— Нет, конечно же, но как быть с несчастным Хейзелхерстом? Надо сообщить, что мы нашли его.
— Он пролежал здесь почти два года, — рассудительно заметил Джонас, когда дверь со скрежетом захлопнулась. — Подождет еще немного.
Верити недоверчиво вытаращила на него глаза:
— Так ты не хочешь никому говорить, что мы разыскали его тело?
— Пока нет. Если мы расскажем об этом сейчас, начнется расследование обстоятельств его гибели, которое продлится несколько дней или даже недель. Поползут слухи о спрятанных на вилле сокровищах, и сюда сразу же сбегутся репортеры, всякие лжемистики и экстрасенсы и Бог знает кто еще. Нам дали на поиски неделю, Верити, и я хочу провести ее с пользой и получить ответы на интересующие меня вопросы. Эта вилла хранит какую-то важную тайну, и я ее раскрою, чего бы мне это ни стоило.
— Но ведь Дигби кто-то убил! Это была не просто случайность — там, в каменном коридоре, произошло убийство.
— Я знаю. Но убийца исчез два года назад. Он и сам мог погибнуть, тщетно пытаясь найти выход. Может, он и сейчас лежит в другом конце коридора. — Джонас внезапно замолчал, надеясь, что Верити не обратила внимания на последнюю фразу. Надо осторожнее подбирать слова — она все подмечает.
Верити подошла к окну.
— На руке, которая сжимала кинжал, было кольцо. Большое рубиновое кольцо.
— Я видел.
Она бросила на него взгляд через плечо.
— Кольцо на вид очень древнее, Джонас. Вполне возможно, оно из коллекции драгоценностей, которыми доверху был набит тот огромный сундук, или же это одно из колец человека за столом.
— Да, есть некоторое сходство, — осторожно согласился Джонас, но при этих словах в глазах Верити отразился такой ужас, что он подошел к ней и обнял за плечи. — Эй, малышка, — мягко промолвил он. — Только не воображай Бог весть что.
— А ты знаешь, о чем я подумала?
— Ну да. Ты пыталась представить, как четырехсотлетний призрак убивает Хейзелхерста. Эту версию можешь исключить сразу.
— Джонас, но ты же сам говорил, что этот временной коридор каждый раз ставит перед тобой новые загадки. Ты же не знаешь, что там происходит в действительности. Тебе ведь тоже это видение показалось странным. Что, если этот человек каким-то образом спрятался во времени и теперь сам охраняет свои сокровища все эти четыре сотни лет?
Джонас почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, и еще крепче прижал девушку к себе.
— Это невозможно. Успокойся, милая. Там нет привидений — только сцены из прошлого. Они как почтовые карточки — вот и все.
— Сомневаюсь, чтобы на обороте той карточки, изображающей мрачного хранителя сокровищ, было написано «добро пожаловать». Думаю, наше появление его совсем не обрадовало.
— Просто эта картина отличается от всех, что нам уже доводилось наблюдать, но это еще ни о чем не говорит. У тебя слишком богатое воображение, радость моя. — Он легонько подул ей в ушко и поцеловал огненный завиток у виска. От нее веяло теплом и тонким, едва уловимым ароматом. Он чувствовал нарастающее возбуждение — так обычно бывало после путешествия во времени вместе с Верити, впрочем, только когда она находилась рядом.
— Но ведь кто-то убил Дигби, — упрямо повторила Верити.
— Да, правда, это случилось давно. Хочешь, поделюсь своими догадками? Она поспешно кивнула.
— Я думаю, у него был помощник, они вместе искали сокровища. Дигби доверял этому человеку настолько, что отправился с ним в тайный переход. Возможно, он показал ему и кристалл.
— И тогда этот помощник решил, что, поскольку знает о кристалле и коридоре все, Дигби ему больше не нужен?
— В общем, да.
— А где же он теперь? — настойчиво продолжала расспрашивать Верити. Опершись о подоконник, она всматривалась в дождливую темень за окном.
— Кто знает? В дневнике Хейзелхерста нет упоминания об открытом им тайном коридоре, из чего напрашивается вывод, что он узнал о нем незадолго до смерти. Значит, либо у него не было возможности записать свои наблюдения, либо об этом написано на тех самых пропавших страницах из дневника. О помощнике там тоже речи не было. Неплохо бы порасспросить Мэгги Фрэмптон. Может, она знает, привлекал ли Хейзелхерст кого-нибудь еще к поискам сокровищ.
