина фантазия уже предоставила ему картину с плачущими подругами Мирославы, намыливающими друг другу веревки.

Таша уселась на стул и устало опустила руки. Надо чего-нибудь выпить. Коньяк. У Петровны всегда есть коньяк. Она подошла к бухгалтерии. Никто не откликнулся. О боже! Это сейчас внучка Петровны сидит, обсыпанная серебристыми блестками, с выбритым кружочком на макушке. Или уже совсем лысая. Андрюшка — парикмахер талантливый, но из тех волос, которые остались на Юлиной голове, даже он не сможет сделать другую стрижку. Только наголо побрить. Это как же ты докатилась до такой жизни? Это не хулиганство. Это преступление. И как теперь Петровне в глаза смотреть? А Кириллу? То, что Юля получила по справедливости, Таша не сомневалась. Если бы от кого-то другого, Таша даже поаплодировала бы. Но самой быть в роли карающего меча, вернее карающей машинки для стрижки волос, было неприятно и ужасно. Так ужасно, что даже затошнило. В голове осталась одна мысль — напиться и забыться. А потом домой. И не выходить больше из дома, как из норы, до скончания веков. Противно было так, как будто это она сама, лысая и в блестках, должна теперь прятаться от людей. Наверное, Юле сейчас и то лучше.

Бутылка сама пришла в руки. Вика вернулась из магазина. Ей тоже необходимо было снять стресс.

— Я что-то пропустила? — спросила она озабоченно, увидев Ташино лицо.

— Есть такое дело. Что там у тебя в пакете?

Вика, не отрывая взгляда от Таши, достала из пакета три упаковки с салатами, колбасу, банку корнишонов и две бутылки красного вина.

— Французское? — поинтересовалась Таша.

— Молдавское, — так же коротко ответила Вика.

— Наливай.

Когда Андрюшка зашел в комнату отдыха, Вика и Таша уже плотно сидели за круглым столом, пытаясь через этот самый стол обнять друг друга.

— А мне?

— Там водочка в пакете, прошу, — Вика широко взмахнула рукой. — А Игорек где? Надо бы отменить запись. И отметить. Мне Ташка все рассказала. Ты — молоток.

— Отбойный, — Таша посмотрела на Андрея и переспросила: — Ты отбойный молоток?

— Этому столику больше не наливать, — заржал парень и подцепил на вилку малюсенький огурчик.

— Понял, — Вика отвела бутылку от Ташиного стакана.

— Элла на телефоне. Звонит. Отказывает клиентам. Извиняется. Ничего. Выкрутится как-то.

— Может, все еще обойдется?

Вика задала вопрос своему отражению в зеркале и честно ждала ответа.

В Ташином кармане зазвонил телефон. Она отмахнулась от громкого звонка и удивилась, что от ее движения телефон даже не думал заткнуться. Девушка достала его из кармана, положила перед собой и так и сказала:

— Заткнись, не до тебя мне.

Телефон замолчал.

— Мне здесь нравилось работать, — Вика подперла щеку рукой и горестно вздохнула.

— Слушай, хватит страдать. Милена в Штатах. Элка нас не заложит, наверное… Лысую бабу Игорек повез на Страстной бульвар за париком.

— Послушайте, — вскинулась Таша, — так Юля теперь на меня в суд подаст. Сколько мне дадут? Боже мой! Я не хочу в тюрьму.

— Клиент всегда прав! — глубокомысленно заметила Вика.

Андрей посмотрел на нее, как директор школы на двоечника.

Вика напряглась и быстро исправилась:

— Добро должно быть с кулаками!

— Ну, то-то. — И повернулся к Таше. — Мы тебя ждать будем, — сердобольно протянул Андрей. — Ладно. Не бойся, тут твоя гарантия свободы, — он повертел в руках свой новенький айпод.

— Ты что, правда, ее сфотографировал? — изумилась Таша.

— Нет, блин, пошутил! Конечно, сфоткал. И видео снял. Мой блог взлетит на вершину рейтинга. Вы такое вытворяли.

— Отдай, — попросила Таша.

— Ага, разбежался.

— По-хорошему прошу, отдай.

— Ты совсем сдурела, с чего это вдруг?

— Андрей, сотри это немедленно.

— Успокойся. Это, правда, гарантия твоей безопасности. Я никому не покажу. Честное слово. Только деду. И сам буду смотреть. Вдруг депрессия или эпидемия гриппа?

— Или голову тебе оторву, если не сотрешь это немедленно.

— Ну и дура, — резюмировал Андрей.

Телефон зазвонил опять.

— Кто мне мелодию поменял? Ты опять, что ли, в моем телефоне рылся?

Андрюшка только пожал плечами, мол, делать больше нечего.

— Не буду ни с кем разговаривать, вдруг эта уже Кириллу нажаловалась и он едет меня убивать?

— Ну ты на телефоне-то почитай, кто звонит?

— Точно! — обрадовалась Таша.

Она посмотрела на экран, нахмурилась и положила телефон на место.

— 3 июня, 16:08 и дальше незнакомый набор цифр. Это нарочно, чтобы я взяла трубку, а они раз и приедут за мной.

— Да кто приедет?

— Не знаю, но надо отсюда смываться. А идемте ко мне? — Таша заискивающе смотрела на Вику и Андрея.

— Я не могу. За мной сейчас Славик обещал приехать. Он и вас отвезти может. Собирайтесь, кто куда.

В Славкиной машине было уютно, и Таша стала потихоньку засыпать под нежную мелодию… Ташина бдительность уснула раньше самой Таши, и на очередной звонок девушка ответила, совершенно позабыв бояться.

— Да. Я вас слушаю…