– А вы не видели, как вскоре после этого вернулась с улицы сама мисс Пебмарш?

Мисс Уотерхауз покачала головой:

– Нет. Не думаю, чтобы я смотрела в окно до того, как услышала этот необычный крик. Впрочем, я не стала уделять всему этому много внимания. Молодые девицы и молодые люди всегда склонны вести себя неподобающим образом – они вечно толкаются, визжат, хихикают, вообще шумят, – и я даже не подумала о том, что там может произойти что-то серьезное. И только когда к соседнему дому подъехали полицейские машины, я поняла, что там произошло нечто неприятное.

– И что вы тогда сделали?

– Ну, я, понятное дело, вышла из дома, постояла на крыльце и прошла в сад за домом. Мне хотелось узнать, что произошло, однако с той стороны ничего интересного не обнаружилось. Когда я вернулась назад, у дома уже собралась небольшая толпа. Кто-то сказал мне, что в соседнем доме произошло убийство. И это показалось мне странным. Чрезвычайно странным! – с ноткой неодобрения проговорила мисс Уотерхауз.

– И ничего больше вы припомнить не можете? Такого, что может заинтересовать нас?

– Боюсь, что нет.

– А к вам в последнее время никто не обращался по почте… не предлагал застраховаться… может быть, кто-то заходил к вам или обещал зайти?

– Нет. Ничего подобного. Мы с Джеймсом пользуемся услугами «Страхового общества взаимопомощи». Конечно, нам часто присылают письма с разного рода предложениями и рекламой, однако в последние дни мы не получали ничего подобного.

– А каких-нибудь писем, подписанных фамилией Карри?

– Карри? Нет, конечно нет.

– А сама эта фамилия ничего вам не говорит?

– Нет. А разве должна?

Хардкасл улыбнулся:

– Отнюдь. Я так не думал. Просто этим именем называл себя человек, убитый в соседнем доме.

– И оно не было его подлинным именем?

– У нас есть основания считать так.

– Какой-нибудь мошенник, наверно? – спросила мисс Уотерхауз.

– Мы не можем этого утверждать, пока не обнаружим соответствующие доказательства.

– Ну, конечно… конечно. Вам приходится быть осторожными. Я это понимаю, – заметила мисс Уотерхауз, – не то что некоторым нашим соседям. Они могут сказать все что угодно… Интересно, не подпадают ли они под статью о клевете?

– Здесь речь идет о злословии, – впервые заговорив, поправил ее «сержант Лэмб».

Мисс Уотерхауз посмотрела на него с некоторым удивлением, словно бы вдруг обнаружив, что он существует самостоятельно, а не в качестве необходимого приложения к инспектору Хардкаслу.

– Мне очень жаль, действительно очень жаль, что я ничем не могу помочь вам, – извинилась мисс Уотерхауз.

– Мне тоже жаль, – проговорил Хардкасл. – Особа, наделенная вашим интеллектом, рассудительностью и наблюдательностью, оказалась бы для нас очень полезным свидетелем.

– Жаль, что я действительно ничего не видала, – проговорила мисс Уотерхауз с какой-то поистине девичьей, искренней интонацией.

– А ваш брат, мистер Джеймс Уотерхауз?

– Джеймс ничего не заметил бы, – с пренебрежением промолвила женщина. – Он никогда и ничего не замечает. В любом случае в это время он находился в конторе «Гейнсфорд и Свиттенхэм» на Хай-стрит. O нет, Джеймс ничем не сумел бы помочь вам. Как я уже сказала, он не возвращается домой на обед.

– А где он перекусывает в середине дня?

– Обычно ограничивается несколькими сандвичами и кофе в «Трех перьях». Очень милое и респектабельное заведение. Специализируется на быстрых ланчах для деловых людей.

– Благодарю вас, мисс Уотерхауз. Не будем больше отрывать вас от домашних дел.

Он поднялся и вышел в прихожую. Хозяйка последовала за ними. Колин Лэмб подхватил стоявшую возле двери клюшку для гольфа.

– Отличная дубинка, – промолвил он. – И довольно увесистая. – Он еще раз взвесил клюшку в руке. – Вижу вы, мисс Уотерхауз, приготовились к любым поворотам судьбы.

Женщина несколько растерялась.

– Вот уж не знаю, как эта клюшка здесь оказалась, – проговорила она.

