Не спеша подойдя к дивану, он уселся на него и, откинувшись на спинку, праздно закинул ногу на ногу.

— Трахать — да. Иметь от нее ребенка — нет. Я из высшего сословия расы вервольфов и могу размножаться лишь с не уступающей мне в совершенстве волчицей.

От этих слов я изумленно вскинула бровь. Он был совершенством, но только в физическом плане. Его же сердце и душа оставляли желать лучшего.

— В таком случае, ты собираешься умереть бездетным.

На его губах заиграла улыбка:

— Возможно.

Я не доверяла ни его улыбке, ни блеску в глазах. Они не сулили мне ничего хорошего. Я немного переместилась, проверяя цепи, сковывающие ноги. Они были такими же крепкими, как и те, что были на руках, но ощущение облегающей кожи на бедрах, говорило, что я все еще в сапогах. Хотя от ножей, до которых невозможно добраться, мало проку. Но все же, была и хорошая новость: цепи были не из серебра.

— Ну и почему меня доставили сюда после всего?

— Потому что ты — дампир, единственное существо, сочетающее в себе редчайшую дилемму. Изучение твоего генома, привнесет значительный вклад в мою научно-исследовательскую деятельность.

— Кажется, ты разводил клонов?

— Разводил, но помимо этого, я еще изучал ДНК различных рас в надежде понять почему погибают мои клоны.

— На этом месте кратенькая справка: если ты хочешь создать дампира, то все, что тебе нужно, это дождаться, когда из-под надгробия вылезет нежить, схватить его и заняться массажем простаты. Его семя будет жизнеспособным в течение суток.

— Только что восставшие чрезвычайно жестоки, а я пока еще не могу позволить себе растрачивать силы в пустую.

— Но ты с завидным постоянством продолжаешь растрачивать их на Куинна.

И на меня.

Талон пожал плечами:

— Он становился опасным.

— Потому что он все ближе подбирался к тебе?

— Да.

— И где он сейчас?

Он яростно глянул на меня:

— Переживаешь?

Я закатила глаза.

— Он — вампир, ради всего святого!

Талон пренебрежительно фыркнул:

— По крайней мере, немного вкуса у тебя еще осталось. О’Конор внизу, в клетке. Он послужит хорошей проверкой для моей последней партии.

— Он не является стражем. — Это было предположением, но довольно бесспорным.

Талон ослепительно улыбнулся:

— Нет, он нечто гораздо лучшее, он — очень старый вампир.

Какая-то часть меня умирала от желания спросить о Келли, но я не сделала этого. Главным образом, потому что мне нужно было быть сильной в эту минуту, а если бы я наверняка узнала, что она мертва, меня бы это подкосило.

— На мой счет ты задумал тоже самое?

— О, нет, волчонок. Ты проведешь свои дни в моих лабораториях здесь, в «Геновев», а ночи — в моей постели.

Талон понизил голос, я ощутила хорошо знакомую нежность в его тоне. Учитывая быстро приближающееся полнолуние, желание возникало почти бессознательно, но вызывало ощущение давления под ложечкой и тошноту. Я действительно не хотела, чтобы он прикасался ко мне, но если же дело дойдет до совокупления, то у меня не останется выбора.

— Скажи, это ты послал тех извращенцев на фургоне за мной?

Его глаза полыхнули гневом:

— Нет.

— Тогда кто же?

— Тот, кому ты теперь не интересна.

Он, что хочет сказать, что после этих слов я останусь здесь, как послушный щенок? Этот мужик был идиотом. Душевнобольным идиотом.

— Тогда почему первым делом они доставили меня сюда?

— Потому что те охранники были моими, и в первую очередь они повиновались моим приказам.

Я подняла бровь. Разногласие в их рядах должно было сыграть нам на руку.

— И твоим приказом было?..

— Доставить тебя сюда, чтобы я смог получить то, чего хотел первоначально. — Он сделал паузу. — Но помнится мне, это было до того, как я узнал, что у тебя испорченная кровь.

Испорченная кровь? Звучало так же плохо, как и слова Куинна, когда он спрашивал меня, нуждаюсь ли я в «снятие напряжения».

