И, водрузившись на осла, щеголявшего новыми подковами, путешественники удалились: святой Петр — сетуя на людское легкомыслие, а Иисус — улыбаясь своей спокойной, снисходительной, всепонимающей улыбкой.

А весной Нищета преспокойно встретил Сатану, который по истечении срока пришел получить должок. Пес Беднота тоже не проявил никаких признаков волнения, дружелюбно обнюхал гостя, и даже легкий запах серы не произвел на него никакого впечатления.

— Я мигом соберусь, — заверил Нищета Вельзевула. — А вы-то, как я погляжу, утомились. Все же из ада дорога не близкая. Пожалуйста, располагайтесь в моем кресле, оно такое удобное. Отдыхайте.

Кресло на самом деле оказалось удобным, и, крякнув от удовольствия. Лукавый уютно устроился в нем. А Нищета и не думал собирать свои пожитки, а отправился поскорее в кузницу. Немного погодя он выскочил оттуда, размахивая раскаленным добела толстым железным бруском.

— Сейчас ты заплатишь за все унижения, которым подвергаешь наш бренный мир! — вскричал он и набросился на Сатану.

Вельзевул, которому кузнец устроил поистине дьявольскую трепку, извивался и выл от боли.

— Хотел, значит, спалить меня в своем пекле! Но мое-то ничуть не хуже! — приговаривал Нищета и почем зря отделывал Сатану.

— Проси что хочешь, только отпусти! — взмолился наконец Вельзевул.

— Еще десять лет такой же жизни, — отвечал кузнец.

Только такой ценой Сатана и сумел освободиться и припустил во всю прыть, оставляя за собой пряный запашок паленого.

По истечении десятилетнего срока Сатана не решился сам явиться за своим несговорчивым должником, а отправил к нему трех своих самых дошлых бесенят.

Нищета был в прекрасном настроении после развеселой попойки и встретил их весьма любезно.

— Одна минута, и я в вашем распоряжении, — сказал он. — А вы покуда отведайте моих вишен. В этом году они уродились на славу, жаль, пропадут, так что вы уж не стесняйтесь!

Черти не постеснялись и угостились на славу, собрались спуститься с вишни, да не тут-то было — не могут спуститься, и все, а пес Беднота носится вокруг деревца как оглашенный. Вновь кузнец одурачил их, и пришлось им пообещать ему новую отсрочку на десять лет — только на таких условиях отпустил их Нищета, и поплелись они, поджав хвосты, докладывать Сатане, что и их обвел вокруг пальца хитрый кузнец.

Где уж Сатане было на них гневаться — ведь и сам попал впросак. Минуло еще десять лет, и отправил он за своим самым злостным должником двенадцать лучших своих адъютантов, пригрозив им в случае невыполнения задания страшным наказанием.

Нищета без разговоров последовал за столь внушительным легионом.

Лето в тот год выдалось знойное. Долгое время Нищета, его пес Беднота и двенадцать дьяволов мужественно пробирались по горам и долинам. Но дьяволы не были арденнцами и понемногу начали уставать от крутых сланцевых тропинок и каменистых ухабистых дорог.

У подножия одного крутого склона кузнец, видя, что его мрачные спутники взмокли и окончательно выдохлись, сделал им такое предложение:

— Залезайте-ка вы все ко мне в кошель. Так уж и быть, подниму я вас наверх. Я-то ведь к этой треклятой стороне все же попривык.

Дьяволы согласились не раздумывая. Но едва они залезли в кошель, кузнец мгновенно закрыл его и швырнул к ногам своего пса Бедноты, а тот оскалил зубы и поднял страшный лай. Кузнец же тем временем обстругал увесистую сучковатую палку и отдубасил ею дьяволов за здорово живешь — те крутились и корчились да молили о пощаде.

И пройдоха кузнец отпустил их на волю, только когда вытребовал себе новую отсрочку на десять лет.

Но всему в мире приходит конец. Как-то весенним вечером, незадолго до истечения нового десятилетнего срока, на лесном лугу, поросшем барвинком, кузнец Нищета и его пес Беднота скончались в одиночестве от старости.

Постучались они сначала в ворота рая. Святой Петр их узнал и нельзя сказать, чтобы обрадовался.

