Ночь была безмятежна и тиха.

Едва ли не слишком тиха.

Несмотря на то, что было за полночь, это была ночь пятницы, а пятничные ночи, как правило, были ночами разгула — по крайней мере, для тех из нас кто был одинок и не работал в ночную смену. В этой части Мельбурна как раз таки не наблюдалось оживления, присущего большому городу, однако, здесь находился ночной клуб удовлетворяющий запросам, как людей, так и нелюдей. И хотя я не была завсегдатаем этого клуба, мне все же нравилась музыка, которую в нем играли. По дороге домой, проходя по улице, где находился клуб, мне нравилось пританцовывать.

Но сегодняшней ночью не было ни музыки, ни смеха. Даже отголосков шумного хмельного веселья и тех не было слышно. Лишь отдаленное громыхание поезда, отъезжающего от станции, да гул уличного движения от близлежащей автострады, доносимые ветром.

Разумеется, клуб прослыл притоном для наркоторговцев и их добычи, и как таковой регулярно подвергался облавам и закрытию копами. Возможно, на него вновь совершили налет.

Так почему же на улице не было никакого движения? И недовольных завсегдатаев, направляющихся в клубы других районов?

И почему ветер нес в себе аромат крови?

Я подтянула сумку, удобнее пристроив ее на плече, и только потом вышла с полуосвещенной станционной платформы и взбежала вверх по лестнице, ведущей на Саншайн-авеню. Ближе к выходу с платформы освещение вовсе отсутствовало, и тени на мгновение сгустились, когда я вышла на улицу.

Как правило, тьма меня не беспокоила. В конце концов, я — создание луны и ночи и привыкла бродить по улицам в неурочные часы. Этой ночью, хоть луна и близилась к своему максимальному подъему — полнолунию, ее серебристому свету не удалось пробиться сквозь плотный облачный покров. Но ее сила струилась в моих венах, разнося по телу жар, который будет только усиливаться в ближайшие ночи.

Но все же мои ощущения возникли не из-за близости полнолуния, которое делало меня нервозной. И не из-за отсутствия оживления исходящего из обычно шумного клуба. Это было что-то другое, то, что я никак не могла нащупать. Ночь чувствовалась неправильно, и я не имела понятия почему.

Но это «что-то» я не могла проигнорировать.

Повернувшись спиной к улице, которая вела к дому, в котором мы с братом-близнецом делили квартиру, я направилась в сторону ночного клуба. Возможно, я просто вообразила себе запах крови или нечто зловещее в ночи. Возможно, клубное затишье не имело никакого отношения к моим ощущениям. Но одна вещь оставалась бесспорной — я должна была это выяснить. В противном случае, это не даст мне покоя.

Разумеется, любопытство убивает не только кошек, зачастую достается и любознательным оборотням. Или же, как в моем случае, полуоборотням. А за эти годы мой нюх на неприятности доставил мне много огорчений, даже больше, чем мне хотелось бы помнить. Как правило, брат либо оказывал мне поддержку, либо боролся со мной, либо сбагривал меня от греха подальше. Но Роана не было дома и с ним нельзя было связаться. Он работал стражем Управления Иных Рас, которое являлось правительственным органом и приблизительно занимало промежуточное положение между полицией и вооруженными силами. Большинство людей считало Управление немногим больше полиции, специализирующимся в области поимки нечеловеческих преступников. И в некотором отношении, они были правы. Но Управление и в Австралии, и заграницей, помимо прочего занималось исследованием всего нечеловеческого, а его стражи не только выслеживали и задерживали преступников, они обладали властью судьи, присяжного и палача.

Я тоже работала на Управление, но не в качестве стража. Я была далеко не так безжалостна, чтобы пополнить их ряды, ни в каком другом качестве, как только «мальчиком на побегушках» в общепринятом понятии, хотя, как и большинство народа, работающего на Управление — вне зависимости от занимаемой должности, меня, безусловно, проверили. И я была чертовски довольна, что моя проверка не увенчалась успехом, главным образом с учетом того, что на восемьдесят процентов работа стража предполагала убийство. Я могла быть в какой-то мере волком, но я не была убийцей. Роан был единственным в нашей маленькой семейной ячейке, кто унаследовал эти специфические инстинкты. Если бы я обладала способностями, то могла бы оспорить результаты проверки, а это все равно, что искать неприятности на свою голову.