— Так это был тот же, кто отдает приказы Мише?

Талон фыркнул:

— Миша — дурак, играющий в опасную игру.

— Тогда, кто же всем заправляет?

Его золотистые глаза заискрились насмешкой.

— Тот, кого ты знаешь, волчонок. Тот, с кем у тебя была связь какое-то время.

Здорово, что называется — сузил пространство для поиска. Им мог быть бывший любовник, или друг, или парень, которого я угощала кофе в большинство обеденных перерывов.

— Полагаю, поконкретней выражаться ты не можешь?

— Думаю, нет.

Я сжала кулаки, но этот жест скорее был вызван кипевшим во мне чувством безысходности.

— Ты на самом деле считаешь, что Управление позволит тебе похитить одного из своих сотрудников и ничего не предпримет в ответ?

— Ты — делопроизводитель, а не страж. С трудом представляю, что они будут скучать по тебе.

— Роан будет.

Своей улыбкой он напомнила мне акулу, к тому же весьма тщеславную и самолюбивую.

— Не Роан, не Управление ничего не знают о «Геновев» или об этом объекте. Все свои усилия — к моей вящей радости, они сконцентрировали на «Монеиша» и я желаю им продолжать в том же духе.

Самонадеянность Талона послужит причиной его падения, и я чертовски надеялась, что стану очевидцем этого и окажусь рядом в тот момент, когда это случится.

Он встал с дивана и, неторопливо подойдя к окну, задумчиво уставился в него. Закрыв глаза, я представила темную равнину и воображаемую дверь.

Голос Талона заставил меня вздрогнуть.

— Мой отец начал эти исследования много лет тому назад, я же намерен закончить их.

— Так твой отец был таким же безумцем, как ты? — Мое замечание было оставлено без внимания, и я сконцентрировалась на открытие двери. От усилий по лбу начал струиться пот.

— Мой отец был гением. Он видел в расе вервольфов нераскрытый потенциал, потенциал, который не был реализован, потому что размножение не было в достаточной мере избирательным.

Передо мной простерлась темная равнина, замерцала багрянцем стена. Я схватилась за дверную ручку и резко налегла на нее всей массой. Как и раньше у меня возникло ощущение, что я пытаюсь сдвинуть гору. Мне стало интересно, изменится ли это со временем — или с опытом, или же эта, так называемая, «ментальная тугоподвижность» была обыкновенным и неизменным явлением?

— Он всю свою жизнь изучал последовательность цепочки ДНК взрослого вервольфа, — монотонно бубнил Талон, — как происходит ассоциирование белков с одноцепочечной ДНК, и как происходит синтез белков в рибосомах для построения клеточных органоидов и мембран во взрослом теле. Я — результат его исследований.

Я удивленно распахнула глаза:

— Ты клон?

Он посмотрел на меня через плечо:

— Я предпочитаю называть себя естественным созданием, рожденным в лаборатории. Я чистокровный волк, а мой отец и раса вервольфов — нет.

Я ошарашено уставилась на него. Как ни крути, но это объясняло его размеры. И непреодолимую мощь его ауры. Талон был противоестественен.

— Но… почему же тогда, от всех ваших клонов разит смертью, если твой отец добился идеальных результатов в исследованиях?

— Потому что большая часть научных трудов была потеряна в пожаре, который лишил жизни моего отца. И потому что я использую катализатор роста, чтобы иметь полноценно-зрелых особей для тестов. Вампирские гены неуловимей волчьих.

— Так почему же ты работаешь над созданием клонов-вампиров, если твой отец видел, сколь много еще нераскрытых возможностей в вервольфах?

— Потому что вампиры быстрее волков и обладают даром сгущать тени. Установи отрезок цепи ДНК, которые порождают эти особенности, добавь их в геном вервольфа, и получишь непобедимое и могущественное существо.

— Но однако же ты отверг меня, потому что я не чистокровка. В этом действительно нет никакого смысла, даже для сумасшедшего.

Талон снисходительно улыбнулся:

— Мои творения будут чистокровными волками, с тем лишь отличием, что в их геном будут добавлены дополнительные последовательности, содержащиеся на концах линейной ДНК, которые придадут им неимоверные способности.