— Я с самого начала знала, что появление Калеба здесь, в Уиттс-Энде, означает, что приведены в движение некие могучие силы. Я это чувствовала, но до конца не понимала значения темной, опасной ауры, окружающей Калеба. Особенно когда она не стала бледнее после событий, которые были связаны с Ройсом Кинкейдом.

— А теперь моя аура вам ясна и понятна? — спросил Калеб с глубоким интересом.

— Да, — ответила Зоун. — Это аура чистой силы под контролем вашей мужской воли. Только мужчина, способный управлять такой силой, подходит для соединения с Сиренити, ибо она обладает равной женской силой. Этому браку суждено изменить судьбу Уиттс-Энда.

— Минуточку, — вмешался Ллойд. — Я пытаюсь объяснить вам, что не хочу, чтобы Уиттс-Энд менялся. По крайней мере пока я не получу возможность увековечить его в своей работе таким, каков он сейчас.

В улыбке Калеба сквозило веселое злорадство.

— Весьма сожалею, Рэдберн. Но, знаете ли, прогресс не остановишь.

Ллойд бросил на него раздраженный взгляд.

— Значит, вы не собираетесь поступить благоразумно, нет?

— Нет, — заверил его Калеб, — не собираюсь. Мы, таинственные чужеземцы с темными аурами, совсем не славимся благоразумием. Особенно когда намереваемся заявить права на жертвенных дев.

— Сукин сын. — Ллойд ринулся к двери. — У вас, деляг, нет никакого уважения к интеллектуальному труду.

— И никакого особого желания помочь вам получить это повышение. — Калеб вежливо посторонился, когда Ллойд стал проходить мимо него.

Ллойд не потрудился ответить. Он проскочил весь торговый зал и так сильно хлопнул дверью, что один маленький колокольчик упал на пол, жалобно звякнув.

Сиренити, Калеб и Зоун переглянулись.

Зоун безмятежно улыбнулась и спрятала руки в рукава.

— Извините меня, я пойду. Надо закончить с ценниками на новую партию йогурта.

Сиренити смотрела вслед Зоун, пока та не отошла на достаточное расстояние. Потом развернула свое кресло и упала в него, содрогаясь от возмущения.

— Какая абсурдная сцена.

— Ну, не знаю, — задумчиво протянул Калеб. — В ней были свои забавные моменты. А оценка, которую Зоун дала нашим свадебным планам, была просто-таки гениальна.

Сиренити мрачно посмотрела на него.

— Брак между инь и янь? Возвышенное, метафизическое соединение мужского и женского начала? Праздник возрождения жизненной силы?

— Ну да, — сказал Калеб. — Но и секс тоже неплох.

Сиренити возвела глаза к потолку.

— Как же я восхищаюсь мужчиной, который не поддается своим низменным инстинктам и похоти, мужчиной, цели и мотивации которого проистекают из метафизического царства, а не из земного физического мира, мужчиной, который подходит к отношениям между мужским и женским началом с космической точки зрения.

— А как насчет мужчины, который не обделен смекалкой? — Калеб вынул из кармана фотографию, где он снят с родителями, и бросил на стол перед ней.

Сиренити взглянула на маленький семейный портрет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Переверни снимок.

Сиренити взяла фотографию и посмотрела на обратную сторону. Там стоял штамп с датой и названием фотоателье.

ЭСТЕРЛИ И ФАЙРБРЕЙС. ФОТОАТЕЛЬЕ ДЛЯ ЗВЕЗД.

Сиренити широко открыла глаза.

— О Господи! Эстерли и Галлахер Файрбрейс? Эмброуз и этот фотограф, пытавшийся стянуть его аппаратуру после его смерти, были в то время компаньонами?

— Я должен был бы сразу догадаться, какая здесь связь.

Сиренити подняла на него глаза и увидела, что eго мучают угрызения совести.

— Да, я знаю. Обычно у тебя это хорошо получается. — Она ласково улыбнулась. — Не слишком уж ругай себя, Калеб. Это ведь семейное дело. Порой логика нам изменяет, когда речь заходит о семейных отношениях.

— Мне не приходилось сталкиваться с такой проблемой.

— Правда? — пробормотала почти про себя Cиренити. Она в задумчивости прикусила губу, изучая оборотную сторону фотографии. — Похоже, что Эмброуз на самом деле встречался с твоими родителями. И с тобой. Странно, правда?

