— А, — отозвался Ангус. Ему никогда не нравился Лэнни Ранкин и она не понимала, почему. Всё, что её отец когда-либо говорил, было: «Просто не считаю, что он тебе подходит».

В судебно-юридическом центре Хад сидел с делом об убийстве судьи Рэймонда Рэндольфа, всё ещё преследуемый воспоминаниями о той ночи. Большая часть её осталась чёрным пятном в его памяти. Слишком много часов было забыто, и Хад провёл годы, пытаясь вспомнить, что он тогда сделал.

Он тряхнул головой. Это был один из вопросов, на который ему нужен ответ, и Хад намеревался его получить теперь, когда вернулся в Монтану.

Как странно, что его первое дело в должности шерифа каньона Галлатин было связано с той ночью. Совпадение? Приходилось только гадать.

Он открыл папку. С тех пор, как он покинул город после смерти судьи, Хад мало что знал об этом деле.

Самое первое, что удивило его — вид записей отца, аккуратно выведенных на листах линованной белой бумаги, размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов. Брик Сэвэдж так и не научился печатать.

Хад ощутил озноб, увидев ровный почерк отца — тот писал кратко и по существу. Судья провёл вечер на ежегодном ужине ораторов; его жена, Кэтрин «Китти» Рэндольф гостила у сестры в Бутте. По непонятной причине Рэндольф вернулся домой рано, и, предположительно, прямо во время ограбления. В него дважды выстрелили, попав прямо в сердце из револьвера тридцать восьмого калибра.

Сосед услышал выстрелы и позвонил в управление шерифа. В ту ночь на дежурстве должен был быть молодой офицер по имени Хадсон Сэвэдж. Но когда его не смогли найти, шериф Брик Сэвэдж ответил на вызов. Хад почувствовал, как его руки начали дрожать. Он знал, что по возвращении ему придётся снова вспомнить о той ночи, но видеть всё это, написанное чёрным по белому, потрясло мужчину больше, чем ему хотелось признавать. Брик доложил, что, приближаясь к дому Рэндольфа, он заметил двоих подозреваемых, выбегающих из поместья. Он начал преследование. Скоростная погоня окончилась около печально известного поворота на тридцать пятой миле, одного из худших на петляющей дороге каньона, поскольку кончался тот мостом и резким съездом в противоположном направлении.

Подозреваемый, сидящий за рулем, потерял контроль, после чего машина насколько раз перевернулась, прежде чем упала вверх дном прямо в середину реки Галлатин.

И водитель, и пассажир были мертвы. Шериф Брик Сэвэдж вызвал скорую, эвакуатор и коронера, а затем вернулся в дом Рэндольфов, где обнаружил признаки взлома и судью, лежащего в фойе. Согласно свидетельству Брика, позже в машине погибших были найдены улики, подтверждающие связь тех двоих с ограблением и убийством. Подозреваемыми были Тай и Мейсон Кёрк — двое братьев, из местных, имевшие неприятности с законом всю жизнь.

Дело, казалось, было закрыто. Только вот револьвер, как оказалось, использовался при убийстве женщины за добрых десять лет до этого. Уставший и лишённый сил, Хад снял копии дела и поехал обратно в каньон. Всё равно он пока не мог вернуться в свой небольшой арендуемый домик. Ещё нет. Сэвэдж направился в офис под усиливающимся снегом. Фары его машины освещали по краям дороги вечнозелёные деревья, ветви которых сгибались под тяжестью снега. Белая тишина наполнила ночь. На улицах было так тихо, что при приближении к офису ему почудилось, словно в радиусе нескольких миль отсюда не было ни души. Сделал ли он огромную ошибку, возвратившись в каньон, приняв должность шерифа, пусть даже и временную? Всё было спонтанно. Получив предложение о работе, он без размышлений согласился, посчитав, что это провидение. Хад все равно бы вернулся после присланной записки. Но иметь работу. Не просто работу, а ту, о которой, по его словам, он всегда мечтал…

Подъехав к офису, Хад заглушил двигатель, выключил фары, и секунду сидел в окутанной снегом темноте, пытаясь выяснить точно, что его беспокоит. Нечто в деле об убийстве судьи Реймонда Рэндольфа. Что-то было не так. Он нутром чуял это. Поднимая копии дела с пассажирского сиденья, он испытывал то же, что и в тот момент, когда он смотрел в колодец, на человеческие останки.

