— Зачем же мне мешать любимой тётушке? Дана, ну в самом деле, я могу только подтвердить, что в последние дни ты вела себя неразумно.

— Китти — твоя тётя?

— Скорее, внучатая бабушка, к тому же не кровная; однако же, Дана, чему тут удивляться? Знаешь ведь, что в каньоне почти все друг другу так или иначе родня.

— Попрощайся, Лэнни, — сказала Китти.

— Ты же не дашь ей сделать это! Мы же были друзьями! — взмолилась Дана.

— Друзьями? — рассмеялся Лэнни. — Но ты права, я ей не позволю. Я сам это сделаю, потому что, Дана, по правде говоря, мне легче вынести твою смерть, чем отдать тебя Хадсону Сэвэджу.

Глаза его зло блестели в сумерках — так же, как тем вечером в ресторане, в день её рождения. Он потянулся схватить её, она увернулась, но стукнулась лодыжкой сзади о камень на краю колодца. Обернувшись, она попыталась прикинуть, сможет ли перескочить через дыру, и поняла, что нет. Слишком широкая — а прыгать надо без разбега, и снег скользит. Она подняла руки, защищаясь, покрепче уперлась ногами — если Лэнни попытается схватить её ещё раз, она утянет его в колодец вместе с собой.

Лэнни усмехнулся:

— Как хочешь, Дана — не желаешь по-быстрому, упирайся до самого конца. Мне всё равно.

— Зато мне — нет, — раздался из темноты голос Хада.

Китти и «племянничек» удивлённо обернулись, и Дана, улучив момент, кинулась на Лэнни и изо всех сил толкнула в грудь. Повалившись назад, он налетел на Китти, но ухитрился при этом вцепиться Дане в рукав и уронить и её тоже.

Прогремел выстрел, однако Дана не смогла понять, кто стрелял. Она попыталась встать, но лежавший рядом на земле Лэнни схватил её за лодыжку и пополз, волоча за собой к колодцу. Ранкина ранило — на боку его темнело красное пятно, — но хватка его была крепкой. Пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, Дана шарила по земле, но под руками оказывался лишь мокрый снег, и она скользила, почти не оказывая сопротивления.

Снова выстрелы — на этот раз Дана увидела, что это Китти наудачу палит в темноту. Хада не было видно; а его ли голос она слышала? Ногу никак не получалось высвободить, а чёрная дыра колодца была уже так близко, что чувствовалось, как со дна веет стужей.

В этот раз звук был громче, выстрелы эхом отдавались от холма. Китти вскрикнула и споткнулась. И начала падать.

Дана пнула Лэнни свободной ногой — его хватка чуть ослабла, когда «тётушка» споткнулась об него, но удержалась на ногах.

Он выпустил лодыжку Даны, и на мгновение, казалось, всё замерло. Китти смотрела на свои синие брюки. В угасающем свете одна из штанин казалась почерневшей. Дана отползла подальше от Лэнни и уже поднималась на ноги, когда услышала приказ Хада:

— Миссис Рэндольф, бросьте пистолет.

Китти подняла голову, выпрямилась и вздёрнула подбородок:

— Хадсон Сэвэдж, я как чувствовала, что добром твоё возвращение в город не кончится.

Она улыбнулась, а потом Дана словно смотрела замедленное кино.

Китти бросила пистолет, его тут же схватил Лэнни и, лихорадочно нащупывая спусковой крючок, попытался навести на Дану. Взгляд у него был при этом совершенно безумный.

Тишину нарушил оглушительный хлопок — Хад всадил Лэнни пулю в грудь. Однако безумец по-прежнему пытался нажать на спуск, и тогда раздался ещё один выстрел. Лэнни опрокинулся на спину у края колодца, голова его свесилась вниз.

Дана вырвала пистолет из его рук и на четвереньках отползла подальше и от него, и от колодца.

Китти всё так же стояла с гордо поднятой головой, казалось, не замечая лежащего рядом на земле Лэнни. Одна из её штанин совсем почернела от крови.

Повернувшись, Дана увидела, как из темноты появился Хад, его пистолет был по-прежнему наведён на Китти. Тут Дана краем глаза заметила какое-то движение, а Хад крикнул:

— Нет!

Дана обернулась и успела увидеть, как Китти Рэндольф, улыбаясь, сделала шаг назад и рухнула в колодец. Через мгновение раздался жуткий удар — Китти упала на дно. Однако к тому времени Хад уже обнимал Дану и снова и снова повторял, что любит её. Вдали послышался вой сирен.