— Неплохая мысль. И между тем… — Верити внезапно смолкла, пристально уставившись в окно. — Джонас, он исчез.
— Кто? — Джонас, перехватив ее взгляд, посмотрел в сторону фонтана. — Ты говоришь о Спенсере? Да, наверное, он пришел в чувство и добрался до дома.
— Но он мог вернуться сюда, Джонас. У него было достаточно времени, чтобы войти в комнату и убрать стул из прохода. Поэтому дверь и захлопнулась.
Джонас с минуту помолчал, глаза его потемнели.
— Я закрыл дверь в спальню, когда возвратился. Как он мог проникнуть сюда?
— Кто знает? Может, в доме имеются запасные ключи. Замки в южном крыле совсем новые. Джонас снова легонько встряхнул ее за плечи:
— По-моему, это уже слишком. И потом, он ничего не мог знать о коридоре. Да ни за что и не осмелился бы вернуться сюда, будучи уверенным, что я с тобой. Кроме того, Спенсер был мертвецки пьян; когда я спустил его в фонтан, он ничего не соображал.
— В таком случае он довольно быстро пришел в себя и выбрался из бассейна, — заметила Верити. Джонас выглянул в тенистый сад:
— Да, ты права. Видно, не так уж и сильно я его стукнул.
— Послушай, если Спенсер возбудит дело, тебе придется держать ответ перед судебным следователем.
— Не волнуйся, у меня тоже есть что сказать служителю закона, — беззаботно ответил Джонас. Мысли его сейчас были заняты совсем другим. Он обвил руками тонкую талию Верити, привлек ее к себе. Казалось, джинсы его вот-вот лопнут. — А сейчас есть что сказать тебе, — прошептал он ей на ухо.
— Но как ты можешь думать о… о сексе, когда чуть ли не рядом лежат останки этого несчастного?
— Да не смотри ты на меня так, маленькая ханжа! Повторяю еще раз: останки Дигби пролежали здесь уже два года. Его тень нас не потревожит. — Он расстегнул джинсы, его восставшая плоть высвободилась, и он крепко прижал Верити к себе.
— Джонас, как ты можешь! В подобной ситуации подобает проявлять больше сдержанности — мертвых надо уважать.
— Только не говори мне, что не хочешь близости со мной. После приключений во времени нас обоих всегда охватывает возбуждение. — Он задрал подол ее халата, нежно сжал мягкие и упругие ягодицы. — Наклонись, сладкая моя, — шепнул он. — Обопрись о подоконник.
— Джонас, это уже чересчур! Нас ведь могут увидеть в окно.
— Никто нас не увидит — все живут в этом крыле. Заглянуть в наше окно можно только из крыла напротив. — Тут он вспомнил, как сам недавно был там: оттуда открывался прекрасный вид их спальни. Он потянулся к ночному столику и выключил лампу. — Так лучше?
— Нет, не лучше.
— Ну же, милая, довольно сопротивляться. Ты ведь тоже этого хочешь. Тебе хорошо, могу поклясться. — Джонас заставил ее наклониться, так что она поневоле ухватилась за подоконник. Ее округлые ягодицы соблазнительно приподнялись, открывая доступ к горячему, страждущему устью.
— Джонас, если тебе так уж не терпится, почему бы не перейти на кровать. Не хочешь же ты… Постой, что ты делаешь? По-моему, это просто извращение. Если ты думаешь, что я тебе позволю… О Джонас!
Он крепко сжал бедра девушки, удерживая ее в этом положении, и стал медленно проникать в шелковистые ножны. Она натянулась как струна, и он надавил сильнее, скользнул глубже. Когда влажная плоть сомкнулась, он застонал и нащупал пальцем чувствительный бутон, скрытый в тугих алых лепестках. Верити затрепетала, запрокинула голову.
— Тебе приятно, радость моя? Тебе хорошо?
— Джонас! — Из груди ее вырвался страстный вопль, волосы рассыпались по плечам и волнами упали на спину. Она закрыла глаза, губы ее приоткрылись.
Она, как всегда, отдавалась ему страстно, горячо, забывая обо всем на свете. Пульсирующий ритм соития полностью завладел его существом, но какой-то частью сознания он вдруг ощутил, что Верити Эймс теперь необходима ему как воздух. Он не мог себе представить жизни без нее.