Вернувшись домой из бара, Дана заметила следы на крыльце. Она остановилась и оглянулась назад, посмотрев сквозь падающий снег.

Кто-то был здесь. Снег уже засыпал следы колес, почти скрыв их. Вот почему она ничего не заметила по пути в дом. К тому же ей было еще о чём подумать. Но теперь, стоя на крыльце, она увидела следы ботинок там, где кто-то подходил к двери. Она проверила часы. Слишком рано для Лэнни. Дыхание перехватило, когда Дана поняла, что отпечатки ног ведут прямо в помещение. Она в жизни не запирала входную дверь. И сегодня не было исключением. Это же сельская Монтана. Никто не запирает двери. Дана осторожно дотронулась до ручки. Даже сквозь перчатку та была ледяной наощупь. Дверь распахнулась. Гостиная выглядела так же, как и до ухода. Только вот несколько лужиц от растаявшего снега виднелись там, где ходил незваный гость. Сердце в три раза ускорило ритм, когда Дана прошла следом за мокрыми отпечатками на полу до кухни. Тогда она увидела её. Небольшую коробку в оберточной бумаге на кухонном столе.

Подарок на день рождения. Облегчение быстро схлынуло, заменившись злобой. Она прекрасно понимала, кто принес это. Хад. Он вернулся и, зная, что дверь не будет заперта, вошёл и оставил коробку.

Чёрт его подери. Зачем ему нужно было возвращаться? Слезы жгли ей глаза. Она…не…заплачет.

Сердце всё ещё колотилось, очень хотелось плакать после такого дня. Она включила свет, выскользнула из пальто и повесила его на крюк у двери, яростно вытерев глаза. Чёрт тебя подери, Хад.

Ей нужно приготовиться к свиданию. Неловко поднявшись по ступенькам, Дана прошла в ванную, разделась и встала под душ. На мгновение она повернулась лицом вверх к воде. Воспоминание о Хаде, которого она любила, Дану захлестнула боль, едва не согнув ее пополам. И вырвалось рыдание, прорвавшее плотину. Прислонившись к стойке душа, Дана не могла больше сдерживать чувства. Хлынул поток слёз. И она не могла остановить его.

Через некоторое время она снова обрела контроль, закончила мыться и вышла. Ей придётся позаботиться о коробке на кухонном столе. Дана быстро оделась. Её глаза покраснели, к лицу прилила кровь. Она залезла в ящик в поисках косметики, которой редко пользовалась, но это мало помогло скрыть припухшие веки.

Зазвенел звонок. Лэнни пришел пораньше. Она надеялась спуститься вниз и выкинуть подарок Хада до того, как он приедет. Сбежав по ступеням, Дана не взглянула в сторону кухни, схватила пальто с крючка, открыла дверь и включила свет на крыльце.

Лэнни поднял взгляд с того места, где стоял, готовый снова нажать на дверной звонок. Высокий, стройный, с песочного цвета волосами и карими глазами, густо обрамлёнными ресницами, Лэнни, по мнению любой женщины с хорошим зрением, был красавчиком. Дана тоже так думала.

Но её сердце не билось сильнее при виде его. Колени не подгибались при поцелуе, а сама она практически не вспоминала о Лэнни, когда они не виделись.

Ей нравилось быть с ним, но за прошедшие пять лет такое случалось не часто. По её вине. После ухода Хада Дана долгое время отказывала Лэнни, потому что не была готова снова с кем-то встречаться. А потом, большую часть времени она была занята. Дана считала, что постепенно она будет испытывать к нему те же чувства, что и он к ней. Девушке хотелось большего, особенно после того, как Лэнни признался, что сходит по ней с ума с первого класса.

— Так это правда, — заметил он, глядя на её лицо.

Она знала, что глаза всё ещё были покрасневшими и лицо припухло от слёз, и на сегодня достаточно было лжи.

— Тяжёлый выдался день рождения.

— Весь город это обсуждает, — сообщил Лэнни. — Ходят слухи, что мы с тобой вышли на новый уровень.

Она застонала. Хад, скорее всего, спросил у кого-то о помолвке. Одного вопроса могло хватить, чтобы появились слухи.