Остановившись у дома на озере Хебген, Хад выбрался из машины и отметил, что отец давно не выезжал — следов не было и автомобиль стоял в гараже. Однако на стук в дверь никто не ответил. Хад взялся за ручку и ничуть не удивился, обнаружив, что дверь не заперта. Он позвал:

— Папа?

Слово прозвучало странно — когда же он в последний раз произносил его? Отца в доме не было. Сердце забилось быстрее, Хад со стыдом вспомнил свой последний приезд, каким постаревшим выглядел Брик. И что ему пришлось выслушать. Однако Хад понимал — он больше боится того, что ему ещё только предстоит сказать отцу.

— Папа? — снова позвал он.

Ответа не было. В обеих спальнях пусто, кровати заправлены. Хад совсем не ожидал, что в доме отца будет такой порядок. Мать ненавидела заниматься хозяйством.

В пустой кухне до сих пор слабо пахло жареным беконом и кофе. Выглянув в окно, Хад обнаружил на фоне белого замерзшего озера одинокую фигуру — кто-то сидел на льду.

Выйдя через заднюю дверь, Хад пошёл по полузанесённым следам, оставшимся на насте и небольших сугробах, наметённых позёмкой. Снег скрипел под ногами.

Брик Сэвэдж, в тёплой куртке, в шапке и в варежках, сидел на обрубке бревна, держа в руках короткую удочку для подлёдного лова. Леска её уходила вниз в идеально круглую лунку, прорубленную во льду.

Отец поднял голову и улыбнулся Хаду:

— Я слышал новости. Ты раскрыл оба убийства. Я так и думал.

Тут удочка дёрнулась, и Брик, подцепив, вытащил на лёд крупную форель. Схватив бьющуюся рыбину, он отцепил крючок и бросил её обратно в воду.

Хад пытался подобрать слова, чтобы сказать отцу всё, что он хотел — должен был — рассказать. Он был так уверен тогда, что это отец всё подстроил — подставил его, убил судью и списал всё на братьев Кёрк.

— Папа, я…

— Вон вторая удочка, — перебил его Брик, кивнув в сторону лежащего рядом чурбачка.

— Ты знал, что я приеду? — поразился Хад.

— Надеялся, что приедешь, — улыбнулся отец.

— Мне нужно тебе кое-что объяснить.

— Твой приезд мне всё уже сказал, — покачал головой Брик. — Он дотянулся до короткого удилища и вручил его сыну. — Хочешь, оставим несколько рыбин, и приготовим себе на обед? Или, если тебе некогда…

— Никуда не спешу, и давненько не едал форели, — ответил Хад, садясь напротив отца. — Я бы остался и пообедал.

Отец кивнул и Хад заметил, что в глазах его блеснули слёзы — такого Хад никогда не видел. Опустив голову, Брик насадил наживку на крючок, а когда поднял взгляд, слёз уже не было. Если не показалось.

Хад смотрел на отца и думал, что потом надо будет позвонить Дане — может, ей тоже захочется форели на ужин.

— Мне предложили место шерифа, — сказал он, насадив наживку и забросив удочку.

— Я не удивлён.

— По слухам, ты меня рекомендовал, — горло Хада сжалось.

— Руперт слишком много болтает, — проворчал отец и улыбнулся. — Им повезло нанять тебя. Дана рада?

Хад кивнул и потащил клюнувшую рыбину:

— Ты знал про Руперта и Китти Рэндольф?

— Знал, что она ему нравится. Ему нелегко. Он считает, что лучше других способен вычислить преступника.

— Китти многих обманула.

— Это точно.

Остаток утра они провели за рыбалкой, почти не разговаривая. Позже, пока Брик жарил обед, Хад позвонил Дане сказать, что привезёт форель на ужин.

— Ты уже сделал предложение? — спросил Брик, когда они сели за стол.

— Собираюсь сегодня вечером.

Отец молча встал и через пару минут вернулся с бархатной коробочкой. Положив её рядом с тарелкой Хада, он сел:

— Ты уже купил ей обручальное кольцо когда-то, я знаю. Мне не по средствам было подарить кольцо твоей маме, поэтому у неё его никогда не было. Но, может, ты возьмёшь кольцо своей бабушки?