— Да уж, кузнец, — крикнул он, — наглости тебе не занимать. Значит, в рай тебе захотелось? А когда господу богу три желания загадывал, ты хоть на минуту о своей душе подумал? Поздно ты, кузнец, спохватился. Ступай отсюда. Не стану я помогать тому, кто вступил в сделку с дьяволом.

Не ропща на судьбу, кузнец вместе с псом — а к тому времени души их основательно продрогли — толкнулись в ворота ада. Сквозь щели тянуло оттуда дымком и запахом горелого мяса.

«Эх, пылать мне в этой кузнице синим пламенем», — думал про себя Нищета. Но Сатана, как видно, был другого мнения. Глянул он в глазок, узнал кузнеца и сразу вспомнил о страшной пытке каленым железом, которой подвергся двадцать лет назад в Насоне.

— Ах ты старый хулиган! — закричал он Нищете. — Даже и не надейся, что я тебя сюда пущу. Не хватало только, чтобы ты тут баловался с моим огнем. Давай проваливай — тут не место таким бандитам.

И вот Нищета с Беднотой вернулись на нашу землю, обреченные скитаться по ней до скончания века. Если вы их встретите — а это непременно случится, — будьте к ним снисходительны.

В окрестностях Ретеля на реке Банонь стоял прекрасный замок. Казалось, он был создан для счастья. Природа вокруг была столь гармонична, точно душа, что в согласии сама с собой. Весело били ключи, струились ручейки, оживляя луга и холмы своим тихим журчанием и игрой солнечных бликов.

Граф Ги, владелец замка Банонь, мог бы считать себя счастливейшим из смертных: у него была умная красивая жена, которую он горячо любил, крестьяне, с которыми он был неизменно добр, уважали и любили его. Но жизнь его была омрачена, и на челе лежала печать печали. Юбер, его единственный сын, был слеп от рождения. Он смотрел на мир мутными, белесыми, мертвыми глазами.

Чего только не испробовал граф Ги ради того, чтобы сын обрел способность видеть: обращался за помощью к колдунам, дал клятву отправиться воевать в священные земли. Но все было напрасно. Граф Ги с женой тем болезненней переживали свое горе, что мальчик был красив, как ясный день, который ему не суждено было увидеть, и нежен, как ангел.

Но случается, судьба вдруг дарит людям то, что они и просить-то у нее давно перестали, — словно дожидалась, когда люди перестанут суетиться и предоставят действовать ей самой. Так и граф Ги уже устал молить о милости небо, как вдруг в замок явилась маленькая старушка. Она хотела видеть графа и обещала исцелить его маленького сына.

Граф принял ее незамедлительно.

— Отдаю вам деревушку Рекувранс со всеми крестьянами, — сразу пообещал он ей, — только, ради бога, вылечите мне сына.

— Возьмите это кольцо, граф Ги, — сказала старушка, — и наденьте его себе на палец. Вместо драгоценного камня в нем самый обычный кремень. С виду-то такое кольцо вроде бы недостойно вашей благородной руки, но оно обладает удивительными свойствами. Камень этот способен превращать жидкости в твердые тела и твердые тела в жидкости. Приложите его к глазам вашего ненаглядного сыночка, и в тот же миг они станут прозрачны, как родниковая вода, и в них отразится душа ребенка и красота мира.

Не теряя ни минуты граф бросился в детскую. И сбылось то, что предсказала старуха. Едва кремень коснулся глаз юного Юбера, как они прояснились и засияли чудесным сине-зеленым цветом, как река Банонь, на которой стоял замок. Таких прекрасных глаз никто еще не встречал на белом свете. Мальчик прыгал от радости — он был счастлив, что видит лица родителей, свою благодетельницу, яркую синеву неба и мирные лесные просторы Арденн.

— Благородный господин, — вновь обратилась старая женщина к графу, — если вы не хотите, чтобы ваша радость обернулась проклятием, внимательно выслушайте то, что я сейчас скажу. Отныне никогда не расставайтесь с кольцом, что я вам дала, хоть камень в нем и некрасив, иначе на ваш замок обрушится страшное несчастье. И помните, вы никогда и никому не должны говорить, почему носите его. Если вы откроете кому-нибудь тайну кремня, ваш любимый сын Юбер снова ослепнет.