— Это определенно кое-что проясняет. В том числе и то, откуда он мог знать о том давнем скандале.

— Вероятно, он все эти годы не терял тебя из виду, потому что сфотографировал когда-то твою семью. Он был так всегда одержим всякими мелочами. И когда я сказала ему, что собираюсь нанять классного делового консультанта, он, естественно, подумал о тебе.

— Видимо, так и было. — Калеб взял фотографию и стал легонько постукивать ею о ладонь. — А теперь получается, что не только одному ему было многое известно обо мне и моей семье.

— Галлахер Файрбрейс тоже мог знать твоих родителей.

— Если Файрбрейс был в те времена компаньоном Эстерли, то он обязательно должен был знать о скандале.

— А Эмброуз все эти годы держал с ним связь. Занимал у него деньги. Неизвестно, сколько всего он мог порассказать ему о моих планах.

— Думаю, мне пора заняться Галлахером Файрбрейсом и нанести ему визит.

— Ты считаешь, что шантажистом мог быть он, верно? — спросила Сиренити.

— Думаю, это чертовски реальная возможность.

— Я еду с тобой в Сиэтл.

— Нет, — сказал Калеб.

— С чего ты взял, что можешь остановить такую космическую силу, как я?

— Ты уверен, что это правильный адрес? — Сиренити остановилась на тротуаре и посмотрела на вывеску в витрине небольшого, с виду запущенного фотоателье.

Калеб вытащил клочок бумаги из кармана куртки и справился с адресом, который выписал из городского телефонного справочника.

— Первая авеню. Да, все верно.

Он взглянул на неоновую вывеску, привлекшую внимание Сиренити. Кричащим оттенком оранжевого она провозглашала: ФОТОГРАФИЯ ФАЙРБРЕЙСА — ФОТО НА ПАСПОРТА И УДОСТОВЕРЕНИЯ — БЕЗ ОЖИДАНИЯ. Слово БЕЗ на вывеске не горело, так что создавалось впечатление, будто ждать придется бесконечно.

Наверно, не надо было брать с собой Сиренити, подумал Калеб. С другой стороны, чем может грозить сегодняшняя встреча? По всей вероятности, Файрбрейс и есть шантажист, но ему наверняка известно, как и самому Калебу, что никаких улик против него нет.

— Вроде не похоже, чтобы Галлахер Файрбрейс особенно преуспевал на избранном поприще, — заметила Сиренити.

— По крайней мере на жизнь ему наверняка хватает, чего нельзя было сказать об Эстерли. — Калеб вздрогнул, когда у него за спиной просигналил автомобиль. Знакомые звуки шипения воздушных тормозов и рева двигателей сегодня почему-то его раздражали. Он не был в городе всего ничего, но, по-видимому, уже успел привыкнуть к спокойной атмосфере Уиттс-Энда.

— Кажется, закрыто, — сказала Сиренити. — Может, надо было предварительно позвонить.

— Я не хотел, чтобы у Файрбрейса была возможность поработать над ответами до того, как я задам ему вопросы. — Калеб внимательно всматривался в запыленные окна. За стеклом не было видно никаких признаков жизни, но на дверной ручке не висела и табличка с надписью «Закрыто».

Он взялся за ручку двери и повернул ее. Дверь со скрипом открылась, и стала видна пустая передняя часть ателье.

По стенам были развешаны выцветшие образцы фотографий на различные удостоверения. В отведенной для посетителей части помещения стояли два складныx металлических стула и пепельница, полная окурков. Рисунок на покрывавшем пол линолеуме почти совсем стерся. На стеклянной крышке стойки лежала небольшая карточка с надписью «Вернусь через пять минут».

— Есть здесь кто-нибудь? — окликнул Калеб. Никто ему не ответил.

— Может, он в заднем помещении, — предположила Сиренити. — Работает в темной комнате или фотографирует клиента.

— Вернее всего, он видел нас и решил скрыться.

Калеб обошел стойку и толкнул вращающуюся дверь, отделявшую переднюю часть ателье от студии.

Он прошел в дверь и резко остановился, когда увидел, что там его ожидало.

Он стоял в черно-белой сказочной стране, полной гигантских изображений лица Кристал Брук.