"Суть вот в чем, мистер Код, — выпалил он, стремясь побыстрее покончить с неприятной обязанностью, — боюсь, у нас сложилось впечатление, что вы указали не все свои энергопотребляющие устройства. У вас ведь есть такие устройства, мистер Код? Я имею в виду те, о которых вы не пожелали заявить? Наверняка есть. Иначе как объяснить подобные гигантские цифры?"

Глаза Кода загорелись. Потом он нахмурился.

"Тссс!" — прошептал он.

Подозрительно огляделся, ощупал взглядом каждый уголок комнаты. Потянулся к люстре, — то, как он ухитрился достать до нее не вставая, рождало страшные догадки, что его конечности вытягиваются, будто резиновые, — и вывернул лампочку. Тщательно осмотрел ее, вернул на место. Инспектор с боязливым любопытством наблюдал за ним. Код побуравил его пронзительным взглядом, опустил руку на плечо, — инспектор невольно вздрогнул, — и снова произнес вибрирующим шепотом:

"Я покажу вам. Идемте! Сюда".

Инспектор против воли поднялся, и как сомнамбула, двинулся к столу у окна. Ящики и стоящее рядом Кресло были укрыты покрывалом. Величественный и неотразимый словно цирковой фокусник, Код одним неуловимо-быстрым движением сорвал его, повернувшись к своему гостю. Открыл ящики, продемонстрировал инспектору осциллоскоп, пульт управления с его шкалами и переключателями. Инспектор остекленевшими глазами уставился на них.

"Да, я знаю, — сказал Код сочувственно, — знаю! Что это за странная штуковина? Вот о чем вы сейчас думаете, верно?"

Он включил Машину. На экране ожила волна. Инспектор услышал нечто недоступное слуху, прикоснулся к чему-то неосязаемому, и клетки его мозга беспорядочно заметались в поисках разгадки. Волна бесстыдно резвилась, демонстрировала все свои изгибы, как девица, исполняющая танец живота. Довольный произведенным эффектом, Код покрутил ручку настройки, меняя частоту, чтобы показать гостю ее способности: бешеная джига сменилась величавой сарабандой, торжественный марш — гусиным шагом, разухабистые движения в ритме джаза — балетными па.

Инспектор встряхнулся и усилием воли попытался удержать на плаву свой тонущий авторитет. В конце-концов, он не в первый раз видит подобные устройства. Он ведь не деревенский простак.

"Да, весьма… Весьма! Очень интересно. Очень, очень интересно. Но, эээ…"

Он растерянно замолчал, стыдясь своего незнания.

"Знаю, знаю! — ликующе вскрикнул Код. — Зачем все это нужно? Вот он, самый важный вопрос на свете, правда? Единственный, на который необходимо найти ответ! Зачем все это нужно?"

Выражаясь образно — на самом деле комната была слишком мала, а уважение нашего героя к нормам приличия слишком велико, чтобы он решился на какие-то выходки, — Код позволил себе слегка порезвиться. Но недолго. Неожиданно на его мясистом бесстрастном лице возникло нечеловечески-безжалостное, суровое выражение. Глаза невероятно сузились, — инспектор не понимал, как такое возможно, — сузились настолько, что стали похожи на щели кинопроектора, или прорези, обозначающие органы зрения у фигур, высеченных на стенах ацтекских храмов.

" Зачем — все — это — нужно?" — мрачно и торжественно продекламировал он.

"Именно, мистер Код, именно!"

"Вы читаете научно-фантастические романы, сэр?"

"Научно-фантастические? Научно… эээ…"

"Да! Научно-фантастические!" (резко).

"Вы имеете в виду те, в которых пишут, эээ… — инспектор попытался хохотнуть, — о всяких лучах смерти, ракетах, пучеглазых инопланетных чудищах, и так далее?"

"Да, те самые!"

"Н-нет, я… эээ… боюсь, что нет".

"Думаю, вам никогда не пришло бы в голову, что я пучеглазое инопланетное чудище, а?" (шутливо… по крайней мере, очень хотелось в это верить).

Попавший под влияние чужой воли инспектор с облегчением отметил перемену в настроении своего собеседника, и не преминул последовать его примеру. Он истерически захихикал:

"Что вы, мистер Код, нет, конечно — как можно такое подумать, ха-ха! Никогда бы… аааа!"

У него вырвался долгий жалобный стон.

Дело в том, что Код внезапно самым невероятным и устрашающим образом выпучил глаза. Теперь он на самом деле стал похож на инопланетное чудище!

Инспектор вдруг почувствовал непреодолимое желание убраться из ужасной квартиры как можно быстрее. Так сильно ему еще никогда ничего не хотелось. Семеня ногами, он попятился, наполовину повернулся к двери.

Но какой могучей властью обладала система, какая мистическая сила скрывалась в форменной одежде служащего Компании! И инспектор не сумел убежать. Он застыл на месте, как часовой на посту. Один из микроскопических атомов проявил свою ничтожную волю, и космос по достоинству оценил его подвиг.

Код тоже не мог не восхититься им. Он улыбнулся, притронулся к руке инспектора.

"А ведь я и есть то самое чудище", — произнес он печально и тихо.

"Вы? Какое чудище?" — проблеял инспектор. Он сознавал, что сейчас услышит самую страшную вещь в своей жизни, и все-таки хотел знать ответ. Внезапно в нем проснулась слабая надежда.

"Скажите, нас не снимают скрытой камерой для телешоу?" — умоляюще пролепетал он.

Код засмеялся и покачал головой. Но его поведение снова переменилось. Он стал благожелательным, понимающим и обходительным, типичным английским джентльменом по облику и манерам. Как можно в чем-то подозревать, и тем более бояться такого человека ( человекали, вот вопрос)? Невозможно, просто немыслимо! Инспектор расслабился. Он безвольно осел, опираясь на руку Кода — детский, почти чувственный в своей покорности знак подчинения.

Тем не менее, ему пришлось выслушать ответ.

"Да, инспектор, — просипел Код с обезоруживающей искренностью, и вместе с тем, виновато. — Боюсь, что дело обстоит именно так. Я самое настоящее инопланетное чудище! Но беспокоиться не о чем — беспокоиться не о чем! Я в высшей степени дружественно настроенный пришелец! Кроме того, не скажи я вам, вы сами никогда бы не заметили разницу между нами, верно? У меня ведь нет третьего глаза или какой-нибудь другой ерунды, не так ли? Более того, рискуя оказаться нескромным, осмелюсь утверждать что являюсь идеальной копией человеческого существа! Вы не находите?"

Он умолк, восторгаясь собственной идеальностью.

Инспектор снова тонул. Он судорожно барахтался, пытаясь нащупать среди обломков рассыпавшихся понятий и правил хотя бы одну соломинку здравого смысла, чтобы ухватиться за нее. Он хрипло недоверчиво (насколько хватило смелости) хохотнул.

"Вы, конечно, шутите, мистер Код, таких вещей на самом деле не существует, — проквакал он, — однако…"

"Но я существую на самом деле, — обиженно прогрохотал нависший над ним Код, непоколебимо серьезный, неотразимо рассудительный и солидный, как министр-консерватор. "Я существую, существую, СУЩЕСТВУЮ", — гулкий голос, повторявший этот декартовский символ веры, сотрясал барабанной дробью бедный податливый рассудок инспектора, казался дикарским контрапунктом деликатным движениям ультразвуковой волны, танцующей на экране осциллографа.

"Теперь вы понимаете, в чем суть? — величественно произнес он. — Понимаете? Суть в том, что власти не желают огласки".

"ВЛАСТИ НЕ ЖЕЛАЮТ ОГЛАСКИ!"

Теперь уже инспектор боязливо огляделся по сторонам, опасаясь чужих ушей; теперь уже инспектор, несколько успокоенный такой аппеляцией к высшему авторитету, съежившись, по-заговорщицки пригнулся к своему старшему товарищу и наставнику.

Код продолжал говорить. Спокойно, четко, убедительно.

"Я приземлился несколько месяцев назад".

"Вы — приземлились?"

"Да. Неважно, откуда я прилетел. На самом деле, это тайна. Государственная тайна. Неважно. Я совершил посадку и вступил в контакт с представителями вашего мира. Мы готовились к нему в течение многих лет, или даже веков (понятно, что наша система отсчета времени отличается от земной). Конечно, моя миссия носит дружественный характер, это само собой разумеется, не правда ли?" — радостно воскликнул он.