И, несомненно, это будет именно тем, что я найду, продолжая совать свой нос в чужие дела. Но разве я позволю мыслям о неприятностях остановить меня? Ни единого шанса, как у снежинки в аду.

Слегка усмехнувшись, я засунула руки в карманы пальто и ускорила шаг. Мои четырех дюймовые [1]каблуки громко стучали о железобетон дорожного покрытия, и звук, казалось, разносится эхом вдоль тихой улицы. На тот случай, если впереди поджидают неприятности, цокот каблуков предательски меня выдавал. Я ступила на полосу пожухлой травы, отделяющую дорогу от тротуара, и, продвигаясь по ней, попыталась не застревать каблуками в земле.

Улица по кривой уходила налево и ветхие дома, что выстроились по обе стороны от дороги, уступили место разрушающимся заводам и товарным складам. Ночной клуб «Винни» располагался ближе к середине улицы, и даже издалека было видно, что заведение закрыто. Броская красно-зеленая сверкающая вывеска была выключена, а перед фасадом здания не слонялись клиенты.

Но запах крови, и предчувствие беды стало сильнее, чем когда-либо.

Я остановилась возле ствола эвкалипта и, подняв нос, принюхалась к легкому ветерку, пытаясь найти запахи, которые бы намекнули мне, что происходит впереди.

Сквозь насыщенный аромат крови едва заметно пробивались три других специфических запаха — запах экскрементов, пота и страха. В последних двух случаях, и это было очевидно даже с такого расстояния, должно быть, случилось нечто серьезное.

Я кусала губы и почти уже решилась вызвать Управление. Я не дура — во всяком случае, не полная, — и чтобы не происходило в этом клубе, попахивало это изрядно. Но что я могла сообщить? Что запах крови и дерьма плывет по ветру? Что ночной клуб, который, как правило, открытый в пятничный вечер, неожиданно закрыт? Вряд ли из-за этого они вышлют отряд. Мне нужно подойти поближе и посмотреть, что там происходит на самом деле.

Но чем ближе я подходила, тем сильнее скручивало желудок от предчувствия беды, и тем сильнее росла уверенность, что в клубе творится что-то не ладное. Я остановилась в тени дверного проема товарного склада, почти напротив «Винни», и принялась рассматривать здание. Освещение внутри отсутствовало, окна не разбиты. Металлические парадные двери закрыты, а толстые решетки защищают, закрашенные черной краской, окна. Боковая калитка заперта на висячий замок. По всем параметрам здание выглядело надежно защищенным. И безлюдным.

Но все же, внутри что-то было. Что-то, что передвигалось тише кошки и пахло мертвечиной. А вернее сказать, нежитью.

Вампир.

А если судить по густому запаху крови и человеческого пота, что сопровождали тошнотворный запах вампира, то он был не один. Это я могу сообщить. Я повернула сумочку, так чтобы можно было быстро выхватить мобильник, в тот же момент на меня нахлынуло осознание, вызывая жгучее покалывания по всему телу, словно опаляя огнем. На улице я была уже не одна. А последующий вслед за этим открытием нездоровый запах немытого тела, сказал мне наверняка, кто это был.

Я развернулась, мой острый взор сразу приметил сгущение тьмы посреди дороги.

— Я знаю, что ты там, Готье. Покажись.

Его хихиканье раздалось в ночной тиши низким звуком, вызывая у меня резкое раздражение. Он вышел из тени и вальяжной походкой направился ко мне. Готье был длинным, похожим на жердь вампиром, который ненавидел оборотней почти так же, как и людей, за чью защиту те ему платили. Но он был одним из самых преуспевающих стражей Управления, а из разговоров я слышала, что он стремится занять ключевой пост.