Забрав сомнительный предмет из рук «сержанта», она отправила его в сумку с прочими принадлежностями для гольфа.

– Очень разумная предосторожность, – проговорил Хардкасл.

Мисс Уотерхауз открыла дверь и выпустила их из дома.

– Ну что ж, – со вздохом проговорил Колин Лэмб. – Нам не удалось почти ничего выудить из этой особы, несмотря на то что ты все время старательно умасливал ее. Таков твой неизменный метод?

– Иногда он приносит хорошие результаты в общении с подобными ей людьми. Жесткие и трудные люди всегда реагируют на лесть.

– Ближе к концу разговора она уже мурлыкала, как кошечка, которой предложили блюдце сметанки, – проговорил Колин. – К несчастью, ничего полезного она нам так и не сообщила.

– Ты так считаешь? – спросил Хардкасл.

Колин коротко глянул на него:

– Что у тебя на уме?

– Один незначительный и, вероятно, ничего не значащий момент. Мисс Пебмарш выходила на почту и к магазинам, однако повернула налево, а не направо, a телефонный звонок, согласно мисс Мартиндейл, поступил к ней примерно без десяти два.

Колин с любопытством посмотрел на друга.

– Ты все еще думаешь, что, невзирая на собственное отрицание, она звонила в секретарскую контору сама? Она держалась при этом очень уверенно.

– Да, – с некоторой уклончивостью согласился Хардкасл. – Именно так: очень уверенно.

– Но если она звонила сама, то зачем?

– В этом и все дело, – нетерпеливым тоном бросил Хардкасл. – Зачем, зачем… Зачем ей понадобился весь этот вздор? Если звонила сама мисс Пебмарш, зачем ей понадобилась именно эта девчонка? Если звонил кто-то другой, зачем им понадобилось вовлекать в дело мисс Пебмарш? Пока мы совершенно ничего не знаем. Если бы эта Мартиндейл была лично знакома с мисс Пебмарш, она могла бы сказать, ее голос прозвучал в трубке или же нет… или просто был ли он похож на ее голос… Ну ладно, в доме номер восемнадцать мы ничего не добились. Посмотрим, что нам скажут в двадцатом номере.

В дополнение к номеру, дом 20 по Уилбрэм-кресент располагал собственным именем – «Дайана-лодж». Ворота были надежно загорожены проволочной сеткой от незваных гостей. Довольно меланхоличные, плохо подстриженные кусты пятнистого лавра также увеличивали число препятствий на пути входящего в калитку.

– Если какой дом когда-нибудь заслуживал название «Лавров», так именно этот, – отметил Колин Лэмб. – Но с какой стати он носит имя «Дайана-лодж», хотелось бы знать?

Он старательно огляделся. В саду дома «Дайана-лодж» не наблюдалось не то чтобы цветочных клумб, но даже никакого порядка. Наиболее заметной его чертой являлись переросшие нестриженые кусты и окутывавший участок стойкий запах кошачьей мочи. Сам дом пребывал в достаточно запущенном состоянии; водосточные желоба требовали немедленного ремонта. Единственным свидетельством недавнего проявления внимания к дому была свежевыкрашенная ярко-голубой краской входная дверь, своим видом только подчеркивавшая неухоженный вид самого здания и сада. Электрический звонок как таковой отсутствовал; его заменяло некое подобие ручки, за которую следовало тянуть. Что инспектор и сделал, добившись слабого дребезжания где-то во внутренностях дома.

– Прямо как Марианна на мызе со рвами[8], – заметил Колин.

Они подождали еще пару минут. Тут изнутри дома донеслись какие-то звуки. Довольно любопытные звуки. Нечто вроде тонкого воркования, не то певучего, не то произносимого.

– Что за чертовщина… – начал было Хардкасл.

Поющий или воркующий голос приблизился к двери, и стали различимы слова:

– Нет, мил-милашечка… Сюда, любовь моя… Приберитеньки свои хвостеньки, Ша-Ша-Мими, Клеопатра… Ай, глупышочечки… Ай, дур-дурашки мои…

Где-то внутри захлопнулись двери. Наконец открылась входная дверь. Перед ними оказалась леди в бархатном потертом чайном халате линялого темно-зеленого цвета. Ее волосы, поседевшие льняные пряди, были причудливо уложены в прическу, бывшую в моде лет тридцать назад. Шею ее окружал воротник из оранжевого меха. Инспектор Хардкасл не без сомнения вопросил: